Рут Ренделл - Никогда не разговаривай с чужими
Он толкнул позади себя дверь, и она захлопнулась. Теперь теплица была закрыта почти герметично. Джон слез с седла, все еще не отпуская ручку газа и даже слегка прибавляя обороты. Теплица заполнялась выхлопным газом. Он предусмотрительно прислонил мотоцикл к полке. Не выключая мотора и ритмично двигая рукоятку газа, Джон не отрывал глаз от тускнеющего золота неба. Он смотрел на него как загипнотизированный, руки автоматически продолжали крутить газ. От ядовитых выхлопов начала кружиться голова…
А затем он услышал шаги. Он не убрал руку с рукоятки газа. Ему даже не очень хотелось знать, кто там мог быть, но он точно знал, кого быть не может. Он медленно повернул голову и увидел, как по боковой дорожке прямо к нему направлялась Флора, девочка из Троубриджа. Паника немедленно охватила его, он представил, как, должно быть, ужасно выглядит его лицо с широко распахнутыми глазами, устремленными на нее. Девушка распахнула двери теплицы, когда он убирал руку с газа. Мотор заглох.
— Что вы делаете? Здесь как в газовой камере! Вы же можете отравиться!
Он невнятно пробормотал насчет того, что просто ставил мотоцикл.
— Вы уверены? — Флора подозрительно смотрела на него. — А вы не пытались?.. Нет, правда, Джо-он?
То, что она имела в виду, о чем догадывалась, было правдой, и он знал это.
— О! Нет, — сказал он. — Конечно, нет! — Теперь ему и самому хотелось верить, что он вовсе не собирался покончить с собой. Когда загазованность стала бы сильнее, он вышел бы, разве не так? Он только, вероятно, загубил перец. — Вот растениям я точно хорошо не сделал.
Он вышел наружу и остановился, вдыхая чистый вечерний воздух. Она спасла его жизнь, этот кудрявый с ясным лицом эксперт по деревьям, или только составила ему компанию на вечер?
— Вы пришли посмотреть обезьянье дерево?
Вопрос, казалось, смутил ее, и она принялась торопливо объяснять:
— Я искала квартиру, нет, просто комнату, койку, какое-нибудь жилье. А потом вспомнила про Женева-роуд и араукарию и пошла по дороге. Но я не увидела дерева. — Она посмотрела на него, затем подняла глаза на окно спальни Черри. — Вы все еще один живете здесь?
Он кивнул, все еще сомневаясь, что все происходящее реально. «Может быть, я уже умер? Буду ли я когда-нибудь благодарен ей за то, что она успела вовремя, или буду убеждать себя…»
— У меня есть две свободные комнаты, — неожиданно для себя сказал Джон и добавил: — Пойдем, я покажу тебе обезьянье дерево.
7
Проснувшись, Манго понял, что он должен делать. Однако сначала он сходил к тайнику под эстакадой, чтобы забрать сообщение от Дракона. Чарльз был согласен встретиться сегодня позже. Как-то без сожаления и не делая из этого драмы, Манго понял, что никогда не придет сюда больше, никогда не будет украдкой пробираться среди рощицы металлических столбов и прятать записки внутри центральной опоры. Ангус сказал бы, что предупреждал об этом. Но Манго сейчас было все равно, что говорил Ангус.
В сентябре выходила новая книга Ива Югала. Проспект о ее издании висел в витрине книжного магазина Хачарда: «„Добыча льва“ — его блестящий новый бестселлер», но даже сигнального экземпляра еще никто не видел. Тухлое название, подумал Манго, а может быть, к этому времени он просто наелся такой литературой?
Манго пересек Невинскую площадь и, даже не удосужившись заглянуть, есть ли что в тайнике Лисандра Дугласа, направился на Хилл-стрит, а затем Черч-Бар. Грэхем собирался пойти в новый открытый плавательный бассейн на Руксетер-роуд вместе с Яном и Гейл — они все сходили с ума от плавания, — но обещал вернуться к ланчу. Машина отца стояла в воротах гаража. Он выполнил свои ранние вызовы, а приема в клинике в пятницу днем у него не было.
Манго вошел в дом через боковую дверь и спустился в кухню. Фергус сидел за столом с чашкой любимого какао и читал «Таймс». Он предложил приготовить какао и для Манго, но Манго, как все всегда делали, поблагодарил, но отказался.
— Я не знал, что Грэхем курит, — сказал Фергус, сморщив лоб.
— Не знал?
— Он, вероятно, тщательно скрывал это, чтобы не сказать — обманывал. Я даже не подозревал. Это меня очень расстроило.
У Манго возникла дикая идея разразиться хохотом, хоть это было и не смешно, абсолютно не смешно. Ирония!
— Полагаю, — продолжал отец, — он думал, что меня нет, и спустился сюда с сигаретой. Многие начинают курить в этом возрасте. Эта пагубная привычка появляется в юности. Ты знаешь это, Манго?
— Собственно, да.
— А ты когда-нибудь курил его сигареты?
