Лев Портной - 1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского
По приказу генерал-губернатора кандалы с француза сняли. Он, дрожащий и бледный, прижался к стене, явно не понимая, что происходит.
—Беги, баран, беги! — вдруг сорвалось с моих уст.
В голосе моем звучало отчаяние. Но толпа подхватила мой крик, раздалось улюлюканье, свист.
—Беги, баран, беги!
Наконец-то несчастный мутон понял, что его отпускают, и бросился прочь.
Кто-то из толпы начал вновь пинать уже мертвого Верещагина. А я смотрел на окровавленный труп, и слова графа Ростопчина звучали в моей голове: «Вот эту твою итальянскую графиню и бросить бы толпе! А я отдал ее Розену».
А затем я вспомнил рассказ Ривофиннолли, как Розен и Ланг добросовестно исполнили приказ де Санглена и убили Алину Коссаковскую.
Я отыскал глазами графа Ростопчина — он садился верхом на коня. И тогда я бросился прочь со двора. На выходе я столкнулся с Вячеславом Косынкиным.
—Ну что? — спросил он.
— Вячеслав, беги на Петровку, скажи, чтоб не ждали меня! Уходите из Москвы! Уходите, как придется, а я догоню!
— А ты, ты куда?! — крикнул он.
Я подбежал к полицейскому, сторожившему моего коня.
—Спасибо, братец! — бросил я ему, садясь верхом, и уже на скаку крикнул Косынкину: — Я на Пречистенку! Я должен сам забрать пленницу и отвезти в Петербург!
Глава 31
Я потратил уйму времени, чтобы пробиться к Пречистенке. Дорогу перегородили отступавшие воинские части. Солдаты шли с хмурыми лицами. Оглядываясь по сторонам, они избегали открытых взглядов. Чувство вины и стыда охватило всех.
По улицам уже рыскали шайки солдат и казаков, разгоряченных вином. Отбившиеся от своих частей, они не спешили покидать Москву, а готовились к мародерским рейдам.
Одну такую шайку на моих глазах окружил отряд казаков. Командовал ими Барклай-де-Толли. Михаил Богданович держался в седле прямо и с невозмутимым видом отдавал распоряжения. Подчиненные ему казаки отобрали у задержанных бутылки с водкой и наливками и разбили их вдребезги.
Нужно было спешить, но я выжидал, надеясь встретиться взглядом с Барклаем-де-Толли. Сколько раз за последние дни я предавался сожалениям о том, что согласился исполнить поручение его величества! Поручение, которое не сулило ни славы, ни благодарности, вынуждавшее меня обманывать и предавать. Но и генерал Барклай- де-Толли оказался в том же положении. Даже в худшем, чем я. Кто вспомнит обо мне? А его как медлительного, нерешительного полководца, а то и изменника запомнит вся Россия. И все же он оставался в строю, исполнял свой долг, брался за самую тяжелую и неблагодарную работу.
Наконец наши взгляды встретились. Я взмахнул рукой, но генерал уже отвернулся: то ли не узнал меня, то ли в его душе не осталось места для сантиментов.
Смятение охватило меня. Несколько раз я натягивал повод, чтобы развернуть лошадь в обратную сторону. В конце концов, каждый выбирает сам. У графини де ла Тровайолы, ныне Селинской, своя правда. Я сделал то, что был должен. А теперь нужно было позаботиться о своей жене, о своих детях.
Но перед мысленным взором всплывала окровавленная груда человеческой плоти, в которую толпа за несколько мгновений превратила несчастного Верещагина, и я был готов рубить всех встречных и поперечных, лишь бы скорее добраться до Пречистенки.
Я поспел вовремя. Во дворе стояла крытая коляска. На козлах сидел знакомый возница с рыжим чубом, служивший недавно де Санглену. Внутри экипажа никого не было — значит, господа из Высшей воинской полиции приехали только что и теперь, должно быть, готовили графиню к отъезду.
Я приказал кучеру с рыжим чубом присмотреть за моим конем и вошел в дом.
Наверху я застал Винцента Ривофиннолли и полковника Парасейчука. Двери в покои, где содержалась графиня, были распахнуты настежь, внутри расхаживал незнакомый мне офицер.
— Сударыня, я делаю вам последнее предупреждение, — доносился его голос. — Поднимайтесь немедленно или же мы применим силу.
