Дик Фрэнсис - Горячие деньги
— В семье больше ничего такого не случилось с тех пор, как я уехал?
— Нет, ничего нового. Томас ушел от Беренайс, ты слышал?
— Да… Он все еще у Люси?
— Да, дорогой, по-моему, там. Ты хочешь, чтобы я и ему сказала?
— Обязательно.
— Я должна позвонить им, как будто мне просто захотелось поболтать о том о сем, немного посплетничать и потом сказать как бы между прочим, что мне, в общем-то, наплевать, кто убил Мойру, но, по-моему, полиция еще не до всего докопалась. Так? Полицейские никогда бы не додумались заглянуть в записную книжку Мойры, которую она держала в кухне, где-то в этих ее противных беленьких шкафчиках. И если кто-нибудь звонил, когда Мойра была на кухне, а она почти все время там торчала, она записывала их имена в свою тетрадку и отмечала звездочками или обводила кружочками — писала там что-то вроде «Дональд, воскресенье, в двенадцать дня», когда кто-то собирался приехать к ней. Я должна сказать, что полицейским и в голову не пришло бы искать эту тетрадку, но я вдруг вспомнила о ней и подумала, а вдруг она до сих пор где-то там? И я собираюсь позвонить в полицию после выходных и сказать, чтобы они ее поискали. Правильно, дорогой?
— Все правильно.
— И еще я должна сказать, а вдруг она записала там имя убийцы?
— Да.
— Дорогой, но зачем убийце было звонить ей перед тем, как приехать? Чтобы предупредить, что хочет ее убить? Надеюсь, ты так не думаешь?
— Чтобы предупредить, что хочет с ней увидеться. А насчет того, чтобы убить, — не знаю.
— Но почему, дорогой?! С чего ты взял, что убийца ей звонил?
— Понимаешь, Малкольм сказал мне, что Мойра терпеть не могла, когда кто-то сваливался ей на голову без предупреждения. Она настаивала, чтобы перед тем, как приехать, все сперва звонили. Кроме того, эта ее стеклянная теплица с дороги не видна и из окон Квантума тоже. Малкольм заставил Мойру поставить ее где-нибудь подальше, в глубине сада, чтобы эта стеклянная клетка не торчала из-за кустов. Малкольму она не нравилась. И если бы кто-нибудь приехал в тот вечер, не предупредив Мойру заранее, он только поцеловал бы замок — в доме никого не было. А если он договорился с Мойрой по телефону, она сказала бы, что будет в теплице.
— Это разумно, дорогой. И полиция говорила, что Мойра наверняка знала своего убийцу, но я не хочу верить этому, разве что убийцей окажется Артур Белбрук. Она его знала. Все сходится.
— Если ее убил Артур Белбрук, зачем он тогда вернулся и нашел ее тело?
— Дорогой мой, ты уверен, что это не Артур Белбрук?
— Совершенно уверен.
— Ох, дорогой. Хорошо, милый. Ты хочешь, чтобы я начала звонить им завтра с утра, но не раньше девяти часов, и целый день только этим и занималась, пока до всех не дозвонюсь? Надеюсь, ты в курсе, что завтра вечером у меня показательная игра в бридж?
— Только, пожалуйста, дозвонись всем.
— А если кого-то не будет дома? Или никто не приедет?
— Все равно. Если ничего не случится, я перезвоню тебе в понедельник утром.
— Дорогой мой, возьми меня с собой в Квантум!
Я встревожился.
— Нет! Тебе там делать нечего. Джойси, пообещай мне, что останешься дома!
— Дорогой, да не волнуйся ты так. Хорошо, обещаю, что не приеду.
Она помолчала немного и сказала:
— Со старым пройдохой все было в порядке, когда ты его в последний раз видел?
— Лучше и быть не может.
— Знаешь, дорогой, я никак не могу его разлюбить. Только, черт тебя возьми, не вздумай передать ему, что я такое говорила! Уже ничего не вернуть. Только, дорогой, я сожалею лишь об одном в своей жизни — что наняла тогда этого ужасного Нормана Веста выследить Малкольма с Алисией. Если бы у меня была тогда хоть капля мозгов, дорогой, я просто закрыла бы глаза на то, что Малкольм немного погуливал. Но так уж вышло — я была молоденькой дурочкой и не придумала ничего лучшего.
Джойси бодрым голосом сказала мне «пока» и пообещала завтра с утра всем позвонить. Я медленно положил трубку.
— Ты слышал, что она говорила в конце? — спросил я Малкольма.
— Не все. Что-то насчет того, что, если бы у нее были мозги, она чего-то там не стала бы делать или вроде того.
— Не стала бы с тобой разводиться.
Малкольм недоверчиво уставился на меня.
— Она сама настаивала!
— Через двадцать семь лет она поняла, как ошиблась.
Малкольм рассмеялся.
— Бедная старушка Джойси! — и не стал над этим долго раздумывать. — Только, насколько я знаю, Мойра не записывала никого в тетрадку.
— Я почти уверен, что не записывала. Но если бы ты был убийцей, мог бы ты за это поручиться?
Он быстро представил себе это.
