Стюарт Макбрайд - Пабы, церкви, дождь
— Вы Логан Макрай! — воскликнул он. — Видите, я вас сразу узнал!
— Вот как! — Логан поерзал в своем кресле.
Мужчина в мешковатых потертых коричневых вельветовых штанах счастливо кивнул:
— Я делал репортаж, когда же это было… наверное, год назад. «Герой-полицейский ранен в поединке с Мейстрикским Монстром!» — Он ухмыльнулся. — Да, чертовски хорошая была история. И заголовок получился что надо. — Репортер пожал плечами. Затем протянул руку поверх опущенного стекла: — Мартин Лесли, отдел специальных расследований.
Логан пожал репортеру руку, ощущая растущую неловкость.
— Господи, Логан Макрай… Вы уже детектив-инспектор?
Логан ответил, что все еще сержант, и старый репортер с возмущением произнес:
— Вы шутите?!.. Подонки! Вы, как никто, этого заслуживаете! Этот Энгус Робертсон был больной ублюдок… Вы слышали, он в Петерхеде собственными умелыми руками удалил себе аппендицит? Просто сделай сам… Заточенной отверткой — и прямо себе в живот, — прибавил он, понизив голос. — Теперь свое дерьмо сразу в пластиковый мешочек собирает…
Логан на это ничего не сказал, а репортер облокотился на дверь и засунул голову внутрь, спрятав от дождя.
— И над чем вы сейчас работаете? — спросил он.
Логан смотрел прямо перед собой, сквозь лобовое стекло, на мрачно-серую протяженность Ланг-Страхта.
— Э-э… — произнес он. — Я… э… кхм…
— Если вы интересуетесь Колином-пиздюком… — начал старый репортер полушепотом. Потом остановился, закрыл рукой рот и пробормотал в сторону констебля Ватсон: — Прости, родная, не хотел тебя обидеть.
Ватсон пожала плечами: в конце концов, всего несколько минут назад она обзывала Миллера более крепкими словами.
Лесли смущенно ей улыбнулся.
— Ну да, этот засранец приперся к нам из «Скоттиш сан», прямо как белый лебедь, в полной уверенности, что он просто, мать его, дар божий… Я слышал, что из газеты его вышвырнули пинком под зад… — Лицо репортера потемнело. — Есть у нас еще люди, которые верят в игру по правилам! Которые не кидают своих коллег! Которые не звонят матерям убитых детей до тех пор, пока полиция не обнародует информацию. А этот низкорослый ублюдок абсолютно уверен в том, что справится с любым убийством, лишь бы там в конце нарисовалась какая-нибудь история… — Последовала горькая пауза, и Лесли прибавил: — И пишет он с ошибками.
Логан задумчиво на него посмотрел:
— А вы не знаете, кто мог ему сообщить, что мы нашли Дэвида Рида?
Старый репортер покачал головой:
— Ничего не могу сказать, но если что-то узнаю, вы будете первым, кому я это сообщу! Для меня будет большим удовольствием вставить ему, для разнообразия.
Логан кивнул:
— Хорошо, просто великолепно. — Он попытался улыбнуться. — Нам вроде как пора уже отправляться…
Констебль Ватсон вырулила со стоянки, оставив старого репортера стоять в одиночестве под дождем.
— Они должны сделать вас инспектором! — крикнул Мартин Лесли вслед уезжающей машине. — Детективом-инспектором!
Когда они проезжали через ворота, Логан почувствовал, что краснеет.
— Конечно, сэр, — сказала констебль Ватсон, краем глаз наблюдая за тем, как его лицо обретает нежно-свекольный оттенок. — Вы всех нас вдохновляете.
5
Логан смог справиться со смущением, когда они, возвращаясь в штаб-квартиру, выехали на забитую машинами Андерсон-драйв. Свою жизнь эта дорога начинала как объездная, но в Средние века город разросся, выплеснулся из старых границ, заполняя пустые пространства серыми гранитными зданиями, и Андерсон-драйв была теперь чем-то вроде ремня, опоясывающего весь трещащий по швам город.
Дождь все еще шумно низвергался с небес, и жители Абердина реагировали на это в своей обычной манере. Меньшая их часть устало плелась по улицам, кутаясь в непромокаемую одежду, накинув на голову капюшон и крепко держа в руках зонт для защиты от ледяного ветра. Остальные просто шлепали по лужам, промокшие до костей.
Каждый прохожий выглядел как кровожадный насильник. Но как только выглядывало солнце, абердинцы стягивали с себя толстые шерстяные свитера, разматывали шарфы, открывая лицо, и улыбались. А зимой… зимой город выглядел как павильон, в котором проходит кастинг для фильма ужасов.
