Екатерина Лесина - Тайная страсть Гойи
— Спрятаться собираешься? — Она вцепилась в него словно клещ.
— Собираюсь.
— Зря, Егорушка, если постоянно прятаться, то… — Марина икнула, и Егор понял, что она успела изрядно набраться. Нет, Марина вовсе не выглядела пьяной, держаться она умела, но человек, хорошо ее изучивший, подметил бы некоторые мелочи, вроде легкой рассеянности и стеклянного взгляда. — Забыла, память подводит, старею…
— Ну что ты. — Тема старости была болезненной, и Егор счел за лучшее ее обойти. — Ты молода, прекрасна и такой останешься.
— Останусь, — легко согласилась она, но Егора не выпустила. — Идем ко всем! Сегодня у нас праздник!
Пришлось подчиниться.
Егор улыбался людям, смутно знакомым, кому-то кивал, кого-то о чем-то спрашивал, слушал пустой великосветский треп, который не значит ровным счетом ничего. Притом он пытался следить за Мариной, заодно и за сестрами приглядывать, которые выглядели очень мрачно. Стасик держался в тени, с видом оскорбленным, и, честно говоря, именно сейчас он бесил Егора, как никогда прежде.
Марина, убедившись, наконец, что сбегать Егор не собирается, выпустила его руку.
— Дорогие гости. — Она постучала стеклянной палочкой по бокалу, привлекая внимание. — Сегодня особый вечер, и я хочу представить человека, которому он посвящен… Стасик, ну же, дорогой…
Стасик поморщился.
Он терпеть не мог, когда его называли Стасиком, и домашние, прекрасно зная об этой его особенности, не упускали случая уколоть.
— Возможно, вам доводилось встречаться с ним. — Марина говорила громко. — И вы, надеюсь, слышали его имя… Имя талантливого живописца, который, вполне возможно, станет современным классиком…
Стасик вымученно улыбнулся, казалось, происходящее его раздражает, но Егор не мог понять причин. Ведь прежде ему нравилось быть в центре внимания. И вечера он любил, и держался подле Марины, наглядно демонстрируя, сколь близок он к хозяйке дома.
— И ныне он собирается представить на ваш суд свои новые полотна. — Марина взмахнула рукой, но жест получился неуклюжим. Она покачнулась, Егор успел подхватить ее под локоть, не позволил упасть.
— Спасибо, Гошенька… Пригласи всех в Бирюзовую гостиную, а у меня что-то голова кружится… Я тут посижу немного, хорошо? — Она посмотрела на Егора сверху вниз, и он удивился странной беспомощности в Маринином взгляде.
— Я сам. — Егора оттеснил Стасик. — А ты и вправду гостями займись, а то неудобно получится…
— А Марина…
— Я отведу ее наверх. Ей надо отдохнуть.
— Я не устала!
— Марусь, не капризничай! Ты ведь и вправду устала, день сегодня был тяжелым, а тут еще гости… Стоило подождать немного.
— Я не хочу ждать! — Она вырвалась из ласковых объятий Стасика, развернулась к гостям, которые внимательно следили за разыгрывающимся представлением. — Ну же, чего ждем? Все в сад… То есть в гостиную! Будем смотреть на картины…
— Егор, — шепотом попросил Стасик, — угомони ее… ты же видишь, она совершенно невменяема!
— Кто невменяем? — оскалилась Марина. К сожалению, слухом она обладала отменным. — Я вполне вменяема… А ты, Стасичек, забываешься! Но идем, дорогой. Не будем мучить гостей ожиданием.
— И что было дальше? — Макс слушал внимательно, Алина же наблюдала за ним, застывшим в ожидании подробностей, и за Егором. И чем больше наблюдала, тем сильней становилось чувство странной неприязни к этому человеку.
— Ничего. Все перешли в гостиную, там были картины… Марина произнесла короткую речь. Что-то там про искусство, которое нужно поддерживать… Я не очень-то слушал. — Егор дернул себя за узел галстука, точно желал этот галстук содрать. — Потом убрала покрывало с картин, все похлопали. Стасик еще одну речь прочел, мол, его муза была столь прекрасна, что вдохновила на переосмысление полотен… Этого, как там его?..
— Гойи? — подсказала Алина.
— Точно, его. Ну и что он, Стасик, был счастлив запечатлеть неземные прелести Марины на века… Как-то вот так. Все опять похлопали. Подали шампанское и все.
— Все? — Макс подался вперед. — Ты же говорил, что они поссорились?
— Это уже потом, ночью. А тогда да — все, хотя ерунда, конечно, но…
— Рассказывай, — велел Макс.
