Анатолий Безуглов - Прокурор
- Надо это непременно использовать в передаче! Эх, записную книжку в доме оставила! - сокрушалась Баринова. - Но ничего, я запомню.
- О нем в южноморской газете статья была. Пионеры приглашают к себе в День Советской Армии и Девятого мая... А сам скромный, простой. Если приезжает сюда, в общем корпусе располагается... И способного человека, умельца, заметит и определит на подходящее место...
- А много на фабрике таких?
- Есть. - Гаврила Ионович на секунду задумался. - Да хотя бы Тарас Зозуля. Слышали про него? Золотые руки! Лучший мастер в СЭЦ. Правда... Крутояров вдруг замялся, вздохнул. И не договорил.
К ним подбежала Оля, та самая розовощекая девушка, что обслуживала Баринову в самоварной комнате.
- Гаврила Ионыч, пробу надо снимать!
- Иду, милая, иду. - Он извинительно улыбнулся Бариновой. - Такой уж порядок - сам пробую.
И прыгающей походкой поспешил к жилому корпусу.
До завтрака Флора успела занести в блокнот сведения, услышанные от Крутоярова.
В столовой было по-домашнему уютно. Подали оладьи с душистым медом, рисовую кашу на молоке и какао. Все сытно и вкусно. Крутояров ходил между столиками и спрашивал, кому добавки. Но желающих не было: порции на убой.
"Да, обстановка здесь прямо-таки семейная, - отметила про себя Баринова. - А Гаврила Ионович - душа отдыхающих".
В девять за представителем областного телевидения пришла машина фургончик "Москвич". Баринова прихватила блокнот, повесила через плечо портативный магнитофон и, когда села в машину, спросила у незнакомого Шофера:
- А где Витюня?
- Повез какого-то москвича в аэропорт, - ответил водитель.
- А-а, - протянула девушка разочарованно.
И эта ее разочарованность не осталась незамеченной.
- А я что, не нравлюсь? - осклабился шофер, выезжая за ворота дома отдыха.
- Почему же, - поспешно ответила Флора. - Просто я хотела побеседовать с ним. Думаю рассказать о нем в передаче...
- О Витюне? - изумился водитель. - Надо же, без году неделя - и уже...
Берестов явно чем-то не нравился водителю фургончика. Однако Флора интересоваться не стала - ей-то что? Но шофер выложил все сам.
- Он ведь до того, как сесть на директорскую "Волгу", крутил вот эту баранку, - ударил шофер по рулю. - Его бы вообще надо с фабрики по шеям. Понимаете, вез из дома отдыха виноград для фабричной столовой. У нас ведь виноград бесплатно. А он, ваш Витюня, за бутылку коньяка кому-то из больницы целый ящик отдал. За бутылку совесть свою продал! - возмущался шофер.
- Это, конечно, нехорошо, - согласилась Баринова, огорчившись, что тот самый Виктор, который ей вчера так понравился, совершил позорную сделку.
- Ничего, - продолжал шофер, - у нас не больно хапнешь. Врезали ему, как надо...
"Москвич" быстро мчался по шоссе, обгоняя машины.
- А почему же его на "Волгу" посадили? - покачав головой, спросила Баринова.
- Так он после "разговора по душам" не то что быстро ездить, еле ходить мог, - со злорадством откликнулся водитель. - Гаишники на фабрике были, ставили Витюню в пример. У нас ведь месячник безопасности движения.
- Знаю, - кивнула Флора.
- Начальник ГАИ, не зная, в чем дело, взял да и похвалил Берестова: ездит, мол, по всем правилам, не нарушает, не гоняет, как некоторые. Вот после этого Фадей Борисович и взял его на свою "Волгу", потому что не любит шустрых шоферов.
"Еще одна маленькая тайна Зарембы", - отметила про себя Баринова.
- Спрашивается, где же справедливость? - с обидой посмотрел на пассажирку шофер.
Флора улыбнулась в ответ:
- Трудный вопрос. Слишком философский...
По приезде на фабрику Баринова прежде всего заглянула к директору, чтобы поблагодарить за то, как здорово устроили ее в "Зеленом береге".
- Значит, обстановка навевает творческие мысли? - спросил довольный Заремба. - Я рад. С чего думаете начать сегодня? Может, пройдемся по цехам?
- Очень прошу, Фадей Борисович, только не беспокойтесь! Я сама. Не обращайте на меня внимания, - попросила Флора. - Иначе люди не раскроются...
- Как считаете нужным, - расплылся в улыбке Заремба.
Флора вышла во двор фабрики и спросила у первого встреченного рабочего, где находится СЭЦ. Тот показал на здание в углу двора. Проходя тенистым коридором виноградника, она увидела впереди Боржанского.
- Герман Васильевич! - обрадованно крикнула девушка.
