Антон Леонтьев - Вендетта. День первый
Предложение было заманчивое. Настя понимала, что это наверняка ловушка, однако Остоженские не посмеют причинить ей вред в ресторане, на публике. К тому же она отправится туда с охраной.
Поэтому она набросала несколько слов на листке бумаги и велела передать его гонцу – одному из телохранителей Остоженского, который ожидал около входа в номер. Встреча была назначена на двадцать один час. Анастасия отметила, что волнуется, причем достаточно сильно. Она никак не могла решить, что же ей надеть, и наконец остановила выбор на лазурном платье с золотой каймой и палантине из соболя. В качестве украшений только обручальное кольцо (она продолжала носить его, не снимая). Стильно и в то же время в глаза не бросается. Если ее снимки и появятся в подконтрольных Остоженским газетах, то никто не сможет упрекнуть ее в мотовстве или в том, что она до безобразия увешана бриллиантами-многокаратниками, как улепетнувшая из города ведущая юмористической передачи.
Ресторан «Двенадцать стульев» был оформлен в стиле двадцатых годов и эпохи НЭПа: официанты в черных фраках с зализанными волосами, задрапированные ярким шелком стены, черно-белые фотографии кинолегенд того времени.
Анастасия зашла в зал (ее сопровождали два телохранителя) и почувствовала, что все взоры тотчас обратились на нее, а разговоры на мгновение стихли. Словно из-под земли возник услужливый метрдотель.
– Анастасия Всеволодовна, какая для нас честь! – пропел он, низко кланяясь. – Прошу вас, Максим Глебович уже ждет вас!
Настя дала знак телохранителям, и те замерли на входе в зал, готовые в любой момент прийти на помощь своей хозяйке. Максим сидел в глубине зала, в небольшой нише-кабинете, прикрытой портьерами.
Увидев Настю, он поднялся навстречу и поцеловал ей руку.
– Ты сегодня обворожительна. Впрочем, как всегда! – произнес он весьма непосредственно, как будто встретил старую знакомую.
Настя небрежным жестом спустила соболя с плеча и спросила:
– И где прячутся репортеры?
Максим звонко рассмеялся и, помогая Насте занять стул за столом, уверил:
– О, рояля в кустах и журналистов на люстре здесь нет!
– А дядя Глеб и твоя прелестная супруга? – спросила Настя.
Остоженский-младший (в смокинге, элегантный, как звезда Голливуда сороковых годов) обронил:
– Ах, папа... Он улетел в Москву, вернется завтра под вечер. Вероника уехала вместе с ним. Она плохо переносит континентальный климат и собирается отправиться в Биарриц.
Метрдотель подал карты вин, и Максим, отлично разбиравшийся в данном предмете, сделал заказ. Настя попросила минеральную воду.
– Неужели ты откажешься выпить со мной? – спросил мягко Максим, и его глаза загадочно замерцали. – Уверяю тебя, ни в вине, ни в еде нет уникального токсина, произведенного в лабораториях ЦРУ!
Настя поняла, что Остоженский знает о происшествии с Татьяной, и небрежно ответила:
– Главное, чтобы там не было полония, как в присланных мне твоим отцом конфетах. Или вы перешли теперь на стрихнин и цианиды? Тогда уж лучше попробовать кураре и яд южноамериканских лягушек!
Максим едва заметно нахмурился и признался с обезоруживающей честностью:
– Я был против подобных методов изначально. Но папа не поставил меня в известность. А в ту неделю я вообще находился за границей. Когда вернулся, сразу положил конец этому сумасшествию.
– Значит, ты снова подарил мне жизнь, – заметила иронично Настя. – Уже в который раз. Похоже, спасать меня от смерти становится твоей привычкой. Так недалеко и до медали «За спасение утопающих»!
– О, не стоит благодарности! – совершенно серьезно произнес Максим. – Любой на моем месте поступил бы так же. И вообще, я не воюю с женщинами!
– Неужели придерживаешься, как и дядя Глеб, мнения, что женщины созданы только для того, чтобы чистить картошку и вязать чулки? – спросила Настя.
– Нет, я знаю, что женщины всегда одержат победу, поэтому иметь их в качестве врага очень опасно.
Принесли вино, метрдотель ловко разлил его по бокалам.
– Я знаю, ты очень зла на моего отца, – вновь заговорил Максим. – Что ж, имеешь полное право. Скажу больше, Настя: я очень часто сам не понимаю его. Вроде бы человек, который воспитал и вырастил меня, однако он для меня... чужой. Мне очень жаль, что твои родители, твой муж Игорь и Машенька...
– Я не хочу говорить об этом! – заявила Анастасия и взяла бокал. – Так за что же выпьем? Думаю, за то, что между нами всегда будет война, и мы никогда не помиримся. Разве плохой тост?
