Александр Трапезников - Проект «Мегаполис»
Уцепившись зубьями тяпки за кольцо, Днищев вытащил на поверхность небольшой металлический ящик. Тут же, в бочке с водой, он обмыл его, вытер травой. Затем вскрыл запоры. Внутри лежал целлофановый пакет. Сергей осторожно развернул его. В лучике света заиграли бриллианты, украшающие древнюю реликвию, заблестела парча. Но в самой шапке лежал еще один предмет, упавший на землю. Днищев нагнулся и увидел испачканный кровью антикварный нож — тот самый, которым был зарезан Олег Кожухов. Вынув платок, Сергей завернул в него самую важную улику и положил его вместе с княжеской шапкой обратно в целлофан. Потом отнес ящик с находкой к сараю и спрятал под крыльцо. Теперь оставалось главное — повидаться с Полиной.
Он направился к дому, поискал открытое окно и влез внутрь. Ощупью пошел в те комнаты, где, как он заметил, загорался свет. Войдя в спальню, посветил фонариком. На широкой кровати спали два человека — Полина и… сомнений не было: этот выпуклый череп принадлежал депутату Ярченко. Днищев нащупал на стене выключатель и щелкнул им, осветив комнату. Ярченко вскинул голову с подушки, зажмурился.
— Вставайте, граф, — произнес Сергей. — Я приготовил вам горячий шоколад и сухарики. В тюрьму. Там они пригодятся.
— Я не употребляю шоколад, — с завидным самообладанием отозвался Ярченко. — Вы уже не играете в террориста? Какая у вас роль на сей раз?
— Вора-домушника, — ответила за Сергея Полина.
Она откинула покрывало и встала, совершенно обнаженная, не стесняясь обоих мужчин. Пройдя мимо Сергея к столику, налила себе в бокал немного вина и повернулась.
— Итак, — сказала она, улыбнувшись, — чему мы обязаны столь поздним визитом?
— С поминок холодное пошло на брачный стол, — процитировал по-своему Днищев, подавая ей шелковый халатик. — Вам не холодно?
— Ничуть.
— И все же. Мы тут собрались не для того, чтобы делать снимки для «Плейбоя». Я посетил вас, друзья мои, в тоске и печали. — Сергей взял еще один бокал и также налил себе вина. — Честно говоря, мне плевать, что вы угрохали толстяка Олега. Но зачем же идти за вас на каторгу по Владимирскому тракту, обливая горючими слезами тяжелые кандалы? На мой взгляд, это несправедливо. Благородные люди так не поступают. Почему бы вам было не выбрать какого-нибудь месье Клецкого? Он бы слинял в Париж, и дело с концами. Моя душа страдает от вашего жестокосердия.
— Ты кончил? — насмешливо произнесла Полина.
— Это все еще надо доказать, — вставил Ярченко, натягивая брюки.
— Кто будет что доказывать? Убийца моего мужа? Да еще в придачу и террорист, которого с собаками ищут по всему Подмосковью. Смешно. Нет, миленький. Я тебя отпускаю. Только из-за нескольких сладостных минут с тобой. Надеюсь, ты успеешь скрыться в каком-нибудь Туркменистане.
— Разумно, — согласился Ярченко. — И никому не придется обливать горючими слезами тяжелые кандалы. Давайте выпьем за это.
— Но на ножике-то отпечатки пальчиков нашего славного депутата, — сказал Сергей, чокаясь с ним.
— Нет, ваши.
— Мои — на моем. А ваши — на вашем, — любезно ответил Днищев. — Вот ведь в чем загвоздка.
— А где он? — спросила Полина, настораживаясь.
— Думаю, неподалеку отсюда. В какой-нибудь яме с дерьмом, где ни его, ни шапку никто не станет искать.
Полина медленно обошла Днищева, присела к трюмо. Глядя на отражение Сергея в зеркале, произнесла:
— Я так и знала, Сереженька, что за твоей бесшабашной внешностью скрывается острый ум. Жаль, что для этого дела пришлось выбрать именно тебя. Ты — редкий экземпляр, не то что это циничное животное. — И она ткнула пальцем в сторону Ярченко.
— Ну зачем же так, дорогая? — возразил тот. — Этот комплимент слишком щедр. Я всего-навсего твой скромный ученик. Ведь это ты придумала всю операцию.
— А ты исполнил.
— Хватит вам препираться, — попросил Днищев. — Поберегите силы для прокурора.
— Зачем? — Полина повернулась и направила на него небольшой серебристый пистолет. — Все останется как прежде. А наши взаимоотношения мы выясним потом, когда тебя уже не будет. Можешь сделать напоследок глоток вина.
— Пить вредно, — ответил Сергей, ставя бокал на столик. — Боюсь, это повредит моей печени.
— В твоем положении заботиться о здоровье, по крайней мере, глупо.
— Где же ты решила меня убить? Судя по тому, что я живу лишние две минуты, не здесь.
