Андраш Беркеши - Перстень с печаткой
Однако оба они быстро пришли к выводу, что слежки за ними нет, и потому отправились прямиком на площадь Баттяни.
Несколько долгих минут они брели, не говоря друг другу ни слова, пока Шавош наконец не замедлил шаги и не взял Кальмана под руку.
— Получено сообщение из Вены, — сказал он. — Мне его только что передали по телефону. Майор Генрих фон Шликкен, эксперт Восточноевропейского отдела гестапо, прибыл в Будапешт и утром в пятницу отбывает дальше, в Афины.
— Именно это тебе и сообщили по телефону? — полюбопытствовал Кальман. Он склонил голову чуть-чуть набок, но в темноте все равно не смог разглядеть выражения лица доктора.
— Да, в том числе и это. А также и то, что с Хельмеци нужно покончить не позднее утра пятницы.
— Наконец-то хорошая весть, — воодушевился Кальман. — Но какая связь между Хельмеци и этим немецким майором?
Шавош, по-видимому, тоже продрог, потому что поднял воротник своего плаща.
— Утром в пятницу и Хельмеци собирается выехать в Афины. Это не случайно. Хотя до сих пор нам ни разу не удалось установить, что они знают друг друга лично. И все же мы находим весьма примечательным, что Шликкен всякий раз появляется в Варшаве и в Белграде именно в то время, когда Хельмеци из этих же городов посылал материал в свое Телеграфное агентство. Теперь для нас эта взаимосвязь понятна.
— Мне не жаль его, — пробормотал Кальман.
— А я, между прочим, принял решение, что это задание выполнишь ты.
Кальман от неожиданности застыл на месте.
— Как, я должен убить человека?
— Предателя! — спокойно возразил Шавош, за руку увлекая Кальмана за собой. — Врага! — И с легким укором добавил: — Кстати, на фронте, перед атакой солдаты не задают подобных вопросов.
— Там противники сходятся лицом к лицу и каждый из них вооружен.
— Хельмеци тоже вооружен.
Как ни отвратителен был Хельмеци Кальману, он не представлял себе, как это он подойдет к человеку, достанет из кармана пистолет и в упор выстрелит в него. Совсем иное дело, когда враг тоже стреляет в тебя. Тогда ты вроде как бы защищаешься.
— Это очень нужно, чтобы данное поручение выполнил именно я?
— Да, мой мальчик. И должен тебе заметить, что задание это не простое. Нужно не убить Хельмеци из-за угла, а привести в исполнение приговор. А перед этим нужно узнать, разработкой чьих дел он занят, зачем он собирается ехать в Афины и кого там должен выследить.
— И когда я должен выполнить это задание?
— Завтра, — ответил Шавош. — Завтра вечером. Пока мы идем домой, я расскажу тебе о своем замысле. Разумеется, ты можешь изменить его в зависимости от обстановки. Попробуем разыскать Домбаи. Думаю, что он согласится взяться с тобой вместе за это дело. Если он в Будапеште, мы найдем его.
— Как, разве он уже не в клинике? — спросил, немного успокоившись, Кальман. Если Шани Домбаи будет с ним, думал он, это уже-совсем другое дело.
— Я помог ему скрыться, и, думаю, мы найдем его. Вывод Хельмеци из игры не только в наших интересах, но и в интересах коммунистов. Одного Домбаи не должен знать о тебе: того, что ты учился на курсах Пи-Ай-Ди. Понял?
6
Войдя в коридор первого этажа виллы, Кальман так громко хлопнул дверью, что даже стены-задрожали. Узкий коридор многократно усилил этот звук, и его услышали и Рози и Илонка. С некоторым страхом и в то же время сгорая от любопытства, они выглянули в коридор.
— Как, вы уже вернулись, Пали? — удивилась Рози.
Кальман только рукой махнул и скорчил недовольную гримасу.
— Барышня-то дома? — тихо спросил он.
— Давно уже вернулась, — сказала Илонка. — Я видела ее в библиотеке.
— Даже ужинать не стала, — добавила Рози.
— Наверно, свидание сорвалось, — ехидно заметила Илонка.
Кальман поскреб в затылке и в раздумье остановился.
— Ну так настроение у нее будет еще хуже, как только она узнает, что со мной случилось. — Он подошел поближе к женщинам. — Даже и не знаю, как ей сказать… Лучше всего сбежать бы мне куда-нибудь.
— А что случилось? — в один голос воскликнули служанки.
Кальман стоял, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, а на лице его было написано само отчаяние.
— Да вы войдите, — предложила Рози. — Или пойдемте на кухню, чего же стоять в коридоре.
— Книгу я потерял, — признался Кальман. — А фамилию и адрес, кому ее отдать нужно было, я запамятовал. Ох уж эта проклятая хвороба! — И стыдливо добавил: — На улице со мной это приключилось. Припадок… А когда в себя пришел, книги и след простыл.
