Алекс Бэлл - Белый Слон
Иванна покачала головой.
— Это пух рогоза. Растения, которое многие принимают за камыш. На Лебяжьем озере он не растет, и в апреле не цветет. А значит, ветром его придуть не могло. Я нашла пух в лодке, на которой плавали Антон и Мила.
— И откуда он мог взяться?
— Я не знаю. Но уверена, что он появился там не с проста. Знаешь для чего тонкинские пираты использовали тростниковые трубки?
— Как-то не приходилось общаться с пиратами, — заметила Иванна.
— Они использовали их для дыхания под водой. Полый стебель рогоза тоже мог бы подойти для этих целей.
— Хочешь сказать, убийца попал в лодку из воды? Но его все равно бы заметили.
Иванна села на стул и положила ногу на ногу.
Валерия протянула ей пакетик с пухом и сказала.
— Можешь приложить это к материалам дела, если захочешь. А сказала я только то, что сказала. Я не знаю, как убили Милу. Но этот пух — одно из доказательств, что был кто-то третий. И, скорее всего, пушинка появился уже после того, как Милу убили. Как она попал на заколку — вопрос другой. Главное — эта заколка оказалась у Антоновой, я подобрала ее на месте преступления…
— Что?! — на этот раз Иванна вскочила, едва не опрокинув стул. Только теперь до нее дошел смысл сказанного. И будь перед ней кто другой, она бы не раздумывая вызвала своих коллег и составила протокол. — Ты взяла улику с места убийства! Ты знаешь, что за этим может последовать?
— Да, — Валерия оставалась совершенно спокойна и уверена в своей правоте. — Только я не знала тогда, что это улика. Заколка валялась на земле метрах в двадцати, я подобрала ее, решив что кто-то потерял. А потом, уже в квартире Антоновой, нашла вторую такую же…
— И почему ты не сказала сразу? — Иванна почти испепелила Валерию взглядом, но немного смягчилась. — Будь на моем месте Михаил Афанасьевич, проблем бы тебе не избежать.
— Знаю, — Лера улыбнулась и уперла руки в бока. — Поэтому я говорю с тобой. Вообще-то, раньше я просто проверяла свою версию, но она провалилась.
И снова Лера отвела взгляд, хотя Иванна, кажется, не придала этому особого значения. При любом разговоре люди периодически отводят глаза, если, конечно, это не двое влюбленных.
— Все это неважно. Главное — на заколке пух рогоза из лодки Крымовых. Антонова убита. Улавливаешь?
Иванна посмотрела на заколку и пакетик с пухом.
— Пожалуй, я проверю эту версию. Значит, по-твоему, убийца один? — уточнила она на всякий случай.
— Я уже сказала, — Лера внимательно посмотрела на Иванну, как в первый раз, когда они только встретились. Тогда Иванна показалась Валерии человеком недалеким и зажатым в рамки, закрытым от мира своим странным сканирующим взглядом. Сейчас она так не считала, и все же — посмотрела именно как тогда.
Иванна покачала головой, положила заколку в пакетик и спрятала улики в сумку. Сейчас будет ее очередь говорить…
— Лера, сегодня я поговорила с Михаилом Афанасьевичем об Антоне.
Валерия ничем не выдала своего волнения. До этого она и словом не обмолвилась о нем, не спросила выпустят ли из тюрьмы — но стояло за этим не безразличие, а страх услышать ответ.
— Его не отпустят.
Ни одна жилка на лице не дрогнула. Лера отвернулась и прошлась до окна. Проходя мимо клетки с серым попугаем жако, она постучала по прутьям. Вжик, по имени отчеству Всеволод Жикин, отвлекся от измусоленного огурчика, встрепенул перышки и массивной лапкой дотронулся до пальца хозяйки.
— Значит, Михаил Афанасьевич сначала хочет найти убийцу?
— Или хотя бы объяснение, почему люди на берегу видели то, что видели. И что случилось с собаками. А главное — куда, как и почему пропало тело Милы.
— А мои доводы его не устраивают? — Лера обернулась.
— Он согласился с ними. Его заинтересовала версия о том, что Антона шантажировали. Он собирается проверить ее. Но — ты знаешь, Елина не так легко переубедить. Он считает, что недостаточно доказательств того, что убийца действовал один. Скорее, наоборот. А значит, версия, что у Антона был сообщник, не опровергнута — напротив, она находит свое подтверждение. Не мог бы один человек организовать убийство и похитить тело из-под носа у полиции. Пока Крымову придется побыть в тюрьме.