— Я бы сильно забеспокоился, услышав то, что скажет Джойси. И я бы всерьез задумался, не съездить ли в Квантум и не поискать ли эту тетрадку, пока Джойси не позвонила в полицию.
— И ты бы поехал? Или решил бы, что раз полиция не нашла ничего такого при обыске сразу после убийства, то никакой тетрадки нет? А если и есть, то там не записано ничего для тебя опасного?
— Не знаю, пошел бы я на такой риск или нет. Наверное, я все же поехал бы. А если бы это оказалось просто дурацкой ловушкой Джойси, я сказал бы, что приехал поглядеть на дом. — Он вопросительно на меня посмотрел. — Мы будем ждать там?
— Да, но только утром. Я сбился с суточного ритма. Не знаю, как тебе, а мне нужно хорошенько выспаться.
Малкольм кивнул.
— Мне тоже. А чего это ты накупил? Каких-то продуктов? — Малкольм заметил пакеты от «Фортнума и Мэйсона» с длинными свертками внутри.
— Все, что может нам пригодиться. Мы поедем поездом и…
Малкольм недовольно замахал руками.
— Только не поездом! Наймем машину с водителем, — он потянулся за своей записной книжкой. — Который здесь час?
Утром мы со всеми удобствами добрались до Квантума, подъехали к усадьбе сзади, чтобы не попасться на глаза кому-нибудь в поселке.
Водитель испуганно уставился на разрушенный дом с заколоченными окнами, огромным провалом посреди крыши и новенькой табличкой: «Осторожно! Здание опасно!»
— Реконструкция, — объяснил Малкольм. Водитель кивнул и уехал, а мы прошли с пакетами от «Фортнума и Мэйсона» через центральный пролом в стене, в котором вовсю гулял ветер, по коридору, мимо остатков лестницы к детской.
Полы по-прежнему были везде застелены черной пленкой, только она сморщилась и провисла над ямами. Обломки, закрытые пленкой, тихо хрустели у нас под ногами, кое-где на черном пластике были лужицы дождевой воды — наверное, крышу затянули не очень аккуратно. Заколоченные окна и огороженный лесами остаток лестницы создавали неутешительную картину разгрома и запустения. Еще один слой черного пластика наверху между стропилами провисал, как парус.
Бедный дом! Малкольм еще не видел его таким и был очень угнетен. Он посмотрел, как добросовестно полицейские выгребли с первого этажа обломки и как тщательно они заколотили листами фанеры все двери, в том числе и дверь в детскую, и вежливо поинтересовался, чем я собираюсь ее отдирать.
— Наверное, ногтями? — предположил он. Я достал из пакетов кое-какие инструменты.
— На Пиккадилли есть такой славный магазинчик… Бой-скауты прибыли во всеоружии.
Я рассчитывал запросто проделать в фанере дырку — они скорее всего забивали ее четырехдюймовыми гвоздями, так что я прихватил молоток, зубило, пилку и плоскогубцы. И под удивленным взглядом Малкольма я быстренько пробил фанеру и выпилил кусок в рост высотой и в ширину так, чтобы можно было свободно пройти. Не очень ровно, зато быстро.
— Ты ведь не мог все это продумать вчера? — спросил Малкольм.
— Я задумал все еще в самолете. У меня была куча времени.
Я вынул кусок фанеры и поставил у стены. Мы вошли в детскую. Там все было по-прежнему. Когда наши глаза привыкли к сумраку, Малкольм провел рукой по велосипедам. Его плечи печально опустились.
Сейчас было около половины десятого. Если Джойси случайно сразу позвонит тому, кому надо, он может приехать где-то в десять. Можно было ожидать чего угодно. Или совсем ничего.
Малкольм спросил, что мы будем делать, когда кто-то придет.
— У всех есть ключи от кухонной двери, а замки мы так и не поменяли, помнишь? Наш посетитель войдет в дом через ту дверь, а мы обойдем по улице и… э-э…
— Закроем его внутри, — сказал Малкольм.
— В общем-то, да. И мы заставим его признаться. Обсудим, как быть дальше.
Я пошел к кухонной двери — хотел убедиться, что замок по-прежнему хорошо открывается. Отпер дверь. С замком все было в порядке. Я заглянул внутрь — кухня до сих пор была завалена мусором — и снова закрыл.
Я вернулся в детскую и вынул из пакета два зеркала с креплениями, примерно восемь на десять дюймов каждое.
Малкольм проворчал:
— Я думал, ты запасся шампанским, а ты набрал каких-то чертовых пил и зеркал!
— Есть и шампанское, правда, без льда.
— Здесь жутко холодно и без этого проклятого льда! — Он беспокойно ходил из угла в угол по детской, потом устроился в одном из кресел. Мы оба надели на себя все самые теплые вещи, какие у нас были, но промозглая ноябрьская сырость, похоже, оказалась слишком сильным испытанием для пальто из викуны от Симпсона, моей новой кожаной куртки на меху и перчаток, которые я прикупил вчера по этому случаю. Ветер свистел за стенами и в проломе, а сюда не задувал, но согреться все равно было нечем.
