Алексей Сухаренко - Вырванное сердце
– А сколько это стоит? – поинтересовалась пенсионерка. – Я по телевизору слышала, что такое исследование очень дорогое.
К радости пожилой женщины, оказалось, что всё будет проводиться за государственный счёт. Она была просто счастлива, что наконец будет официальное свидетельство тому, что Мария – «плоть от плоти», её родная кровиночка. После этого с её девочки снимут все эти нелепые обвинения, и они смогут погрузиться в тихие семейные заботы и радости. Ей был очень симпатичен этот скромный следователь, с уважением рассматривающий её спортивные трофеи. Ей не терпелось попросить его, чтобы он выпустил её дочь из-под стражи, и она, набравшись смелости, обратилась к нему об изменении дочке меры пресечения.
– У вас же есть такое, как подписка о невыезде, – просила она Александра Сергеевича, мешая женщине-медику собирать у неё изо рта необходимый для экспертизы материал.
– Мы до сих пор не установили её личность! – отрицательно покачал головой следователь. – А вы говорите – выпустить её. Кого её? Где потом её искать?
– Ну, так у неё же есть паспорт, семья; муж с дочерью, – не понимала молодого человека пенсионерка. – Как же не установлена личность?! Светлана Грачёва – её имя!
– Уже нет, – вздохнул Александр Сергеевич, рассказав заслуженной спортсменке о данных первой экспертизы.
– Ну она все равно моя дочь, – сразу, как только следователь закончил, твёрдо заявила бывшая олимпийская чемпионка.
– Вот это мы скоро и узнаем, – улыбнулся ей мужчина, торопливо вытаскивая из кармана зазвонивший мобильный телефон.
Пока на конвертах с образцами понятые ставили свои закорючки, следователь стал меняться в лице, приобретая серый, нездоровый цвет.
– Как нет в СИЗО? – задрожал его голос – Что значит – наверное, в другой камере? Потерялась? Сейчас буду у вас.
«Милый» работник следствия в один момент превратился в злобного, разъярённого полицейского, который выскочил из квартиры заслуженной пенсионерки, даже не прощаясь с хозяйкой. Вслед за ним хвостом ретировались и все остальные, оставив Зинаиду Фёдоровну в недоумении таким поведением официальных лиц…
…Утром Егор проснулся от плача дочери. У Насти была настоящая истерика. Грачёв решил, что дочери приснился плохой сон, но оказалось, что дело совсем не в этом.
– Мама… она обещала мне, что поспит со мной рядом, – рыдала девочка, – а сама опять исчезла.
Из пояснений дочери отец понял, что разговор совсем не про сон. Настя объяснила отцу, что, когда он спал, к ней приходила её мать.
«Значит, и мне это не привиделось с пьяных глаз, – вспомнил про вчерашний ночной разговор Грачёв. – Но как, если она в тюрьме?»
Он тут же позвонил знакомому из оперчасти следственного изолятора и попросил его навести справку о Светлане Грачёвой.
– Есть такая, – перезвонил ему через десять минут тюремный опер. – Ты же к ней недавно приходил. Светлана Грачёва – кто она тебе? Однофамилица?
– Жена, – огорошил его Егор.
– Извини, – смутился коллега. – А я почему-то считал, что она погибла.
– А она жива! – повысил голос Егор. – Понимаешь, выжила. Ты мне должен помочь и устроить ещё свидание. Вопрос жизни и смерти.
– Хорошо, – тут же согласился знакомый инспектор, – я сейчас закажу её доставку к себе в кабинет, и ты подходи. Сможете спокойно у меня на рабочем месте поговорить. Если чего, я вас на полчаса закрою. Камеры у меня нет, так что сможете выпустить пар.
«Идиот, привык подобным сводничеством подрабатывать. А камера у него есть! Уже забыл, как три года назад показывал мне свидание у себя в кабинете вора в законе и его малолетней любовницы».
Егор, ничего не говоря дочери, отвёз её в школу и уже собирался ехать в тюрьму, как ему позвонил встревоженный оперативник и попросил подождать со свиданием. Тюремщик был весь на нервах, говорил непонятными намёками, словно чего-то боялся.
– Неразбериха у нас в картотеке вышла, – выдавил наконец «подкумок» причину такого поведения. – Никак не можем твою бабу найти. Видно её в другую хату перебросили, а в картотеку не занесли. Я её заказал из старой хаты, а там её нет!
– Как? – не поверил Грачёв. – Так может, её и вовсе отпустили? – Грачёв теперь был уже уверен, что вчера в его комнате была Она, по неведомой причине каким-то образом оказавшись на свободе.
– С ума сошёл? – фыркнул опер. – Кто преступницу без постановления следователя выпустит? По документам Светлана Грачёва значится за изолятором. Похоже, вышло какое-то недоразумение. Думаю, скоро наши разберутся, и, когда твоя жена отыщется, я тебе перезвоню.