Логан сидел в машине, мрачно смотрел в окно, наблюдая, как люди медленно плетутся мимо. Вот домохозяйка. Вот еще одна, с детьми. Парень в дафлкоте и дурацкой шляпе. Труповоз с совковой лопатой и тележкой, наполненной мертвыми животными. Ребенок с пластиковым пакетом. Женщина с прогулочной коляской. Мужчина в килте…
— И что ему в голову ударило сегодня утром? — сказал Логан, пока Ватсон терзала коробку скоростей, пытаясь проехать еще полметра.
— Кому, труповозу? — спросила Ватсон. — А что, проснулся, убрал с дороги сбитых животных, съел ланч, еще убрал…
— Нет, я не про него. — Логан ткнул пальцем в окно. — Я вот про этого. Как вам кажется, он, наверное, встает утром и думает: «А не одеться ли мне сегодня так, чтобы все увидели мою задницу, обдуваемую бризом?»
И тут же, как по волшебству, ветер ухватился за край килта и задрал его, выставив на всеобщее обозрение мясистые объемы, упакованные в белый хлопок.
Ватсон удивленно вскинула бровь.
— Да уж, — сказала она, в миллиметре протискиваясь мимо блестящего синего «вольво». — Хорошо хоть трусы чистые. Его мамочке не надо беспокоиться — автобус его точно не собьет.
— Такого не собьешь.
Логан наклонился, включил приемник и стал нажимать кнопки, пока не нашел «Нортсаунд», абердинское коммерческое радио.
Ватсон моргнула, когда услышала, как с резким абердинским акцентом рекламируются двухкамерные стеклопакеты. Семь тысяч слов в нудной тональности они каким-то образом умудрялись втиснуть в семь секунд.
— Господи Иисусе, — сказала она, и лицо ее сморщилось от отвращения. — Как вы можете слушать эту гадость?
Логан пожал плечами:
— Местное радио. Оно мне нравится.
Ватсон ускорилась перед светофором, чтобы не застать красный сигнал.
— Радио «Один» — вот что нужно слушать, — заявила она. — «Нортсаунд» — не приведи Господь. В любом случае, вам не разрешается слушать радио — а что если вызов придет?
Логан постучал пальцем по стеклу наручных часов:
— Одиннадцать, как раз время новостей. Местные новости для местных. Никогда не мешает узнать, что на твоем участке происходит.
За рекламой двойных стеклопакетов последовала еще одна, от фирмы по продаже автомобилей, из Инверури. Она прозвучала на одном из местных, абердинских, диалектов, понять который было почти невозможно. А потом еще одна, о гастролях югославской балетной труппы, и еще одна, о дискаунтере в Инверберви. Потом пошли новости. В основном это была обычная чепуха, но одно сообщение привлекло внимание Логана. Он выпрямился и прибавил громкость.
«…в наших утренних новостях. В Абердинском суде продолжаются слушания по делу Джеральда Кливера. Пятидесятишестилетний уроженец Манчестера обвиняется в сексуальных домогательствах в отношении более двадцати несовершеннолетних, которые он совершил, работая санитаром в Абердинской детской больнице. Толпы возмущенных жителей города выстроились вдоль дороги, ведущей к зданию суда, выкрикивая угрозы, когда полицейская машина, перевозившая Кливера, подъезжала к зданию в сопровождении полицейского эскорта…»
— Надеюсь, они обвинят его во всех смертных грехах, — сказала Ватсон, проезжая перекресток и сворачивая на узкую подъездную дорогу.
«…Родителей убитого трехлетнего ребенка Дэвида Рида засыпали письмами с выражением соболезнования и поддержки. Тело их трехлетнего сына было обнаружено недалеко от реки Дон…»
Логан ткнул пальцем в радио, выключив его на середине предложения.
— Джеральд Кливер — просто грязный засранец, — сказал он, наблюдая, как велосипедист, лавируя, выбрался на середину дороги и, делая неприличные жесты, заорал на таксиста. — Я допрашивал его по поводу изнасилований с убийством в Мейстрике. Мы его на самом деле не подозревали, но он был в списке сомнительных ублюдков, поэтому мы его дернули. Руки у него холодные и липкие, как у жабы. Чесался все время… — Логана передернуло от воспоминаний. — Но это не тот, кто нам нужен. Этот уже имеет от четырнадцати до пожизненного, в Петерхеде.
— Как раз для него.
Тюрьма Петерхед. Вот куда отправляют ребят, совершивших преступление на сексуальной почве. Насильников, педофилов, садистов, серийных убийц… Таких, как Энгус Робертсон. Их нужно защищать от нормальных, приличных преступников. Которые очень любят пырять самодельными ножами ребят, совершивших преступление на сексуальной почве. Та-дам! А для старины Энгуса Робертсона наступило время пластиковых мешочков-калоприемников. Почему-то Логану совсем не было его жалко.
