Анатолий Манаков - На грани фола (Крутые аргументы)
Жить наобум и грешить наобум - проще ничего не бывает. Страдать без удержу и всякой разумной меры, вечно в уповании на чью-то помощь - чистой воды блажь. В этой своей убежденности Алексей Михайлович был поистине непреклонен. С другой стороны, что-то в нем охотно и всегда откликалось на зов заоблачных высот о человеке, чье себялюбие способно все же сдерживать вырывающиеся наружу побуждения к необузданному издевательству над себе подобными. Быть может, есть в природе человека чувство справедливости, доброта и великодушие, но, в конечном счете, большинство людей не уповает на эти качества души, ибо видят постоянно, как другие дают своим агрессивным импульсам полную волю. Придя к такому выводу, он обнаружил, что отсюда же проистекает и порочность государственной власти, либо не способной, либо не желающей сделать так, чтобы справедливость и гуманность отвечали интересам граждан, в том числе их личным желаниям.
Богатый опыт тесного общения с людьми разных национальностей, классов и жизненных ценностей оставил в нем живые воспоминания об интереснейших человеческих судьбах. Воспоминания эти продолжали будоражить его, заставляли быть острожным в оценках, видеть происходящее с разных сторон, по иному воспринимать свое прошлое. Для него было бы даже странным оказаться в отставке без всякого значимого дела и тихо плыть по течению времени. У нового качества жизни он увидел свои преимущества и, главное, возможность заново осмыслить пережитое, попробовать использовать найденное там для нового дела.
И вот уже свежие знания стали накладываться на воскресшие в его памяти, превращаться в самую что ни на есть реальность, живую и увлекательную. "Мне кажется, жизнь моя была наполнена событиями, наблюдениями и ощущениями любопытными. Выбранное же мною новое главное дело, подобно старому, нуждается в одинаково глубоком убеждении, что другого у меня просто нет и не должно быть, - говорил он мне в моменты наших задушевных бесед. - Получится или не получится не так уж важно, если удается отстоять свое видение происходящего. Пусть даже то, в чем я хочу разобраться основательно, похоже на шизофреническую мешанину лжи и насилия, все равно попытаюсь найти в ней что-то, от чего многим захочется поплавать на моем разведывательном суденышке и оставить увиденное с его борта себе на память."
Проводить расследования, предмет которых доступен - это одно. Сочинять по данному поводу увлекательные сказания - совсем другое. Правда, все это может и соприкасаться друг с другом. Памятуя об этом, Алексей Михайлович создал свое детективное агентство БУР, поставившее своей целью разобраться не столько в проблемах преступности и коррупции, сколько в русском национальном характере без отрыва от других таких же национальных характеров. Словом, выражаясь фигурально, покопаться там, откуда ноги растут и полагаться в первую голову не на документы из сейфов разных спецслужб, а больше на свою интуицию и знания, значительная часть которых осела во все той же генетической памяти.
Смею предположить, таковы некоторые обстоятельства, подтолкнувшие его принять приглашение венского Центра по изучению непознанных явлений участвовать в проектах, поддерживаемых Советом Европы. Имелось у него, насколько мне известно, и ещё одно, совсем неудержимое желание - написать роман о судьбе одного служилого человека, который вроде бы обрел наконец независимость, личную свободу, умиротворение, как вдруг... Подробностями об этой его затее, к сожалению, я пока не располагаю, но знаю, что он полностью отдавал себе отчет: здесь уже одного искреннего хотения мало, нужна прирожденный дар к художественному творчеству.
*
Природа одарила Джорджа Ярлсхопфа неистощимыми запасами бодрости. Энергия эта исходила из всех пор его тела, отражалась в выражении глаз, речи, жестах, мимике и даже походке. Когда он улыбался, на лице появлялось нечто ребячливое, какое встретишь только у негров американского Юга. Если бы не приглушенный хриплый голос, не блеск обильной седины в бороде и на висках, ему можно было бы дать от силы лет сорок пять и таким образом промахнуться на целый десяток. Кто знает, может это и от того, что корни его предков по отцу и матери уходили в Скандинавию и Германию.
