Сьюзан Конант - Пес, который боролся за свои права
Если вы не прочь предаться ностальгическим воспоминаниям, то найдете те же гамбургеры, пиццу и бутерброды с тунцом, какие подавали в кафетерии вашего университета или колледжа. Совсем как в песне поется: «Полезен кофе при порезах, при синяках и при ушибах и что твой йод на вкус». Отправляясь на выставку собак, не забудьте взять с собой завтрак. И ни в коем случае не забудьте прихватить складной стул. Ведь голова у вас пойдет кругом, и вы почувствуете настоятельную необходимость присесть. Большая выставка собак работает по четкому расписанию, и тем не менее это самое сумбурное шоу на свете.
Цирком, где разворачивалось грандиозное шоу Маскономет, служил Выставочный центр в Бейсайде, прямо у Юго-Восточной скоростной магистрали. В ноябре здесь проходит целый букет из четырех выставок, а весной Маскономет — последняя выставка в закрытом помещении.
Когда в половине девятого я вкатила свой «бронко» на автостоянку, над гаванью еще поднимался туман, но выставка уже полчаса как была открыта для посетителей, а для участников и того дольше — с шести утра. На стоянке выстроился обычный набор «винебаго», других больших машин, а также автофургонов с номерами из Нью-Джерси, Виргинии, Вермонта, практически со всего восточного побережья; некоторые приехали совсем издалека — из Огайо, Миннесоты. Для собачников — завсегдатаев выставок расстояние ничего не значит. Некоторые машины простояли здесь всю ночь, некоторые всю ночь провели в пути. Люди в пятницу кончают работу в пять часов, всю ночь едут на субботнюю выставку, проводят на ней весь день, затем всю ночь катят, чтобы принять участие в воскресной выставке, потом едут домой и в понедельник утром отправляются на работу. Едут они в полном комфорте. Увидишь несколько небольших легковушек, и уже не нужно гадать, что находится внутри всех этих прицепов и фургонов. На заднике стоявшего перед моей машиной белого «винебаго» был наклеен плакат: «Осторожно! Выставочные собаки», окруженный изображениями доберманов и воззваниями доббишовиниста: «Любовь — это Доберман-Пинчер», «Счастье — это Доберман-Пинчер», «Я люблю доберманов» и просто «Доберман-пинчеры».
На сей раз я была без собаки. Фейс настояла, чтобы Рауди с пятницы остался у нее, дабы она смогла его как следует подготовить. Несмотря на его возражения, я всегда держала его в чистоте, но в отличие от Фейс я не стала бы из кожи вон лезть, прихорашивая его. Если я собираюсь поработать с собакой пару часов, то всегда найду что доводить до блеска помимо шерсти. В субботу я зашла к Фейс, чтобы провести с Рауди последнюю тренировку. Надо сказать, Маскономет был не первым испытанием Рауди по послушанию. На первом он улегся в самом конце длительной посадки — автоматическая дисквалификация. На втором длительная посадка прошла без сучка, без задоринки, зато он поднялся в конце длительной укладки, иными словами, секунд за пять до получения первой «ноги» в своем первом звании по дрессировке — СТ (Собака-Товарищ).
От аляскинских маламутов на испытаниях по общей дрессировке никто ничего особенно и не ждет, зато Винни, мой последний золотистый ретривер, получила СТ со средним баллом сто девяносто шесть из двухсот на трех выставках подряд, после чего заработала ОСТ (Отличная Собака-Товарищ) и СП (Собака-Помощник). Она была моей первой Собакой-Помощником, да и вообще лучшей из моих собак. Мои собаки тщательно готовятся к испытаниям по послушанию. Они не прерывают посадок и укладок. Однако Рауди именно так и поступил на двух испытаниях, и почти все мои знакомые при этом присутствовали. На Маскономете я во что бы то ни стало решила взять реванш.
В дверях я предъявила свой билет, и мне пометили руку красными чернилами. Я рассчитывала найти Фейс в секторе вожатых, расположенном у самого входа, но прежде, чем я ее увидела, мне пришлось пробираться между клетями, груминговыми столами, сушилками, вожатыми и сотнями собак в центральный зал, где расположены ринги, затем пройти мимо кафетерия и спуститься в груминговый сектор в самом дальнем конце помещения. Фейс была в свободном белом халате, который почти полностью скрывал мягкий бледно-серый свитер и темно-серую твидовую юбку. Упрятанный в пластиковый пакет из химчистки парный с юбкой твидовый жакет висел на одной из составленных друг на друга клетей. Сколько я ее знала, Фейс всегда выглядела на сорок с небольшим. Ее лицо обрамляли светлые, начинающие седеть волосы, которые она, чтобы не возиться, стригла довольно коротко, и едва заметный след голубого карандаша подчеркивал цвет глаз. В тот день кроме Рауди она водила по рингу чью-то сибирскую лайку и поэтому оделась так, чтобы смотреться под стать двум серебристо-серым собакам с белыми пятнами.