— Нет, — сказал Манго и, посчитав такой ответ недостаточным, добавил: — Я вообще не курил никаких сигарет. Мне не нравится запах дыма. — Фергус внимательно посмотрел на сына. — Извини, папа. Мне надо кое-что посмотреть.
Музыку, которая лилась сверху, сочинил Альбинони. Манго знал это только потому, что Ангус часто говорил ему о нем. Почетный венецианец, композитор, которым восхищался сам Бах, автор более сорока опер, объяснял ему брат. Поднимаясь по лестнице, Манго задумался о старой дружбе Ангуса и Гая Паркера, о которой он смутно вспоминал и слышал что-то неопределенное. То ли Ангус предал Гая, то ли наоборот? Или вообще ничего подобного не было? Или было что-то другое? Он толком ничего не знал.
Дверь, как обычно, была широко распахнута. Аллегро закончилось, и Ангус, держа в руке книгу, пытался другой перевернуть пластинку. Это ему удалось, и зазвучало адажио.
— «Гибель мыши от рака подобна разграблению Рима варварами», ты случайно не знаешь, кто это сказал? — спросил Ангус.
— Я? Нет, не знаю. Зачем это мне?
— Что ты хочешь на ланч? Я обещал маме, что схожу за едой. Она звонила, у нее неожиданный вызов. Как насчет еды из греческого ресторана?
Манго, который едва ли когда ругался, яростно завопил:
— Не-ет! Только не еду проклятых греков. Все, что угодно, но только не это.
— Что? Хватило Корфу?
И неожиданно Манго абсолютно ясно увидел одно из тех, как сказал бы Ян, видений. Ангус стоит на склоне холма, а он на смотровой площадке, собираясь объяснить ему свою разгадку шифра, но Ангус не стал его слушать. Он развернулся и сказал что-то насчет того, что пора жить по-человечески, а не играть в игры. Он сказал это зло и, прежде чем Манго продолжил объяснение, помчался вниз по склону, поросшему душистыми травами, между оливами и кипарисами.
Манго посмотрел на брата, на его родное озабоченное лицо, и видение растаяло как туман над Шот-Тауэр.
— Извини, — сказал он. — Ты же знаешь, мне индонезийскую.
Перепрыгивая через ступеньки, Манго устремился в свою комнату. Он примостился у маленького круглого окошка в своем логове под самой крышей. «Мне надо все хладнокровно обдумать. Возможно, снова заняться фехтованием. Или просто начать читать другие книги».
Грэхем, Ян и Гейл показались в конце Хилл-стрит. Ян и Гейл несли свои вещи для бассейна в сумке, Грэхем держал свой сверток в руках. Он погасил недокуренную сигарету до того, как они исчезли из обзора Манго, повернув к боковым воротам. Видимо, такие действия имел в виду отец, упомянув «обман».
Манго вышел из комнаты и начал медленно спускаться по лестнице. Ян и Гейл, не поднимаясь наверх, сразу прошли на кухню варить кофе, который они пили почти беспрестанно. Манго остановился на лестничной площадке у дверей в комнату Грэхема, заметив, что Ангус уже ушел. Дверь в его комнату была закрыта, а это бывало только тогда, когда его не было в комнате.
Волосы Грэхема, все еще влажные, казались потоком черной краски, стекающей с макушки. Он поднимался, перешагивая через две ступеньки. На нем была старая футболка, одна из тех, с осьминогом.
— Мы можем поговорить? — спросил Манго.
Он заметил, как оживление исчезло с лица Грэхема и оно мгновенно потускнело. Грэхем распахнул двери спальни, а потом осторожно прикрыл их за собой. Мальчики остановились лицом к лицу.
— Так это ты крот, да? — спросил Манго. — Я знаю, что это ты, и не пытайся отпираться.
— А я и не собираюсь.
— Мне надо бы догадаться еще, когда я ошибся, назвав номер рассказа из «Армии броненосца», но я не догадался. Я был дураком. Я и правда тогда ошибся. Я сказал восьмой, когда имел в виду седьмой. Вот поэтому-то Московский Центр не смог разгадать наш шифр.
Ему показалось, что глупо всерьез говорить о Московском Центре. Все это, в сущности, выдумка, обман.
— Мне бы хотелось знать, почему ты так никогда и не рассказал им, где было наше Убежище? А может быть, ты говорил, да они не заинтересовались? Я никак не пойму, почему так поступил? Ведь я так доверял тебе.
Грэхем закурил сигарету.
— Это ж только игра, разве не так?
— А в чем разница? — Манго не ожидал ответа и действительно не получил его. — Почему? — снова задал он вопрос. — Почему? Если это была только игра, — осторожно продолжал он, — и, в конце концов, мы все молоды, мы только школьники — я имею в виду, не могли же они предложить тебе чего-нибудь? Денег, скажем, или еще какую взятку? Если не… — Неожиданно одна мысль пронзила его. — Послушай, а они тебя не шантажировали? Может, так?