Харлан Кобен - Один неверный шаг
Мэйбл Эдвардс тяжело вздохнула, поднялась с места и направилась к стоявшему на полке маленькому телевизору. На всех ее движениях, обычно легких и даже стремительных, сказывались скорбь и утомление. Приподнявшись на цыпочках, женщина нетвердой рукой сняла с телевизора стоявшую там фотографию и продемонстрировала ее гостю.
— Это Роланд — отец Теренса и мой муж, — сказала она.
Майрон бросил взгляд на черно-белую фотографию.
— Роланда застрелили, когда он возвращался домой с работы. Из-за находившихся при нем двенадцати долларов. Он получил две пули в голову и скончался на ступеньках крыльца. — Мэйбл говорила монотонным, лишенным эмоций тоном. — Его смерть стала для меня страшным ударом. Роланд был единственным мужчиной, которого я когда-либо любила. Короче говоря, я начала пить. Теренсу тогда исполнились три года, но он до такой степени походил лицом на отца, что я с трудом могла заставить себя взглянуть на него. А стоило мне вспомнить о Роланде, как я снова хваталась за бутылку и пила еще больше прежнего. Хуже того, через некоторое время я пристрастилась к наркотикам и совершенно перестала заботиться о сыне. Тогда в моем доме появились социальные работники, отобрали у меня Теренса и отдали на воспитание в чужую семью.
Мэйбл посмотрела на Майрона, чтобы определить его реакцию. Тот постарался придать лицу нейтральное выражение.
— Меня спасла Анита. Они с Хорасом отправили меня в наркологическую клинику. Анита взяла на себя все заботы о Теренсе, и органы опеки вернули его в нашу семью. — Мэйбл водрузила на нос, висевшие на цепочке, очки и некоторое время печально рассматривала снимок покойного мужа. Ее скорбь казалась такой глубокой, сильной и всеобъемлющей, что у Майрона защипало в глазах.
— Когда я нуждалась в Аните, — продолжила рассказ Мэйбл, — она всегда оказывалась рядом со мной. В любое время дня и ночи.
Мэйбл вновь перевела взгляд на гостя.
— Вы понимаете, что я пытаюсь вам втолковать?
— Нет, мэм, не понимаю.
— Итак, Анита всегда находилась рядом, когда я нуждалась в ней, — повторила женщина. — Но когда она сама оказалась в затруднительном положении, где, спрашивается, была я? Где угодно, только не с ней. Я знала, что у них с Хорасом проблемы, но старалась этого не замечать. Потом она исчезла, и что сделала я? Приложила максимум усилий, чтобы побыстрее забыть ее. Купила этот дом, поскольку он находился довольно далеко от квартала, где жили они с Хорасом, и постаралась вычеркнуть из памяти все, что так или иначе было с ней связано. Тем не менее вопросы все равно возникали и не давали мне покоя. Почему она убежала из дома? Если потому, что не могла больше жить с Хорасом, — что ж, это плохо, но объяснимо. Но если потому, что была чем-то сильно напугана, то это совсем другое дело. И я год за годом продолжала задаваться вопросом, что же могло так сильно ее напугать, что она словно сквозь землю провалилась и двадцать лет не показывалась не только у себя дома, но и в этом городе.
Майрон, поерзав на жестком стуле, спросил:
— Ну и как? Надумали что-нибудь по этому поводу за столько-то лет?
— Сама я ни к какому определенному выводу так и не пришла, — сказала Мэйбл. — Но однажды мне довелось спросить об этом у Аниты.
— Когда?
— Думаю, лет пятнадцать назад. Она неожиданно позвонила мне, чтобы узнать, как поживает Брэнда. Тогда я поинтересовалась, не хочет ли она вернуться хотя бы ненадолго, чтобы задать этот вопрос самой Брэнде.
— И что же она ответила?
Мэйбл посмотрела на Майрона в упор.
— Сказала, что если вернется, то Брэнда умрет.
Холодная рука сдавила сердце Майрона.
— Что же она под этим подразумевала?
— Некую кошмарную данность, которую невозможно изменить. — Мэйбл поставила фотографию мужа на телевизор. — Так по крайней мере я поняла и больше ни о чем у Аниты не спрашивала. Есть вещи, о которых лучше не знать. Никогда.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Майрон и Уин возвращались в Нью-Йорк на двух машинах. Матч с участием Брэнды начинался через сорок пять минут. Времени оставалось только на то, чтобы доехать до дома, переодеться и добраться до спортивного зала.
Майрон припарковал машину на Спринг-стрит и выскочил из салона, оставив ключ в замке зажигания. Угона он не опасался: Уин ждал его в своем «ягуаре». Поднявшись на лифте и открыв ключом дверь, Майрон, к огромному своему удивлению, увидел Джессику.