— Конечно. Зачем портить ковер? Мы сходим к яме и проверим, все ли там на месте. А потом ты будешь паинькой и встретишь смерть, как подобает настоящему римлянину и мужчине.
— В данном случае я предпочел бы оказаться женщиной. С Крайнего Севера. Там все-таки не совершают погребение в навозных ямах в условиях вечной мерзлоты.
— Оставим пустые разговоры. Иди, Сереженька, впереди и не дергайся. Я знаю, что ты очень прыткий. Но у меня диплом за отличную стрельбу. Поверь, что с двух шагов я не промахнусь.
— А мне что делать? — спросил Ярченко, повязывая галстук, словно собирался на выступление в Думу.
— Ты иди следом за мной.
Так, цепочкой, на некотором расстоянии друг от друга, они прошли через весь сад и приблизились к яме с навозом.
— Возьми палку, ищи, — приказала Ярченко Полина.
Тот подобрал какую-то деревяшку и стал тыкать ею в навозную жижу. Сергей с усмешкой наблюдал за его действиями. Он стоял немного боком к Полине.
— Ничего нет! — Ярченко плюнул в яму.
— А вы нырните, — посоветовал Днищев. — И ручками, на ощупь.
— Нырять будешь ты, — заметила Полина.
В это мгновение на улице завыла сирена, приближаясь к воротам дома. Сергей догадался, что Карпуньков, которому надоело ждать, вновь решил навестить мнимых больных. Полина чуть повернула голову, взглянув в сторону ворот, но этого было достаточно. Ударом ноги Сергей выбил из ее руки пистолет, хотя она все же успела нажать на курок, послав пулю в звездное небо. Ярченко бросился на Днищева, размахнувшись своей деревяшкой, но тот боднул его головой в грудь, и всенародный депутат полетел в яму с навозом. Полина, в бессильной ярости пытаясь использовать свое последнее средство — коготки на пальцах, также промахнулась (Сергей отступил в сторону) и упала в этот необычный бассейн. Оба они забарахтались там, цепляясь за край ямы.
— Надеюсь, вы умеете плавать? — поинтересовался Днищев.
Он подобрал серебристый пистолет и положил его в карман. Затем отошел к сараю и вытащил из-под крыльца металлический ящик. Когда он вернулся к яме, Полина и Ярченко уже выбирались из нее, оскверняя воздух не только дурным запахом, но и отборным матом, который не всегда услышишь в самой распоследней пивной.
— Угомонитесь, — сказал Днищев. — Ведите себя как римляне. Прежде всего вам стоило бы помыться.
Он повел их обратно к дому, но теперь шел позади. Возле открытых ворот стояла машина «скорой помощи», и сторож, увидев свою хозяйку в столь странном виде, надолго потерял дар речи. Леша Карпуньков, напротив, не смог сдержать смех.
— В твоих интересах не мешать дальнейшему судопроизводству, — посоветовал сторожу Днищев. — Иначе придется и тебя искупать в навозной жиже. И вообще, шел бы ты куда-нибудь погулять. Расчет получишь утром, когда приедет милиция.
Пока Полина и Ярченко принимали совместную ванну, продолжая браниться, Днищев передал Карпунькову металлический ящик и объяснил суть дела. Время приближалось к пяти часам утра.
— Скоро вы там? — Сергей постучал в дверь ванной комнаты, распахнул ее и вошел, глядя на моющихся любовников.
— Что вы собираетесь делать? — спросил Ярченко, отплевываясь.
— Хочу, чтобы вы оба написали признание в убийстве Олега Кожухова. Когда вы это исполните, я дам вам шанс. Вы сможете уехать и скрыться, а милицию я вызову только через два часа.
— Вы благородный человек, — поспешно отозвался депутат. — Я согласен.
— Он — благородный негодяй, — поправила Полина, с ненавистью глядя на Днищева.
— Уж какой есть, — ответил тот, пожимая плечами.
Затем Сергей вернулся в комнату и развалился в кресле.
— Леша, — сказал он. — С милицией тебе придется объясняться одному. К семи часам мне нужно будет исчезнуть.
— Надеюсь, не навсегда? — спросил друг.
— Кто знает… — хмуро произнес Днищев.
Глава тринадцатая
СЕМЬ БЕШЕНЫХ ПСОВ ДЛЯ МОСКВЫ
В начале девятого утра черная «Волга», в которой находились два человека, уже знакомых Днищеву (они возили его на медицинское обследование), подъехала к Базе Организации. Здесь ему предстояло провести несколько дней, вплоть до того момента, когда должна была начаться акция, завершающая проект «Мегаполис». Но в чем она заключалась, по-прежнему утаивалось даже от Кротова, который лишь благодаря своим аналитическим способностям мог сделать некоторое смутное предположение. Тем более о том не ведали двое сопровождающих Днищева, один из которых был несколько курносый, а второй, напротив, горбоносый. Оба они являлись ближайшими помощниками Кротова.
