Силла Бёрлинд - Прилив
И вот Оливия уже бежала по безликому коридору. Оказавшись в семи метрах от полицейского, девушка окликнула:
— Простите!
Мужчина остановился. Можно сказать, что он приближался к шестидесятилетию в целом и к запоздалому ланчу в частности. Он явно был не в настроении.
— Да?
— Оливия Рённинг.
Девушка догнала его и протянула руку. Она всегда отличалась крепким рукопожатием, ненавидя вялые приветствия. Вернер Брост здоровался именно так. Ко всему прочему он только что вступил в должность начальника группы но расследованию нераскрытых дел в Стокгольме. Опытный следователь, в меру циничный и исполнительный, в целом неплохой служащий.
— Я только хотела узнать, работаете ли вы еще с береговым делом?
— С береговым делом?
— С убийством на Нордкостере в восемьдесят седьмом году.
— Нет.
— Вы с ним знакомы?
Брост разглядывал напористую молодую леди.
— Знаком.
Оливия проигнорировала сдержанный тон собеседника.
— Почему его нет в вашей повестке дня?
— Его ведение нецелесообразно.
— Нецелесообразно? Что вы подразумеваете под…
— Мадам уже обедала?
— Нет.
— Я тоже.
Вернер Брост развернулся на каблуках и продолжил путь к «Плуммунтрэдет» — служебной столовой.
«Нечего разыгрывать из себя начальника», — сердито подумала Оливия. Настроена она была решительно.
— Что вы подразумеваете под нецелесообразностью?
Девушка следовала за Бростом, идя на несколько шагов позади. Не сбавляя темпа, он взял поднос, набрал еды и взял светлое пиво. Теперь полицейский сосредоточенно ел за небольшим столом.
Оливия села напротив. Вскоре она поняла, что мужчина хотел как можно скорее наполнить желудок. Протеины, калории, сахар. Он жаждал этих элементов.
Оливия выдержала паузу, прежде чем задать вопрос. Впрочем, долго ждать не пришлось. Брост с впечатляющей скоростью расправился с едой и откинулся на спинку стула, едва закрывая рот при рыгании.
— Что вы подразумеваете под нецелесообразностью? — в очередной раз спросила девушка.
— Я подразумеваю, что мы не имеем достаточно предпосылок, чтобы возобновить расследование.
— Почему?
— У вас есть опыт?
— Я учусь на втором курсе Академии полиции.
— Значит, без опыта.
Но сказал это Брост с улыбкой. Желудок получил свое. Теперь полицейский мог сподобиться на короткий разговор. Может, он даже попросит собеседницу угостить его мятным печеньем с кофе.
— Чтобы заново начать работу над делом, мы должны располагать методами, которые не применялись ранее.
— ДНК? Топографический анализ? Новые показания свидетелей?
«Хм, какой-то опыт у нее есть», — мелькнула у Броста мысль.
— Например. Или новый технический прием. Или мы найдем что-то, что упустили в старом расследовании.
— Но береговое дело вы не рассматривали заново?
— Нет.
Брост доброжелательно улыбнулся. Оливия ответила тем же.
— Хотите кофе? — предложила она.
— С удовольствием.
— Что-нибудь еще?
— Мятное печенье придется кстати.
Оливия отсутствовала недолго. Еще до того, как кофе оказался на столе, у нее был готов следующий вопрос.
— Это дело вел Том Стилтон, не так ли?
— Да.
— Вы не знаете, где я могу его найти?
— Он ушел из полиции много лет назад.
— Я знаю, но остался ли он в городе?
— Не знаю. Одно время ходили слухи, что он собирался за границу.
— A-а… Хм. В таком случае его трудно будет найти.
— Определенно.
— Почему он ушел? Ему же было рано выходить на пенсию?
— Да.
Оливия видела, что Брост помешивает кофе, явно избегая ее взгляда.
— Так почему он ушел?
— Личные обстоятельства.
На этом стоило остановиться. Личные обстоятельства ее не касались и не имели никакого отношения к заданию. Но Оливия себе не изменяла.
— Как вам печенье? — поинтересовалась она.
— Замечательно.
— Какие личные обстоятельства?
— Вы не понимаете, что значит «личные»?
«Значит, не так уже замечательно», — подумала Оливия.
В раздражении она покинула полицейский участок на улице Польхемсгатан. Оливия не любила, когда дело стопорилось. Она села в машину, достала ноутбук и ввела в поисковой системе имя «Том Стилтон».
Система выдала ряд статей. Все они оказались связаны с полицией. Кроме одной. Это был репортаж о пожаре на нефтяной платформе у берегов Норвегии в 1975 году. Молодой швед спас жизнь трем норвежским нефтяникам. Шведа звали Том Стилтон, и ему тогда был двадцать один год. Оливия сохранила статью и начала искать его персональные данные.