Сибирская лайка сидела в своей клети, а Фейс, водрузив Рауди на стол, специальной щеткой втирала ему в лапы белый тальк. Со всех сторон Фейс и Рауди окружали десятки других вожатых и собак, груминговые столы и множество всевозможных контейнеров для перевозки животных: проволочных, сетчатых, изготовленных из стекловолокна и полипропилена. Белые пятна на шкуре Рауди были, как пишут в рекламах, белее белого, а шерсть, распушенная опытной рукой Фейс, стояла дыбом и так сверкала, что могла бы светиться в темноте.
— Боже мой, — сказала я, — как ты этого добилась?
— Профессиональная тайна. — Когда Фейс смеялась, на щеках у нее появлялись ямочки.
Рауди был явно в восторге от самого себя, возбужден вниманием Фейс и к тому же рад видеть меня. С высоты стола он взирал по сторонам, как властелин на своих подданных. Я захлопотала над ним, и его высочество соблаговолил лизнуть меня в лицо.
— Он выглядит просто потрясающе, — сказала я. — Ты потрудилась на славу. Хватит. Теперь надо с ним пробежаться, я должна его разогреть.
— Дай мне еще десять минут. Ему еще надо поупражняться. — Это своеобразный эвфемизм среди собачников. Фейс имела в виду вовсе не пятимильную пробежку.
— Да, конечно. К тому же мне еще надо зарегистрироваться и, пожалуй, поговорить с отцом.
Бак, как и собирался, прибыл вчера днем, но на выставку мы приехали врозь, поскольку он хотел быть здесь в семь утра, чтобы договориться о своем показе. Домой Рауди должен был ехать тоже со мной. Он ладил с Клайдом, но ему еще недоставало эмоциональной зрелости, для того чтобы делить машину с другой собакой. Во всяком случае так говорила Рита.
— Ах да, — спохватилась я, бросив взгляд через плечо Фейс. — Ты ее не заметила, когда располагалась здесь?
— Кого?
— Сиси Квигли.
— Наверное, она только что пришла. — Фейс взбила металлическим гребнем шерсть на передних лапах Рауди, которые будут осматривать особенно внимательно, чтобы проверить крепость костей. — Крикливая сплетница. Хоть бы кто-нибудь заткнул ей рот. Ты, конечно, слышала, какие гадости она про меня говорит. Ну да ладно, не обращай на нее внимания. Она хоть и злобная, но не особенно кусается.
— Я просто не хочу, чтобы Рауди видел Макса. Они не дружат. На днях затеяли свару. У нее довольно странный вид, но, по-моему, она не такая уж вредная. Ладно, поздороваюсь с ней потом.
— Если она узнает, что я вожу Рауди, то такого навешает тебе про меня на уши. И присматривай за этим поводком.
— Зачем?
— Разве ты не знаешь? — Фейс принялась расчесывать длинную шерсть Рауди проволочной щеткой. — Сумку или бумажник она не тронет, а вот хороший выставочный поводок, гребни и все такое прочее обязательно стащит. Это всем известно.
— Я не знала. Иногда мы вместе занимаемся, но никто ничего такого не говорил. Все всё спокойно оставляют где попало. Ты уверена? Ее что, поймали за руку?
— Она чертовски хитра и осторожна.
— Я буду начеку. Сейчас важно, чтобы Рауди не увидел Макса. Ты уж постарайся. Ему не к чему слишком возбуждаться, а я сама уже и так взвинчена.
— Сделай глубокий вдох, выдохни и расслабься. А в чем дело? Твоя восьмисотая выставка?
— Нет, — ответила я. — Не знаю. Обычно со мной такого не бывает. Что если тебе пойти и отвлечь Бака, пока я буду на ринге?
— Извини, — сказала Фейс. — У меня еще Лили. — Она показала щеткой на клеть с сибирской лайкой.
— О ней не беспокойся, — сказала я. — А сейчас я схожу и зарегистрируюсь. Когда тебе понадобится Рауди?
— В одиннадцать. Второй ринг.
По пути к рингам, на которых проводились испытания по послушанию, я прошла мимо Сиси. Макс стоял на клети, и она его расчесывала; изо рта у нее свисала сигарета, а над головой колыхались завитки и клочья красных волос. Курить запрещалось везде, кроме кафетерия, о чем время от времени оповещали громкоговорители. Согласно инструкции Американского клуба собаководства, запрещалось также выставлять собак с «внешностью, измененной искусственным путем». К сожалению, это правило не распространялось на вожатых. Сиси была так же ярко размалевана, как при нашей последней встрече.
