Юлий Файбышенко - Осада
- Здорово, Вер, - подсел к ней Гуляев, - не знаешь, Бубнич здесь?
- Все здесь, - не глядя на него, ответила Костышева. Она не любила Гуляева, и необъяснимая эта нелюбовь странным образом привлекала его к ней.
- Я у тебя хотел вот что спросить, - сказал он, разматывая шарф и растирая уши, - ты не помнишь, когда вы с Куценко осматривали склад потребкооперации, там посторонних не было?
Бубнич просил его на время оставить дело об ограблении складов потребкооперации и заниматься только поджогом полуэктовских лабазов. Но сейчас было время, а Костышеву он в милицию не вызывал, зная, как ее самолюбие будет задето допросом, поэтому он и воспользовался случаем расспросить ее между делом.
- Я бы всех этих ворюг в уездном торге вывела за Капустников овраг и в расход! - Верка зло сузила глаза. - Сволочи, сами небось и склад ограбили, и сторожа угробили.
- Ворюги-то они ворюги, да как это доказать?
- Это таким тетеревам, как наша милиция, надо доказывать. А мне и так все ясно. Захожу раз к Ваньке Панфилову. Вся семья с чаем сахар трескает. "Откуда, - говорю, - сахар?"
Гуляев весь напрягся:
- Сказал?
- Мне не скажи, я б его враз на ячейку поволокла. Да мы и так потом его обсуждали.
- Сказал он, где сахар добыл? - нетерпеливо потряс ее за локоть Гуляев.
- Ты руки оставь! - жестко стрельнула в него Верка серыми глазами. Это дело комсомольское. А ты в ячейке состоишь?
- Верка, - сказал он, преодолевая свой гнев к этой безудержно категоричной девчонке, - ты прости, что я тебе сразу не объяснил. Мы следствие по этому делу проводим. Сахар, раз появился в городе, он только оттуда - из кооперативных складов. Позарез надо знать, как его добыл Панфилов.
Верка пристально взглянула на него и задумалась.
- Тут дело-то не простое, - сказала она, морща младенчески ясный лоб. - Ванька-то, он у нас телок. Добрый до всех. У Нюрки Власенко мальчонка заболел. Нюрка сама больная, еле ходит. Ванька - мастер ихний. Он мальчонку-то на руки, да и до больницы допер. Спасли мальчонку. Сам фершал мазью мазал. Вот за это Нюрка его сахаром наградила. Две головки дала. Говорит, он у ей от старого режима схоронен был.
Гуляев открыл было рот, чтоб попросить Верку свести его с Иваном Панфиловым, как грохнула дверь и в приемную вломилась толпа взлохмаченных и разъяренных женщин.
- Давай их сюда! - кричала рослая работница в размотавшемся платке. Давай комиссаров!
- Хлеба! - истошно вопила худая маленькая женщина в подвязанных к ногам калошах. - Хлеба давай!
- Детишки не кормлены!
Шум стоял неистовый. Боец, сидевший за машинкой, оторопело вскочил. Двери распахнулись, и Бубнич с Куценко стали в них, спокойно глядя на бушевавшую толпу. Гуляев и Верка с двух сторон застыли у дверей, готовые прийти им на помощь.
- В чем дело, гражданки? - спросил Куценко. - Яка нужда вас привела сюда?
- Именно, что нужда! - ответила рослая работница в платке. - А ты, начальник, видать, жрешь, хорошо, коли не знаешь нужды нашей! Голод! Дети голодают!
Дикий шум покрыл ее последние слова.
- Тихо, - сказал, поднимая руку, Куценко, - причина понятна. Дайте слово сказать!
- Ты нам не слова, ты нам - хлеба давай! - опять крикнула рослая.
- Вот я и хочу сказать за хлеб!
Толпа сдвинулась вокруг.
- Товарищи женщины, - сказал Куценко, дергая себя за ус, - дела такие. Враг поджег склады. Об этом известно?
- А где твоя охрана была? - закричали из толпы. - Ты нам зубы не заговаривай!
- Идет гражданская война, товарищи бабы, - глухо сказал Куценко, - мы строим первое в мире государство рабочих. Государство ваше и для вас! Трудно нам. Враг у нас ловкий. Бьет по самому больному месту. А про хлеб, товарищи бабы, я так скажу. Хлеб нам губерния уже послала. Хлеб идет. Но для того чтобы он дошел, надо нам сорганизоваться и разбить банды вокруг города, прибрать к рукам внутреннюю контру! И в этом нам нужна ваша помощь!
- Мы-то с голоду мрем, а буржуи колбасу трескают! - крикнула женщина в калошах.
- Всех к стенке! - кричала женщина у самого уха Гуляева. - Гады! Награбили при старом режиме!
- Живодеры! - басом перекрывала всех толстая женщина в истрепанной кацавейке.
- Ваша классовая ненависть правильная, - сказал Куценко, перебивая шум, - но только знайте, гражданки, что самосудом делу не поможешь! У нас социалистическая республика! Сейчас она в опасности. Вы должны помогать нам, мобилизовывать своих мужьев и братьев. Надо выполнять задания, которые вам дает исполком. Тогда мы вам гарантируем и хлеб, и работу, и школы для детей.