И замер, словно пораженный громом.
Джессика долго смотрела на него.
— Я решила больше не убегать, — сказала она. — Никогда.
Майрон сглотнул, кивнул и попытался пройти в комнату, но ноги словно зажили своей отдельной жизнью и его мысленному приказу не подчинились.
— Что-нибудь случилось? — спросила Джессика.
— Много всего, — ответил Майрон.
— Я тебя слушаю.
— Убили моего друга Хораса.
Джессика на секунду прикрыла глаза.
— Сочувствую.
— Кроме того, Эсперанса собирается уходить из «МБ».
— Неужели не смог уговорить ее остаться?
— Не смог.
Зазвонил сотовый Майрона. Он, не вынимая руки из кармана, выключил аппарат. Так они и стояли неподвижно друг против друга.
Потом Джессика сказала:
— Что еще?
— Это все.
Она покачала головой.
— Ты даже взглянуть на меня не отваживаешься.
Майрон поднял голову и посмотрел на нее в первый раз с того момента, как вошел в квартиру. Джессика, как всегда, сияла красотой. Майрон даже почувствовал, что внутри у него что-то дрогнуло.
— Я почти переспал с одной женщиной, — сказал он.
Джессика и бровью не повела.
— Почти?
— Да.
— Понятно, — сказала она. — Почему «почти»?
— Пардон? — удивился Майрон.
— Кто остановил этот увлекательный процесс: она или ты?
— Я.
— Почему? — осведомилась Джессика.
— Почему?
— Да, Майрон, почему? Меня интересует, по какой причине ты решил не доводить дело до конца.
— Господи! Как много вопросов…
— Напротив, совсем мало. Ты подвергся искушению, так?
— Вроде того.
— Думаю, не просто искушению, — добавила Джессика. — Тебе самому захотелось.
— Не знаю, что и сказать.
Джессика брезгливо наморщила нос.
— Лжец!
— Хорошо, мне самому захотелось. Довольна?
— Так почему же ты не сделал то, что хотел?
— Потому что связан с другой женщиной, — сказал он. — Если разобраться, я даже ее люблю.
— Сколько в тебе благородства, Майрон. Значит, ты сдержал свои желания из-за меня?
— Из-за нас.
— Еще одна ложь. Ты сделал это из-за себя, Майрон Болитар — идеальный мужчина, рыцарь, вечный поклонник одной-единственной женщины.
Она сжала пальцы в кулак и сунула в рот. Майрон шагнул к ней, но она отшатнулась.
— Я была глупа, — произнесла Джессика сдавленным голосом. — И готова признать это. Натворила столько глупостей, что до сих пор задаюсь вопросом, почему ты меня не бросил. Может статься, я делала все это, так как считала, что могу себе такое позволить. Ты ведь всегда любил меня. Так что я, возможно, перед тобой в долгу.
— Это не имеет никакого отношения ни к чувству долга, ни к воздаянию, — сказал Майрон.
— Да знаю я — чтоб тебя черти взяли! — Джессика обхватила себя руками, как будто в комнате вдруг стало очень холодно. Возможно, намекала тем самым на то, что ее нужно обнять. — И это более всего приводит меня в ужас.
Он молчал и ждал продолжения.
— Ты никогда никого не обманываешь. Никому не строишь козни. Не мечешься из стороны в сторону. Черт! Тебя даже нормально соблазнить не получается. Так что вопрос заключается в том, как сильно ты ее любишь?
Майрон в знак капитуляции вскинул над головой руки.
— Я ее почти не знаю.
— Полагаешь, в данном случае это имеет большое значение?
— Я не хочу терять тебя, Джесс.
— А я не хочу отдавать тебя без борьбы. Но мне необходимо знать, кто мне противостоит.
— Все не так, как ты думаешь.
— Правда? А как? На что это похоже?
Майрон открыл было рот, потом закрыл. Затем, после минутной заминки, произнес:
— Ты хочешь замуж?
От неожиданности Джессика моргнула, но уходить от вопроса не захотела.
— Это надо понимать как предложение руки и сердца?
— Я задал тебе вопрос: ты замуж хочешь?
— Что ж, на прямой вопрос надо давать прямой ответ. Да, я хочу замуж!
Майрон улыбнулся:
— Вот это да! Сколько энтузиазма…
— А какого ответа ты ждал? Что хочешь, то и скажу. Главное, чтобы ты остался здесь со мной.
— Это не тест, Джесс.
— Тогда почему ты так неожиданно поднял вопрос о замужестве?
— Потому что хочу быть с тобой всегда, — сказал он. — А еще я хочу купить дом. И хочу, чтобы у нас были дети.