До ухода в отставку Джордж работал в специальном подразделении военного ведомства, которое обслуживает экипажи стратегических подводных лодок и бомбардировщиков по вопросам, затрагивающим поведение людей в экстремальных условиях. Он считался авторитетом в своей области психологии, пользовался твердой репутацией человека благожелательного, на обязательность которого можно всегда рассчитывать. Верность делу предпочитал не связывать с поддакиванием начальству, просто следовал житейской мудрости воздерживаться делать и говорить то, что рано или поздно обернется против тебя же или твоих друзей. Свои интимные тайны души ревниво оберегал от посторонних и уважал суверенность таких же тайн у других, особенно когда о них приходилось узнавать в доверительных беседах вне службы. Интриги среди военных высокого ранга тщательно обходил стороной и от многих своих коллег отличался тесным общением с широким кругом людей за пределами Пентагона.
Одно время он служил под командованием начальника разведки и безопасности армии, генерала Альберта Стабблбайна, прозванного в Пентагоне "колдуном". То была неординарная личность во многих отношениях, но прежде из-за своей склонности к изучению явлений загадочных, сверхъестественных. Его увлекала область пространственно-временных свойств материи и возможностей оказания воздействия на мозг человека посредством системы "глобальной энергетической синхронизации". Немало усилий им было предпринято по выявлению нетрадиционных, телепатических средств обнаружения подводных лодок в условиях отсутствия постоянно действующей радиосвязи с командным пунктом на суше. В начале восьмидесятых люди Стабблбайна осуществили операцию под кодовым названием "Зимний урожай" по поиску похищенного итальянскими террористами натовского генерала Джеймса Доузера с помощью специалистов-парапсихологов, экстрасенсов и ясновидящих, способных считывать информацию на основе принципов биоэнергетики. В ту пору военное ведомство поддерживало теснейшие связи с гражданскими фирмами и организациями, готовившими экспертные оценки использования психотронных средств в мирных и военных условиях. В итоге, выработали определенную методику воздействия на психику, но контролировать поведение человека оказалось задачей невыполнимой. В сознание пробиться удавалось, но подсознание, коварные генетическая память и "бес противоречия" не подчинялись никаким хитроумным алгоритмам. Слишком непредсказуемо вели себя клетки в обоих полушариях человеческого мозга.
Чем был обязан Джордж своей довольно необычной военной карьере? Благодаря ей он стал признавать равенство любых случайностей при определении поступков людей, четко представлять себе некое соотношение шансов для доминирования одного типа случайностей над другим. Научился контрастнее различать аргументы на основе разной степени надежности выдвигаемых доводов, имеющих физическое или метафизическое выражение. Научившись же, обнаружил, что сама эта надежность может меняться, со временем и по мере выяснения все большей цепи причин ослабевать или наоборот - становиться ещё более убедительной. Казавшееся случайным совпадением могло уже им приниматься охотнее за скрытую причину, в результате чего он нередко обнаруживал причины и следствия, идущие друг за другом в обратном порядке, и тогда нужно было менять прежнее заключение, оставлять место для возможного совпадения с чем-то пока не известным. Всё это как бы подытоживало и результаты его многолетних наблюдений за поведением личностей, располагающих доступом к ядерным средствам ведения войны.
Богатая практика работы с людьми в погонах заставила Джорджа скептически воспринимать сентиментальные истории о раскаявшихся убийцах, что оказываются за решеткой и говорят о грехе своем и покаянии. В подавляющем большинстве случаев они пытаются путем показного раскаяния снизить цену расплаты. Отрекаться же по настоящему от содеянного редко кто их них помышляет - Бог и дьявол в их сознании совмещены. Отсекать такого типа личностей от несения службы в специальных частях являлось его основной заботой.
Совершенно излишне было убеждать Джорджа в шаткости границы между благими намерениями и преступным их исполнением. По его мнению, в душе и крови всех смертных можно усмотреть не одну судьбу, а две, по меньшей мере, как и два начала, вследствие чего даже благочестивых граждан трудно причислять однозначно и бесповоротно к праведникам, ибо в каждом лихоимце живет Будда, в каждом брахмане - лихоимец, но лишь загнанный усилием воли на дно сознания. Ему казалось, что на челе у любого смертного не отпечатано каких-то видимых знаков зла, однако есть и такие, которые словно излучают злобу, цинизм и безмерное стяжательство. "Решись сегодня непреклонный судья преследовать в законном порядке предпринимателей и высших управленцев нефтяного бизнеса за их финансовые и другие отступления от закона, в американских тюрьмах для них не хватило бы мест", - резюмировал он однажды по тому же поводу.