— Я от этой суматохи всей устал. Вообще день был сложным, и тут картины, гости… Сел тихонько на диванчик и, наверное, задремал. Я ж голодный приехал, а там одни канапе, а поверху шампанское, а я алкоголь вообще плохо переношу. Вот и повело. Помню, что очнулся от Маринкиного голоса, у нее голос громкий был, а еще и выпивши… Она кому-то рассказывала, что Стасик полностью повторяет работы старых мастеров. Это как его?.. Аутентично, вот. И что даже краски сам создает. Минералы закупает, растирает там чего-то, сушит, и что поэтому многие краски его ядовиты. Вот…
— То есть она знала, что ими можно отравиться? — уточнил Макс.
— Ну, выходит, что знала, и не только она… Но не стала бы Марина краски жрать!
Это Егор выкрикнул и тут же закрыл лицо руками.
— Извини. Я до сих пор… Мы часто ссорились, и порой я на нее злился неимоверно, но, как ни странно, она была близким мне человеком. С сестрами как-то не сложилось, друзей нет. А Марина… Она умела слушать. И потом, тем вечером она сказала, что едва не совершила страшную ошибку.
— Это она о чем?
— Не уверен, но думаю, что про Стасика… Он танцевал с Варварой.
— Когда?
— Да тогда же, после представления. Шампанское пили. Все пили, но, похоже, кое-кто вовсе меру потерял. И повело. Шампанское — коварный напиток… Полагаю, из-за того танца они и поссорились.
— Так, — попросил Макс. — Давай по порядку. Какого танца?
— Танго. — Егор потер глаза. — Я разве не говорил? Они танцевали танго…
— Вот дрянь. — Марина вновь оказалась рядом.
— Ты о ком?
— О сестрице твоей. Глянь, как она к Стасику липнет! Ни стыда ни совести…
— Просто танцуют хорошо. — Это было слабым утешением, но Егор слишком устал, чтобы кого-то утешать. Он забрал у Марины бокал. — Присядь.
— Боишься, что скандалить стану?
— Боюсь.
А танцевали они и правда красиво, так, будто созданы именно для этого танца. Уж на что Егор был равнодушен к подобного рода развлечениям, а и то залюбовался.
— Не бойся. Не стану. Я этой дряни даже благодарна. Все теперь понятно!
— Что понятно?
— Гошенька. — Марина провела ладонью по его волосам. — Посмотри хорошенько, они не могли бы так танцевать, если бы не переспали.
По мнению Егора, логика эта была сомнительна, но возражать Марине он не стал. Впрочем, она все прекрасно поняла и без слов.
— Поверь моему опыту. Они знают друг друга. Посмотри, как двигаются, не глядя на партнера, а это возможно, только если двое точно знают, что будут делать. Если танцевали уже не раз…
— Танцевать — не преступление.
— Ну да, если только не в чужой постели… Засранец! А я и вправду замуж собралась, он мне колечко подарил. Вот, смотри. — Она вытянула руку, демонстрируя скромный серебряный перстенек. — Сказал, что от его матери, но наверняка из ломбарда. Купил, чего попроще. Дуры мы, бабы, Егор…
Варвара картинно откинулась, и была поймана Стасиком, и оба замерли в позе, весьма выразительной, красивой, лживой.
Зрители хлопали.
Марина смотрела. Крутила кольцо. И выглядела уже не расстроенной — задумчивой.
— Гошенька, проводи меня… Будут спрашивать — скажи, что голова разболелась. И вправду что-то… — Она тронула виски и поморщилась. — Это все нервы и старость, время не обманешь.
— Тебе до старости еще…
— Нет, Гошенька, не надо. Не сейчас. Не хочу больше притворяться, молодящаяся старуха — что может быть смешней? Нет, хватит с меня. Идем.
— И ты ее проводил?
— Да, наверх. Марина сказала, что хочет остаться одна. Горничную и ту выставила. Хотя она никогда особо прислугу не жаловала. Считала, что та приставлена следить… Попросила меня принести воды. В ее мини-баре минералка закончилась. Я спустился на кухню. Взял бутылку. А когда поднялся, то увидел, что Марина спит.
— Уверен, что она спала?
— Ну, да…
— Именно спала? — уточнил Макс. — А не была без сознания? Или уже мертва?
— Что? — Егор нахмурился. — Я, конечно, пульс не проверял, но… она храпела. А я не слышал, чтобы люди, потеряв сознание, храпели.
Это было произнесено с явною издевкой, которую Макс, однако, пропустил мимо ушей.
— И что ты сделал?
— То, что давно собирался. Пошел к себе и лег спать. Уснул, кстати, моментально, и сколько времени проспал, не знаю. Разбудил меня скандал.
— Идиотка! — Голос Стасика доносился из коридора.
Егор повернулся на бок, надеясь, что скандал этот сойдет на нет или хотя бы перенесется куда-нибудь подальше.
— Вечно тебе мерещится на пустом месте!