Толпа притихла. Куценко говорил уже свободно и легко, указывал, что и как надо сделать, чтобы выжить в эти трудные дни, а к Гуляеву пробралась Верка Костышева и, показав глазами в сторону красивой работницы с мучнистым лицом, шепнула:
- Она и есть - Нюрка Власенко! Баба себе на уме! Ты гляди с ней, допрашивать будешь - палку не перегни. Нервенная она, может и глаза выцарапать.
Гуляев проследил, как эта женщина толкается в толпе, как равнодушно слушает она то, что вокруг говорится, отметил, что даже в потертом своем пальтишке и черном платке она как-то выделяется среди остальных работниц, и определил, что она здесь совершенно посторонняя, что она - по случаю.
"Может быть, сейчас поговорить?" - подумал он. И тут же решил, что это неосторожно. Надо выяснить о ней все. Только тогда допросить. Но между прочим, поговорить не мешало. Он подошел и встал рядом с ней, притиснувшись плечом к стенке.
- Шуму сколько наделали, - сказал он, подлаживаясь под чей-то чужой язык и от этого чувствуя себя в глупой роли неумелого сыщика. - Было б с чего!
- Сам-то жрешь, - лениво ответила ему Нюрка, - вот тебе и метится, что не с чего. Имел бы ребенка - по-другому бы запел, кобель здоровый!
- Трудное время, - сказал он, не желая спорить, - надо потерпеть.
- А мало мы терпели! - тут же вскинулась Нюрка. - Мы-то, бабы, одни и терпим - вы, что ли, жеребцы кормленные.
- Давно уж замечаю, - сказал он, косясь на нее, - больше всех кричит не тот, кому на самом деле плохо, а тот, кто как раз лучше живет.
- Это ты про кого? - Нюрка, выставив грудь, повернулась к нему. - Про меня, что ли?
- Почему про тебя? - пробормотал он, слегка смущенный.
- Я те дам на честных женщин наговаривать! - в голос закричала Нюрка. - Вот ребятам скажу, они те холку намнут, дубина жердявая!
- Пошли, Нюрк, пошли, - потянула ее за собой, проходя, рослая работница. А женщина в калошах шепнула, дотянувшись до уха Гуляева:
- С энтой не вяжись, парнишка, а то перо в бок получишь!
- Вер, ты эту Нюрку хорошо знаешь?
- Чего бы ее не знать, - ответила Верка, прислушиваясь к тому, что говорится за дверью, - на нашем заводе лет пять уж как работает. Ребенок у нее. Баба занозистая, но дурного от нее нету.
- Вер, - сказал Гуляев, - а как мне Панфилова повидать?
- Зачем он тебе? - спросила Верка, недоверчиво окидывая его серыми непримиримыми глазами. - Он при карауле тут.
- Где - тут? - обрадовался Гуляев.
- Хоть бы и тут! Я его к тебе не потащу! - отрезала Верка. - Что ты нам за начальник?
- Никакой я не начальник, - сказал Гуляев, - а просто нужно мне знать все про эту Нюрку. Это не личный интерес, а дело.
- Если по делу - можно, - размышляюще пробормотала Верка, потом встала, поплясала немного, чтоб согреться, и вышла.
Вскоре она вернулась, подталкивая перед собой невысокого ловкого парня в армейской фуражке, длинном штатском пальто и обмотках. Винтовка без штыка висела у него на плече дулом книзу.
- Вот Панфилов, - коротко сообщила Верка и снова устроилась на диване.
- Гуляев, следователь милиции, - сказал Гуляев, вставая и подавая руку.
- Фу-ты ну-ты! - сдавив руку Гуляева, засмеялся парень. - С чего это я вдруг вам понадобился?
- Скажите, товарищ Панфилов, - Гуляев сознательно взял официальный тон, - сахар, который дала вам Власенко...
- А-а! - покраснел парень. - Я ж не крал его!
- Она на ваших глазах его доставала?
- Как доставала?
- Вы видели, где и как он у нее хранится?
- Видел. В мешочке таком.
- Большой мешок?
- Махонький.
- Сахару в нем много было?
- Кила три!
- Немало!
- По нонешним временам - клад.
- Откуда ж она его добыла, этот клад?
- Говорит, с прежних времен хранила.
- А вы верите?
Парень подумал, посмотрел на Гуляева, отвел глаза:
- Нюрка, она девка-то ничего, своя. Почему ж не верить?
- Скажите, а что за знакомства у нее?
- У Нюрки? - парень рассмеялся. - Ну, я вот - знакомство. Еще наши парняги...
- А кроме?
Парень посмотрел на Верку. Та вмешалась:
- Выкладывай, Вань. Милиция знает, зачем ей это надо. Давай, как на ячейке. Крой.
- Нюрка - она у нас лихая, - сказал Панфилов с некоторым усилием, так навроде в доску своя, но есть у ей один изъян. - Он остановился и снова взглянул на Верку. Та тоже пристально и настороженно глядела на него. - В общем, значит, так! - решительно рубанул Панфилов рукой по воздуху. - Она, понимаешь, с блатными шьется. Тут такое дело. Ребенок-то у нее, он при прошлом режиме еще сработан. Был у нас в городе Фитиль, не слыхали?
