Андрей Константинов - Перезагрузка
Осекшись под укоризненным взглядом адвоката, Игорь Васильевич поспешно заткнул пасть, и Штурм продолжил начатое разглагольствование:
– А касательно вашей иронии в части «доброго самаритянина»… Молодой человек! Я старше вас, а потому могу со всей уверенностью сказать: в нашей жизни добрых, благородных людей все-таки больше, нежели мерзавцев… Я понимаю, что служба накладывает некий… э-э-э… отпечаток, из-за чего вы воспринимаете жизнь в гораздо более мрачных тонах. Но поверьте – есть! Остались еще на этом свете отзывчивые люди…
– Настолько отзывчивые, что без колебания готовы дважды выстрелить в голову незнакомому человеку? – усмехнулся Коровин. – Ну-ну…
* * *Поздним вечером того же дня по Невскому проспекту неспешно катила видавшая виды темно-синяя «девятка». Скромные тактико-технические характеристики некогда престижнейшей машины братвы вкупе с самою вкрадчивой неспешностью транспортного средства недвусмысленно свидетельствовали о его нынешнем статусе «бомбовоза». Посему неудивительно, что именно эту тачку своим наметанным глазом выцепил в общем потоке Шнобель и просигнализировал ей жестом Цезаря, повелевающего добить поверженного гладиатора. «Девятка» понимающе вильнула хвостиком и послушно притормозила у его ног.
Шнобель рванул дверцу и уперся взглядом в водителя «бомобовоза», лицо которого показалось ему знакомым. Сам же водила отчего-то смотрел на потенциального клиента без предсказуемого коммерческого интереса, но с легкой ухмылочкой. Так, словно бы это Шнобель делал ему одолжение, намереваясь вступить в краткосрочные рыночные отношения.
– Слышь, брателло! До Московского вокзала за две сотни отвезешь? Горю капитально!
– Без проблем. Только на моей земле действует строгое правило: ранее судимым пассажирам – 50-процентная надбавка к тарифу.
– Че-его?!
– Того самого. Короче, Шнобель, ты едешь или где?
– Ититская сила! Леонид Николаич, ты?
– Я-я! Давай, рожай быстрее! Здесь стоянка запрещена!
Потрясенный нежданно-негаданной встречей Шнобель запрыгнул на «первую парту», шумно хлопнул дверцей, и «девятка» сорвалась с места. Тут же впрочем застыв на мигающем зеленом – бывший старший следователь Купцов всегда относился к ПДД с большим пиететом, нежели к УК.
– Очуметь! – потрясенно выдохнул Шнобель. – Уж кого-кого, но чтобы к тебе, Леонид Николаич, вот так вот подсесть! Что, халтурим бомбилой в свободное от службы время?
– Служим бомбилой во время свободное от халтур, – нехотя скорректировал Купцов.
– Да ты чё?!! – Изумление Шнобеля было абсолютно искренним. – Неужто и эдакую святую душу из органов попросили? Вот зверье!.. Оборотни в погонах они и есть!.. Но ты, Леонид Николаевич, не переживай. Такие как ты – они…
– Хорош мне тут горбатого лепить! Между прочим, этой самой святой душе о 2006 годе ты, помнится, обещал по выходе с зоны в кису насыпать?
– Побойся бога, Леонид Николаевич! Я и слов-то таких отродясь не слыхал – «в кису насыпать». Откуда такой вульгаризм? Ты меня явно с кем-то спутал.
– Может, и спутал, – равнодушно пожал плечами Купцов. – Разве всех вас, имя которым легион, упомнишь?
– Курить-то у тебя на борту можно? – спросил яркий представитель «легиона», некогда специализировавшийся на кражах со взломом.
– Валяй. Желание клиента – закон.
– Охренеть! Кому сказать – не поверят!
– Потому лучше и «не говори никому – не надо»… Сам-то как? Чем теперь занимаешься?
– Да так. Кручусь поманеньку, – уклончиво ответил Шнобель, прикуривая. – В малом, так сказать, бизнесе.
– Отчего же в малом? Большому кораблю, как известно…
– Угу – большая торпеда… На фиг, на фиг: «Титаники», они, сам знаешь, плохо кончают.
– Ну, положим, тебе до «Титаника» как до лунного серпа.
– Обижаешь, начальник! Я, между прочим, сейчас с самим Хоботом работаю!
Взыгравшее тщеславие Шнобеля, походя, сдало-таки текущие пароли и явки. Другое дело, что прорыва искренности Купцов все едино не оценил. Отныне подобного рода информация была для него и бесполезна, и безынтересна.
– О чем и толкую: целого слона ты всё едино не потянешь. Только – частями.
– Да ты чё? Ты действительно за Хобота не слышал?! Хобот – это имя знаменитое! Слово у него густое.
– Не-а, не слышал.
– Во блин! А еще бывший следак! Как же ты тогда в наших коллективах разбирался?
– А я и не разбирался! Когда мог – сажал, если за дело. А не мог – не трындел, что нам мало платят, а суд выпускает.