Главный художник оглянулся, подождал ее и приветливо поздоровался, предварительно вынув изо рта свою неизменную трубку. Как и вчера, в кабинете директора, она не горела.
- Вы очень заняты? - спросила журналистка.
Боржанский взял чубук в зубы и ответил нечто нечленораздельное.
- Буквально на несколько слов, - умоляюще посмотрела на него Флора.
Главный художник молча указал на скамейку. Они сели. Баринова быстро подключила миниатюрный микрофон к магнитофону, щелкнула клавишей переключения.
- Зачем, - укоризненно покачал головой Боржанский. - Я же не какой-нибудь знаменитый актер или выдающийся спортсмен.
- Ничего, ничего, - успокоила его Баринова, - не обращайте внимания. Это поможет нам в подготовке передачи.
Боржанский хмыкнул, пожал плечами: ладно, мол, если так надо...
- Расскажите о вашей работе, - попросила Баринова.
- В двух словах? - усмехнулся главный художник.
- Ну, как вы понимаете свое место в производстве? - уточнила Баринова.
Боржанский на секунду задумался.
- По-моему, сувениры - штука не простая, - сказал он. - Это воспитание и, если хотите, даже социальная политика. Возьмите борьбу с пьянством и курением. Ведется повсюду. А я буквально на днях видел сувенирную сигаретницу в виде бутылки коньяка! Это же реклама тому и другому. Или, например, кое-где выпускают зажигалку-пистолет. Такая вещица привлечет скорее всего подростка, а раз он купит зажигалку, то почему бы ему не купить и сигареты? А там... Вы меня поняли?
- Разумеется... Ну а в смысле эстетическом, каково ваше кредо?
- Бой с пошлостью, - просто ответил Боржанский. - Когда я вижу в каком-нибудь доме винный бочонок с кружками в псевдогуцульском духе, мне жалко хозяев. Если встречаю даму внушительных размеров, запакованную в белые джинсы, мне смешно. А вот огромный безвкусный письменный прибор из малахита на письменном столе - это уже не смешно. Это расточительство! Малахит - слишком нежный, слишком живой материал, чтобы его так бесстыдно и никчемно портить. Запасы малахита почти иссякли...
- Я читала, создали искусственный, - заметила Баринова.
- Пока только опытные образцы, - парировал Боржанский. - Но дело в другом. Я хочу сказать, мещанство - оно тоже видоизменяется. Теперь не вешают ковров с лебедями и русалками, не ставят на этажерку мраморных слоников...
- Понимаю вас, - кивнула Баринова.
- Я ведь недаром начал с подделок под гуцульщину, - продолжал главный художник. - Помнится, попал я после войны в Прикарпатье, на знаменитую Косовскую ярмарку. Тогда еще были истинные мастера. Не говорю уже о старине - это шедевры! Резьба по дереву, инкрустация, чеканка, ковры! И что получилось? Теперь так называемыми сувенирами там занимается всяк, кому не лень. Крестьяне забрасывают поля и переходят на халтуру. Дошло до того, что просто дурят людей. Вы не поверите...
- А что именно? - полюбопытствовала Флора.
- Распускают обыкновенные мешки из-под сахара или полушерстяные дорожки, которые продаются в магазинах, делают пряжу, красят, ткут ковры и выдают за чисто шерстяные.
- Ну и ну!
- Уверяю вас, - сказал Боржанский. - И все почему? Есть мещанин. Он купит. Мода для него свята. Еще бы, у других есть, а у него нет. А что этому покупателю подсовывают, он не ведает.
- И как же теперь быть? Я, например, не кончала Суриковское или Строгановское училище. Ей-богу, не отличу, где шедевр, а где подделка. И таких, как я, много.
- Вот именно. - В голосе Германа Васильевича проскользнула нотка удовлетворения. - Прежде всего надо прививать, воспитывать вкус. И не потакать моде. Тогда вы не будете бросаться на халтуру. А уж наше кровное дело - учить прекрасному. - Главный художник поднялся, давая понять, что и так уделил журналистке слишком много времени.
- Еще минуточку, прошу вас, - взмолилась Баринова, и Боржанский сел. - Я вот думала... Понимаете, меня мучает, с чего начать? - торопливо стала объяснять Флора. - Экспериментальный цех, по-моему, - это творческий центр всей фабрики... Представляете, в кадре - руки. Они держат заготовку, и постепенно на глазах телезрителя рождается сувенир... А?
- Я бы не хотел, чтобы вы показывали это, - ответил главный художник недовольно.
- Почему? - искренне удивилась Флора.
- Видите ли, Флора Юрьевна, творчество - это, согласитесь, тайна. Лично я никогда никому не показываю свои работы до полного завершения... Есть, правда, и другая сторона вопроса. Чисто производственная. Боржанский провел чубуком трубки по несуществующим усам. - Нам будет неприятно, если на другой фабрике используют наш образец. Не забывайте, на каждый сувенир есть авторское право.