— Бедняжка! Да вы хоть поужинали? — участливо спросила Рози.
— Мне сейчас не до ужина. Ну что делать? Пойти сказать хозяйке?
Илонка криво усмехнулась.
— Вам барышня все простит.
— Почему это?
Служанка пожала плечами.
— Да так…
— Опять ты говоришь глупости, — сердито перебила ее Рози. — И вообще, какое твое дело?
— Чего вы ссоритесь?
— Да вот девку зависть берет, что вы барышне нравитесь.
— Я? — удивился Кальман.
Илонка рассмеялась.
— Не прикидывайтесь малым ребеночком!
— Ах, оставьте меня в покое с этими глупостями! — возмутился Кальман и отвернулся. — Хватает с меня бед и без этого.
— Куда же вы, Пали? — закричала ему вдогонку Рози.
— В библиотеку. Скажу ей, а там будь что будет. В конце концов, что же я могу поделать, если я калека? Все знают, какой я…
Обе служанки соболезнующе посмотрели ему вслед.
На другой день Кальман проснулся рано утром. Чтобы успокоить нервы, он с ног до головы вымылся холодной водой. Но вид у него все равно был невеселый, когда он заявился на кухню, где Рози и Илонка тотчас же пристально начали его разглядывать. Кальман подсел к столу, без большого аппетита позавтракал и был настолько неразговорчив, что каждое слово приходилось вытягивать из него буквально клещами. Наконец отрывочно и с большой неохотой он рассказал служанкам, что хозяйка как следует отругала его, хотя он ничуть не повинен в утере книги.
— Так что вы, дорогая, сильно ошиблись, предсказав этой истории хороший исход, — упрекнул он Илонку. — Я настолько сильно нравлюсь барышне, что она без обиняков назвала меня дураком.
— Нужны больно вы барышне! — рассмеялась Рози. — Да у нее на каждый палец по кавалеру может быть, стоит ей только захотеть. Здоровых парней, не каких-то там инвалидов войны.
Илонка опустила пустую чашку на стол, поднялась, одернула фартучек, горделиво выпятила упругую грудь.
— Будь у меня такое богатство, как у нее, имела бы и я не меньше. Вот взять нас обеих да нагишом положить на лужке, чтобы люди не знали, кто — она, а кто — я, и еще неизвестно, какую из нас выбрали бы благородные господа.
— А мне известно! — подхватил Кальман, подмигнув Илонке. — С закрытыми глазами выбрал бы и не ошибся — и только вас, Илонка!
— Я, например, тоже не стала бы обзывать вас дураком, — в тон ему выпалила горничная и бросилась к двери, но неожиданно столкнулась с Марианной, не очень-то приветливо встретившей ее.
— Вы что это мечетесь, как безумная? Не можете быть осторожнее?
— Прошу прощения, — покраснев до ушей, извинилась Илонка.
Марианна смерила ее испытующим взглядом с головы до ног, затем с укоризной посмотрела на Кальмана.
— Н-да, наделали вы мне хлопот… — начала она, но мысль свою не продолжила, полагая, что остальные уже и без того хорошо знают, что именно она имела в виду, и повернулась к Рози: — Рози, дорогая, поезжайте в город и дайте в газетах «Фриш уйшаг» и «Восьмичасовая» объявления. В Цегледе едва ли читают какие-либо другие газеты, — добавила она, как бы отвечая на собственные мысли.
— Сейчас нужно ехать, барышня?
— Да, сейчас. А Илонка тем временем приготовит обед.
— Слушаюсь, барышня.
— Ну, а вы чего стоите? — повернулась она к Кальману. — Почему не занимаетесь своими делами? Лучше было бы, если бы вы больше думали о клумбах да грядках и меньше о юбках.
Ничего не ответив на выговор, полученный от хозяйки, Кальман, покорно согнувшись, вышел и отправился в сад.
Немного погодя Марианна ушла. Проходя вдоль ограды, она незаметно сделала Кальману рукой прощальный знак.
Выждав минут десять, он воткнул лопату в землю, умылся под садовым краном, вытер лицо своей клетчатой фланелевой рубашкой и неторопливым шагом направился к дому. Дверь кухни была распахнута. Илонка не заметила, как он вошел. Она сидела у стола, чистила овощи и, мечтательно наклонив голову на правое плечо, негромко напевала какую-то мелодию. Кальман неслышно, затаив дыхание прокрался за ее спиной, а затем вдруг решительно обнял за плечи.
Илонка взвизгнула от неожиданности, вскочила с табуретки, уронив с коленей эмалированный тазик с овощами.
— Наконец-то мы одни, — прошептал Кальман, привлекая ее к себе.
На лице Илонки тем временем изумление сменилось любопытством. Нет, она не сопротивлялась и на его поцелуи отвечала еще более страстными поцелуями.