– Тоже позиция, – подумав, согласился Шнобель. – Ладно, будет как-нибудь время, я тебе разжую. Ведь даже попы изучали марксизм-ленинизм, так что и тебе некоторое будет полезно.
– Ага, интересное сотрудничество может получиться… Тебе у вокзала где?
– О! За разговорами и не заметил, как долетели. А вот прямо здесь, если можно.
– Отчего же нет? Я же говорю: желание клиента – закон.
Купцов свернул на Лиговку, зачалился у пешеходного перехода. Шнобель удовлетворенно крякнул, вытащил из внутреннего кармана увесистый лопатник и заслал на «торпеду» две сотни.
– Мерси!
– Не понял? Я ведь сразу, еще на посадке предупредил. О надбавке ранее судимым.
– Хм… А я думал, это шутка такая.
– С деньгами не шутят.
– Ну ты, Леонид Николаевич, и крохобор, – хмыкнул Шнобель, докладывая еще одну сотню.
– Уж если кто из нас крохобор, так это ты, – заметил Купцов, пряча деньги.
– Это еще почему?
– В последнюю посадку семь эпизодов взял, а от восьмого отбрыкивался аки конь ретивый.
– А восьмой гоп-стоп не мой. Я там не при делах был. Зуб даю!
– Да знаю я. Просто, где семь – там и восемь. С тебя одно – спрос, а людям какое-никакое удовольствие доставил бы.
Шнобель выбрался из машины, хрюкнул довольно:
– На моей земле, Леонид Николаевич, тоже действует правило: удовольствие я доставляю только бабам… Все, счастливо! Мерси за доставку… А за лекцию по марксизму-ленинизму ты все-таки подумай!..
…Шнобель резво затрусил по пешеходному переходу в сторону вокзала – похоже, и в самом деле опаздывал на поезд. А вот настроение Купцова, менее чем за пять минут приподнявшегося на десять литров бензина, резко испортилось.
В принципе, за месяц с куцым хвостиком безработицы Леонид Николаевич уже более-менее пообвыкся со своей таксистской долей и теперь относился к ней скорее с юмором. Потому что иначе нельзя. Иначе свихнешься или начнешь заливать глаза водкой. Потому что бомбежка (тем паче ночная) – это своего рода особый жанр, требующий незамутненности сознания и крепких нервов. Ибо хорошо еще, когда половину (а то и много больше) пассажиров составляют уроды всех мастей: наркоманы, проститутки обоих полов, приблатненная шелупень. Почти каждый ночной пассажир оставляет в салоне благоухание алкоголя, а то и ацетона…
Однако нынешняя мимолетная встреча с бывшим крестником из недалекого следацкого прошлого неприятно разворошила-разбередила душу. Посему Леонид Николаевич решил, что на сегодня пора сворачивать незарегистрированную частнопредпринимательскую деятельность, возвращаться домой и в кои-то веки накатить по-взрослому. Если, конечно, Ирка в очередной раз мозгу не запилит…
5 мая 2011 года, чт
Утро традиционно началось с отвращения. На этот раз не к чему-то конкретному (к себе, к водке и т. д.), а – в общем и целом. Да, именно так – просто с ОТВРАЩЕНИЯ. Равно как с традиционной мантры «на-до – тор-мо-зить».
«Нужно тормозить, – сказал сам себе Петрухин. – Нужно тормозить и подвести какие-то промежуточные итоги».
На само «подведение» времени ушло немного. Итоги оказались таковы: за два последних месяца он едва не убил своего товарища (а если говорить прямо, не лукавя, то хуже чем убил) и оказался проклят его женой. Женщина, которая его любила, ушла к другому. Он потерял работу… Потерял то последнее, за что мог бы зацепиться и выплыть.
Именно теперь, когда он потерял работу, Петрухин вдруг осознал, насколько она была важна для него.
Нет, разумеется, он и раньше никогда не отделял себя от розыска. Но вот сейчас это ОТДЕЛЕНИЕ произошло. И все стало ясно. Все стало предельно ясно и от этой ясности – тошно… А он жил розыском. Отныне их пути разошлись. Уголовный розыск без Петрухина обойдется… а как Петрухин будет жить без розыска?
Дмитрий поднялся, пошатываясь подошел к столу, походя словив свое отражение в зеркале:
– М-да… Если труп обвести цветными мелками, создается атмосфера праздника… Хотя… В принципе, могло быть и хуже…
Он выцедил из чудом уцелевшей пивной банки жалкие остатки вчерашнего разгуляева. Тепловатое пиво побежало по сухому горлу, однако легче не стало. И то сказать: что мамонту с той дробины?.. Петрухин провел ревизию карманов в надежде найти случайно затерявшуюся купюру… и не нашел. Зато из заднего кармана джинсов вытащил плотный четырехугольник картона с золотым тиснением: «ЗАО „Магистраль-Северо-Запад“. Голубков Виктор Альбертович. Генеральный директор».