«Видимо, произошёл какой-то сбой и её выпустили по ошибке. Она это знает, поэтому и прячется, чтобы назад на нары не вернули. Если я прав, то она не могла не прийти к своей маме. Надо срочно идти к Царьковой и получить этому подтверждение».
Егор не мешкая отправился к Зинаиде Фёдоровне, а когда подъехал к её дому, столкнулся у подъезда с сыном Митрофановны. Андрей был трезв, в чистой выглаженной одежде, с заговорщическим выражением лица. Грачёв поймал себя на мысли, что на фоне бывшего пьяницы теперь уже он, небритый и в помятой одежде, смотрится как настоящий маргинал.
– Что, капитан, тяжело с утра после вчерашнего? – вместо приветствия добавил ему негативных эмоций Андрей.
Он сказал это с чувством полного своего превосходства, видимо, желая самоутвердиться за счёт Грачёва.
– От пива не отказался бы, – не стал кривить душой Егор, вспомнив, что на работу ему идти уже не надо.
– Может, тогда забежим «на три ступеньки»? – предложил Андрей. – Ты поправишься, да и я возьму что-нибудь к чаю. Есть повод отпраздновать одно событие. По-семейному, так сказать.
– Какое событие? – по инерции переспросил Грачёв, борясь с противоречивым желанием сделать глоток холодного пива и послать Нужняка в неприятное для слуха место.
– Это касается Лошадкиной, – уклончиво бросил Андрей.
– Идём, – моментально согласился Грачёв, пропустив мимо ушей, как влюблённый в его жену мужчина назвал Светлану.
Нужняк решил привлечь Грачёва исключительно из прагматических соображений. Поскольку для спасения Лошадкиной, по его мнению, могла понадобиться машина, а также связи бывшего полицейского, чтобы, например, вывезти беглянку из опасного места, где её активно будут искать, в какую-нибудь сельскую глушь. Кроме того, Андрей опасался, что в результате побега полиция узнает про организаторов и Соснов будет арестован. А следом, значит, и он. Таким образом, он сам уже не сможет помочь Марии. Поэтому он и решил посвятить Грачёва, надеясь, что его бескорыстный подвиг любимая женщина оценит гораздо позже. Может, и через несколько лет, когда он выйдет после отбытия срока…
Пока они шли к винному магазину, где раньше работала Мона Лиза, Андрей, оглядываясь по сторонам, рассказал бывшему полицейскому, как устроил своей любимой женщине побег из следственного изолятора, во многом приукрасив свою роль в этом действе. Егор пару раз переспросил его про разговор с адвокатом и уточнил, когда состоялся суд, на котором была изменена мера пресечения для продавщицы винно-водочного магазина. Всё совпадало. И Её появление у него вчера ночью, и начавшаяся суматоха в СИЗО. Бывший оперативник хорошо знал ранее судимого Соснова по кличке Соска, как, впрочем, и продавщицу винного, которая в открытую занималась скупкой краденого в районе. Скупала она всё за бесценок у местной пьяни, а чаще просто обменивала украденное на спиртное.
«Никчемная парочка, а вон как вышло! Сослужили такую службу, сами того не понимая. И Нужняк хорош! Что значит пить бросил! Как всё замечательно сложилось! Спасибо Господу. Без Его помощи здесь не обошлось. Теперь бы побыстрее выйти на Неё. Найти её раньше полиции!»
Они подошли к винно-водочному магазину, но Егору уже было не до пива. После таких новостей адреналин лучше любого алкоголя привёл его в идеальное состояние. Теперь ему нужны были светлая голова и незамутнённое сознание. Ведь предстояло прятать преступницу, совершившую побег из-под стражи. Он остался снаружи магазина и закурил сигарету, проверяя на всякий случай, нет ли за ними слежки. Андрей нырнул за тортом, но меньше чем через минуту вылетел оттуда, бледный как полотно. Он явно находился в шоке. Ничего не мог сказать, словно в горле был ком, и только тыкал пальцем внутрь магазина. Наверное, так ведут себя люди, увидевшие привидения.
– Она… – наконец проглотив стоящий в горле ком, вырвалось у него из гортани, – она там, в магазине.
Он выглядел таким разочарованным, словно потерял самое ценное в жизни. В его глазах появились слёзы, и он, всхлипнув, стал плакать, шмыгая носом и пряча глаза от Егора. Не желая ждать от него пояснений такому неадекватному поведению, Егор вошёл в магазин и, оглядев торговый зал и посетителей, не встретил ничего необычного. Он уже собирался снова выйти на улицу как услышал своеобразный, шепелявый женский голос, раздававшийся со стороны винного отдела. Оглянувшись, он увидел Мону Лизу, стоящую за прилавком на своём обычном месте и улыбающуюся очередному выпивохе, не размыкая своего беззубого рта.