—Что происходит? — спросил я.
— Добрый день, граф, — поздоровался Ривофиннолли.
А полковник Парасейчук поперхнулся и буркнул:
— Да уж добрый!
— Нужно ехать, — сказал Винцент, — а графиня упрямится.
—Где драгуны? — спросил я.
— Их отпустили, — ответил полковник, кивнув на незнакомого офицера.
Я вошел в комнату. Алессандрина лежала в постели, под глазами темнели круги, лицо осунулось.
— Ты, — прошептала она по-французски. — Я думала, что уже не увижу тебя…
Офицер бросил на меня гневный взгляд, затем повернулся к дверям, возмущенный тем, что Парасейчук и Ривофиннолли пропустили меня. Но Винцент кивком показал сослуживцу, что я имею право присутствовать здесь.
—Ступайте, — сказал я незнакомому офицеру. — Я сам позабочусь о графине.
—Простите, сударь, не имею чести знать вас, — резким тоном ответил тот.
—Это граф Воленский, — сказал Ривофиннолли.
— Я майор Поваляев. Великолепно! — он вскинул руки, как бы поздравляя меня этим жестом. — Я наслышан о вас. Вы сумели изловить эту шпионку.
—Именно так, — кивнул я. — А теперь намерен доставить ее в Санкт-Петербург.
— Сожалею, ваше сиятельство, — с подчеркнутой вежливостью, но твердым голосом заявил майор. — Но я имею приказ моего начальства препроводить эту особу…
— А теперь я вам говорю, что займусь этим сам, — сказал я. — У меня поручение от государя.
— Сожалею, — повторил тот. — Про поручение его величества мне мало что известно, а я имею приказ от полковника Розена.
— Плевал я на вашего Розена! — взорвался я. — Катитесь к чертовой матери! Я сам доведу до конца это дело!
— Господи! Граф! Какая муха вас укусила?! — с этими словами в комнату вбежал Ривофиннолли.
Полковник Парасейчук вошел следом и остановился, с недоумением глядя то на меня, то на офицеров Высшей воинской полиции. У меня мелькнула мысль, что будет совсем худо, если Олег Николаевич решит, что я все-таки шпион.
—Бог ты мой, — раздался слабый голос графини. — Какие страсти…
Полковник Парасейчук поднял руки, показав открытые ладони, и с примирительной улыбкой произнес:
— Господа, господа! К чему это?! Мы можем все вместе сопровождать графиню.
—Этому не бывать! — отрезал майор Поваляев. — Я выполняю приказ полковника Розена и не намерен путешествовать в компании с подозрительными господами! А вы, ваше сиятельство, ведете себя крайне подозрительно! И все это странно! Я вижу, вы давно знакомы с этой дамой!
—Послушайте, граф, — едва ли не взмолился Ривофиннолли, — предоставьте нам…
—Нет! — Я был непоколебим.
—Господа, мы спорим, а время уходит, — сказал полковник Парасейчук. — Видите ли, никто не может поручиться, что сообщники графини сидят сложа руки. Что, если они сейчас встречают французский авангард и прямо сюда приведут Мюрата! Москву обещано сдать без боя. Никто не будет ему препятствовать. Его офицеры могут явиться в любую минуту.
—Довольно пустых споров! — воскликнул майор Поваляев.
С перекошенной от гнева физиономией он подошел к постели, схватил Алессандрину и столкнул ее на пол. Я подскочил к нему и двинул ладонью по лицу. Майор потянулся за шпагой, но я вытащил свою быстрее и выбил его оружие из рук.
—Это измена! — закричал Поваляев. — Вы все это разыграли! Вы с самого начала знали, кто шпион, тянули до последнего, сами же арестовали ее, а теперь хотите передать французам!
Ривофиннолли застыл. Его растерянный взгляд был прикован к Парасейчуку. Винцент пытался сообразить, на чьей стороне окажется полковник. Тот приблизился ко мне и еле слышно спросил:
— Что случилось?
— Они не повезут ее в Петербург, — ответил я. — Они попросту убьют ее. А я должен доставить ее живой…
Полковник Парасейчук всплеснул руками, хлопнул себя по бедрам и сказал, обращаясь к Поваляеву и Ривофиннолли:
— Господа, доверьтесь нам! Уверяю вас, мы доставим графиню в Петербург в целости…