Через двадцать минут она почти сдалась. На сайте Eniro никакого Тома Стилтона не оказалось. Поиск на других сайтах тоже не дал результатов. Даже на сайте birthday.se. Шутки ради девушка зашла в реестр автовладельцев. Ничего. Его нигде не было.
Может, он уехал за границу? Брост говорил об этом. Сидит теперь где-нибудь в Таиланде, попивает коктейли и хвастается своими расследованиями перед грудастыми куклами. Или женщины его не интересуют?
Гомосексуалист?
Нет, таким он не был. По крайней мере, в прежние времена. Тогда он десять лет находился в браке с одной женщиной. Марианне Боглунд, судебный эксперт, а именно эксперт-генетик — задачи людей этой профессии описаны в одном из разделов криминалистики. Информацию о браке Оливия получила, наткнувшись в конце концов на Стилтона в реестре налоговой службы. Там она нашла его адрес без телефонного номера. Адрес она выписала.
* * *Почти на другом краю земного шара в прибрежной деревушке в Коста-Рике немолодой мужчина покрывал ногти прозрачным лаком. Он сидел на террасе очень необычного дома, а звали его Боскес Родригес. Сидя тут, с одной стороны он видел море, с другой — горы с покрытыми джунглями склонами. Боскес прожил здесь всю свою жизнь, на одном месте, в одном и том же удивительном доме. Прежде его знали как «Старого владельца бара из Кабуйи». Сегодня он понятия не имел, как его называют. Боскес редко бывал в Санта-Терезе — местечке, где находится его бар. Он считал, что место утратило свой дух. Виноваты в этом серфингисты и туристы, нахлынувшие сюда и взвинтившие цены на все, на что только можно. На воду в том числе.
Боскес ухмыльнулся. Иностранцы пили воду из пластиковых бутылок, которые покупали за баснословные деньги, а потом выбрасывали. После они развешивали плакаты, призывающие людей заботиться о природе.
«Большой швед из Маль-Паис — не такой, — размышлял Боскес. — Совсем другой».
На песке под сломанной ветром пальмой спиной к Тихому океану молча сидели два мальчика. Чуть поодаль с закрытым ноутбуком на коленях расположился мужчина. Он устроился в бамбуковом кресле перед низким домом с облупившейся голубой и зеленой краской. Это было что-то вроде ресторана, где временами торговали свежепойманной рыбой и алкоголем. Сейчас ресторан не работал.
Мальчики знали этого мужчину, одного из жителей деревни. Прежде он всегда играл с ними и нырял за ракушками. Сегодня они почувствовали, что нужно сидеть тихо. Обнаженный по пояс, мужчина был в бежевых шортах и босиком. Мальчики видели его редкие светлые волосы и струящиеся по загорелым щекам слезы.
— Большой швед плачет, — прошептал один из мальчиков. Теплый ветер унес его голос.
Другой мальчик кивнул.
Мужчина с ноутбуком плакал. Он рыдал уже несколько часов. Сначала — наверху, в своем деревенском доме на исходе ночи, потом — на берегу, куда вышел, чтобы подышать воздухом. Теперь он сидел тут, повернувшись лицом к океану. И продолжал плакать.
Много лет назад он попал сюда, в Маль-Паис, на полуостров Никойя в Коста-Рике. Несколько домов вдоль пыльной прибрежной дороги. Океан с одной стороны и тропический лес — с другой. Никаких соседей на юге, на севере — Плайя-дель-Кармен, Санта-Тереза и другие деревушки. Все они — мечта туриста. Длинные, идеально подходящие для серфинга берега, недорогое жилье и еще более дешевая еда. И никому нет до тебя дела.
«Лучше не бывает, — думал мужчина. — Чтобы спрятаться и начать жизнь заново».
Инкогнито. Под именем Дан Нильссон. Имея при себе сбережения, которые едва держали его на плаву, пока ему не предложили работу экскурсоводом в близлежащем заповеднике Кабо-Бланко. Такой вариант его устраивал. На своем квадроцикле он за полчаса доезжал до места, а сносного знания языка хватало, чтобы объясняться с основной массой добравшихся сюда туристов. Вначале их было немного, в последние годы стало больше, сегодня — достаточно, чтобы иметь занятость четыре дня в неделю. В оставшиеся три Дан общался с местным населением. Избегал туристов и серферов. Его не прельщали ни водная стихия, ни дурманящая травка. Он был крайне сдержан в большинстве случаев и почти незаметен — человек с прошлым, которому в настоящем нет места. Из него мог бы получиться персонаж книги Грэма Грина.