– У меня иное предложение, – мягко возразил Максим. – Почему бы нам не выпить за то, чтобы все разногласия остались в прошлом? Мы ведь тратим так много сил, времени и средств, чтобы нанести друг другу вред. Почему бы...
– Не заключить пакт? – усмехнулась Настя. – Да, история любит повторяться. Но не до такой же степени, Максимка! Дядя Глеб уже заключал пакт с Игорем, а потом первый же его и нарушил.
– Я имею в виду пакт между тобой и мной, – произнес молодой мафиозо. – А папа... Он не должен об этом знать! В конце концов, у меня имеется возможность саботировать его решения и отменять его приказания.
Настя посмотрела на вино через неяркий свет ламп; жидкость походила на свежую кровь. Сделала крошечный глоток.
– Ты хочешь предать собственного родителя? Неужели тебе до такой степени неймется – и ты так желаешь стать губернатором? – как бы удивилась она. – Даже готов пойти со мной на мировую!
Остоженский-младший вздохнул.
– Главное в нашем бизнесе – умение прощать обиды и постоянно смотреть вперед, в будущее. Прошлое только мешает. Настя, Настя... Вместе бы мы стали непобедимы... Если бы были вместе, нам принадлежала бы вся Россия! Только тебе и мне! И я бы никогда не повторил ошибки моего отца и не стал бы нарушать пакт. Потому что лучше довольствоваться половиной, чем потерять все.
– Мудрые слова, странно слышать их из уст одного из Остоженских! – воскликнула Настя, изображая потрясение. – Но слишком поздно, мой милый Августин, ибо все прошло, все давным-давно прошло...
* * *Ужин в ресторане «Двенадцать стульев» прошел в гораздо более приятной и раскованной атмосфере, нежели предполагала Анастасия. Ей нравилось сыпать колкостями и дерзостями. Однако ей хотелось, чтобы Максим поднял перчатку и вступил в бой. Но Остоженский-младший почти во всем с ней соглашался, посыпал голову пеплом и говорил умные вещи. Настя наконец успокоилась, и беседа приняла мирный характер.
После десерта дискуссия увяла.
– Что же, было приятно повидать тебя, Максимка. Все же прошло столько лет...
– Ты ведь не забыла? – внезапно спросил тот хрипло. – Тот день... и ту ночь... когда мы были вместе...
Настя поморщилась.
– О чем ты? У тебя имеется прелестная молодая супруга и трое очаровательных детишек! Кроме того, ты развлекаешься на стороне. Не уверяй меня, что тебе в душу запала ночь любви со школьницей, имевшая место едва ли не двадцать лет назад!
– Я знал, что из гадкого утенка получится лебедь, – пробормотал Максим, а Настя, поднимаясь, сказала:
– Если твои слова были задуманы как комплимент, то комплимент получился более чем сомнительный. Благодарю за ужин. Мне понравилось.
– Разреши проводить тебя? – тихо произнес Максим. – И подвезти до дома...
– До моего дома! – веско поправила Анастасия. – Но если это неуклюжая попытка похищения, то учти – мои телохранители начеку! Впрочем, за полторы недели до выборов ты не можешь позволить себе такой неслыханный скандал. Да и будет слишком много свидетелей того, как мы вместе ужинали, а потом я села в твой автомобиль...
– Это значит «да»? – спросил с легкой улыбкой Остоженский.
И Настя, небрежно перекинув соболиный палантин через плечо, кивнула:
– Что ж, позволю кавалеру отвезти даму домой.
Они вышли из ниши. На них уставилось не менее тридцати пар глаз. Еще бы, такая пикантная сцена: два заклятых врага вместе! Настя последовала к выходу, где ее ожидали телохранители.
– Следуйте на джипе за мной, – приказала она.
Максим тем временем распахнул дверцу черного «Ягуара», плавно затормозившего у крыльца ресторана.
– Прошу, Настя...
В салоне она осмотрелась – белая кожа, красное дерево, позолота. Явно автомобиль сделан на заказ и по уникальному проекту. Максим сел рядом с Настей – их разделяло небольшое расстояние – приказал:
– Домой! К Анастасии Всеволодовне!
– О, ты знаешь, где я живу? – спросила иронично Настя. – И даже твой шофер знает? Какая, однако, честь!
Непрозрачная глухая перегородка с жужжанием поднялась, отделяя салон от шофера. Максим вздохнул:
– Жаль, что сегодняшний вечер закончился...
– Все когда-нибудь заканчивается, – в тон ему произнесла Настя. – Даже кампания по выборам губернатора!
Внезапно Максим приблизился к ней, склонился – и поцеловал в губы. И Настя, странное дело, не сопротивлялась. Она знала, что это дешевая попытка заставить ее перестать ставить палки в колеса, но, черт побери, ей было так хорошо!