Наступило недолгое молчание. К ногам Валерии подошел Гаджет, белоснежный кот, обладающий необыкновенным талантом изобретать гадости. Только сейчас он терся о ноги хозяйки, как ласковый питомец, который очень хочет кушать. Лера еще не ела сама, но зверей покормила. Однако, Гаджету было мало одной миски.
— Лопнешь, — девушка наклонилась и погладила кота по шелковой спинке. Он выгнулся дугой и мазнул хвостом по лицу.
— А ты ничего не хочешь рассказать про вчерашнее? — Иванна скрестила руки на груди и прищурилась.
— Как раз собиралась, — невозмутимо ответила Валерия, разгибаясь. Кот понял, что вкусняшки ему не видать, обиделся и гордо удалился на кресло.
А Иванна пристально смотрела на Леру. Она заметила, что девушка непрестанно теребит часы на запястье. Те самые, с которыми не расставалась никогда — это был подарок отца, символ ее мировоззрения. Часы, оплетенные цепочками.
Но Иванна знала и второе значение, куда более важное для девушки. Этот подарок был сделан в тот единственный раз, когда родители приехали на ее день рождения. Они редко приезжали с севера, куда отправились на заработки. Чаще всего дни рождения Лера встречала с бабушкой, пока та была жива. Теперь предпочитала и вовсе не вспоминать о своих праздничных днях.
— Вчера какой-то кретин проколол колеса моего байка, — Лера не долго размышляла над ответом. Она успела придумать его ночью. Иванне нельзя знать, что на самом деле Валерию едва не сбила машина, которую она взялась преследовать. Машина с номерными знаками у680ро. — Я выследила его, позаимствовала у приятеля байк и отправилась за машиной, на которой уехал этот диверсант. Но возникла… эм… непредвиденная ситуация, и я врезалась в стену дома. Отсюда и синяк.
Иванна неодобрительно покачала головой.
— Ты неисправима. Почему было не позвонить в полицию?
Валерия хмыкнула и развела руками.
— Потом я пришла домой. А этот пожар… я виновата сама. Правда! У нас был практикум по химии, я баловалась с реактивами. Намешала что-то, домой взяла… ну и пролила. Эта хрень оказалась горючей, и вспыхнула почти сразу.
— И конечно же у тебя сохранился пузырек из-под нее?
— Конечно, — Лера не смутилась. Она подошла к тумбочке и достала из ящика вещицу. — Вот.
Девушка протянула Иванне небольшую колбочку, распространяющую ужасную вонь. Что-то среднее между бензином, уксусом и нашатырным спиртом.
— Ты не собираешься повзрослеть? — Иванна поморщилась от резкого запаха и вернула «улику» хозяйке.
— Поставлю в план, пунктом сто девятнадцатым, — усмехнулась Лера.
Она перестала теребить часы.
— Чай будешь?
— Нет, — оперативница встала и подошла к стене. Она рассматривала знаки и буквы. Заглянула под один из листочков и спросила. — Что это?
— Цепи, — невозмутимо ответила Валерия. — Я все еще работаю ищейкой, забыла?
— Я думала, что во время сессии ты отдыхаешь, — Иванна провела рукой по одному из звеньев и задумчиво рассмотрела иероглифы.
— У меня финансовый кризис. Приходится брать работу.
Лера включила чайник и поставила в микроволновку разогреваться бутерброд с сыром и колбасой.
— Я хотела поговорить насчет Семерядова, — ее слова обозначились громким писком микроволновки.
Иванна вспомнила малоприятного журналиста, который недавно дал наводку на наркоторговцев. Точнее, на медсестру, которая под видом обычных лекарств продавала наркотические вещества. «Кажется, он работает с Дарьей Лапшиной, Лериной подругой», — подумала женщина. — «И они не очень ладят».
Теперь она припоминала. Да, кроме всего, что Валерия рассказала вчера, она сообщила о, якобы, готовящемся преступлении, убийстве этого Семерядова.
— Валяй, — Иванна снова села на стул, окончательно разобравшись в своих мыслях.
— В трех последних номерах «Нового дня» опубликованы странные послания. Четверостишия классиков. Я выписала их, — Лера достала записи и протянула Иванне.
Женщина открыла блокнот и пробежалась взглядом по строкам.
— Это сообщения из раздела «наша почта», где каждый желающий может разместить любое послание, адресованное любому человеку. А у этих писем не было адресата. И отправителя, — пояснила меж тем Валерия.
Иванна повторно прочитала три отрывка, принадлежащие перу поэтов.
Первым значилось стихотворение Брюсова, «В трауре». А именно, строки
«Она была в трауре с длинной вуалью;
На небе горели в огне облака.
Черты ее нежно дышали печалью;
Небесные тайны качала река».
Следующий отрывок принадлежал Гумилеву:
