Юнас Юнассон - Сто лет и чемодан денег в придачу
И тогда сказал Иисус:
— И я не осуждаю тебя. Иди и впредь не греши.
Полицейское чутье подсказывало комиссару, что без парочки зарытых собак в этом деле не обошлось. Но ведь Карлсон, и Юнсон, и Юнгберг, и другой Юнгберг, и Бьёрклунд, и Ердин со вчерашнего дня объявлены невиновными — этим пижоном Ранелидом! — а кто такой Аронсон, чтобы называть их делинквентами? К тому же компашка там подобралась славная, и — как справедливо заметил Иисус — кто сможет бросить в них первый камень? Аронсон окинул внутренним взором некоторые темные стороны собственной биографии, но главное — со злостью подумал о прокуроре Ранелиде, готовом принести жизнь милейшего Ежика Ердина в жертву своим собственным прокурорским амбициям.
— Нет уж, дудки, Ранелид, давай сам выкручивайся, — сказал комиссар Ёран Аронсон и спустился на лифте к завтраку.
К хлопьям, тостам и вареному яйцу были взяты «Дагенс Нюхетер» и «Свенска Дагбладет», и в обеих газетах в осторожных выражениях сообщалось про фиаско прокурора в деле об исчезнувшем, а в дальнейшем заподозренном в убийстве столетнем мужчине. Впрочем, обе газеты признавали, что им пока известно слишком мало. Столетнего мужчину найти до сих пор не удалось, а прокурор обещал предоставить информацию только во второй половине пятницы.
— Вот-вот, — сказал Аронсон. — Сам заварил, Ранелид, сам и расхлебывай.
И комиссар вызвал такси до Клоккарегорда, куда и прибыл в 09.51, ровно на три минуты раньше прокурора.
В метеорологическом отношении ничто не предвещало столь страстно ожидаемого прокурором Ранелидом направленного удара молнии в Клоккарегорд. Однако было пасмурно, да и прохладно. Так что обитатели усадьбы решили принять гостей в своей просторной кухне.
Накануне вечером группа обсудила альтернативную версию, специально для прокурора Ранелида, и для пущей надежности прорепетировала ее за завтраком. Надо, чтобы перед утренним представлением каждый твердо знал свою роль, с учетом того, что правда всегда почему-то запоминается легче, чем, как в данном случае, ее альтернатива. Плохое вранье может плохо кончиться, так что теперь всем членам группы надо хорошенько собраться. Любые способы заморочить прокурору Ранелиду голову также крайне приветствуются.
— Едрена дьявол, у черта бесы в пекле! — выразила Прекрасная общий градус напряжения, прежде чем в кухню были допущены комиссар Аронсон и прокурор Ранелид.
Встреча с прокурором Ранелидом доставила участникам массу удовольствия. Хотя и не всем.
Проходила она следующим образом.
— Итак, я хотел бы начать с того, чтобы выразить свою искреннюю благодарность за приглашение, — сказал прокурор Ранелид. — И принести извинения от лица… прокуратуры за то, что некоторые из вас были заочно арестованы без всяких на то оснований. А теперь я бы очень хотел узнать, как все было на самом деле, начиная с того, как господин Карлсон вылез через окно интерната для престарелых и вплоть до настоящего момента. Не могли бы вы начать, господин Карлсон?
Аллан ничего против не имел. Ведь сейчас-то и пойдет самая потеха. Он открыл рот и сказал так:
— Это я очень даже могу, господин прокурор, хоть я дряхлый старик и память у меня соответствующая. Но как-никак, а я помню, что вылез из того окна, было такое дело. На то есть веские причины и серьезные основания — а то как же? Видите ли, господин прокурор, я собрался в гости вот к этому моему доброму другу Юлиусу Юнсону — а к нему в гости разве пойдешь без бутылки? Вот я улучил минутку и незаметно сбегал в винный магазин. Да, нынче-то уж не обязательно в государственный магазин таскаться, можно просто позвонить… да ну, не буду я называть его имени господину прокурору, потому что господин прокурор ведь не за этим приехал, но живет человек как раз в центре, он сам выпивку из-за границы и возит, и продает меньше чем за полцены. Только, в общем, в тот раз Эклунда дома не было — ну что ты будешь делать, назвал-таки его по имени! — так что мне хочешь не хочешь, а пришлось отправляться в магазин. Потом с грехом пополам пронес я бутылочку к себе, и все бы устроилось, да тут опять не слава богу: как раз наша заведующая была на месте, а у ней глаза на затылке, и не только там, чтоб вы знали, господин прокурор. Сестра Алис ее звать, и ее так просто не проведешь. Я и подумал, что если отправляться к Юлиусу с бутылкой, то через окошко будет спокойнее. Мне в тот день, кстати сказать, как раз сто лет стукнуло — а кому захочется, скажите на милость, чтобы у него в столетний день рождения конфисковали праздничную выпивку?
Прокурор подумал, что это может затянуться надолго. Старикашка вон уже сколько времени бормочет, а ничего еще толком не рассказал. При том что меньше чем через час Ранелиду надо ехать назад в Эскильстуну.
— Благодарю, господин Карлсон, за ваши увлекательные воспоминания о том, скольких хлопот вам стоило раздобыть выпивку в ваш праздник, но я надеюсь, вы извините меня, если я попрошу вас держаться ближе к теме, у нас мало времени — надеюсь, господин Карлсон понимает? Расскажите лучше, что там произошло с тем чемоданом и про встречу с Болтом Бюлундом в мальмчёпингском транспортном бюро.
— Да, что произошло? Тут вот какая штука: Пер-Гуннар позвонил Юлиусу, а Юлиус перезвонил мне… Как я понял Юлиуса, Пер-Гуннар хотел, чтобы Библии забрал я, а как не помочь, я же…
— Библии? — переспросил прокурор Ранелид.
— С позволения господина прокурора, я немножко вклинюсь и объясню? — попросил Бенни.
— Валяйте, — сказал прокурор.
— Видите ли, дело в том, что Аллан дружит с Юлиусом из Бюринге, который, в свою очередь, дружит с Пером-Гуннаром, которого господин прокурор считал мертвым, а Пер-Гуннар, в свою очередь, дружит со мной, а я, с одной стороны, брат моего брата Буссе, хозяина этого гостеприимного дома, а с другой стороны — жених Гуниллы, вон той прекрасной дамы в торце стола, а Гунилла посвятила себя экзегетике и на этой почве имеет точки соприкосновения с Буссе, который продает Библии — в том числе и Перу-Гуннару.
Прокурор сидел с ручкой и листком бумаги в руках, но не успел записать ни единого слова. Единственное, на что его хватило, это повторить:
— Экзегетике?
— Да, толкованию Библии, — пояснила Прекрасная.
Толкованию Библии? — поразился комиссар, молча сидевший рядом с прокурором. Разве можно толковать Библию — и в то же время так кощунственно ругаться, как эта женщина вчера вечером? Но он ничего не сказал. Все, пусть теперь прокурор сам разбирается.
— Толкованию Библии? — переспросил прокурор Ранелид, но в ту же секунду решил на этом не задерживаться. — Ладно, пропустим это, скажите лучше, что там произошло с чемоданом и этим Болтом Бюлундом в мальмчёпингском транспортном бюро.
Теперь пришел черед Перу-Гуннару поучаствовать в представлении.
— Господин прокурор позволит мне сказать? — спросил он.
— Безусловно, — ответил прокурор Ранелид. — Да пусть хоть сам окаянный говорит, если это прояснит дело.
— Ой, как же вы выражаетесь, — Прекрасная завела глаза под потолок (и тут уж комиссар Аронсон точно понял, что вся честная компания просто-напросто ломает комедию).
— Окаянный — это еще не вполне адекватное описание моей личности до того, как я встретил Иисуса, — сказал Пер-Гуннар Ердин. — Господин прокурор знает, конечно, что я возглавлял организацию под названием «Never Again». Сперва название организации понималось так, что ее члены больше никогда не угодят за решетку, какие бы на то ни были законные основания, но со временем смысл стал иным. Никогда больше мы не поддадимся искушению преступить закон, даже и человеческий, не говоря уж о божественном!
— Уж не поэтому ли Болт учинил разгром в зале ожидания, нанес телесные повреждения администратору, а потом угнал автобус вместе с водителем? — полюбопытствовал прокурор Ранелид.
— Н-да, мне слышится в этом некоторый сарказм, — констатировал Пер-Гуннар Ердин. — Но ведь то, что я узрел свет, вовсе не означает, что это произошло и с моими товарищами. Один из них, положим, отправился проповедовать в Южную Америку, но двое других кончили плохо. Болту я поручил доставить этот самый чемодан с Библиями, в количестве двести штук, мне в Фальчёпинг — Буссе его оставил в Мальмчёпинге для меня, когда был там проездом из Упсалы. А Библии мне нужны, чтобы распространять благую весть среди самой отъявленной гопоты этой страны, извиняюсь, господин прокурор, за выражение.
Сам хозяин Клоккаргорда, Буссе, до сих пор сидевший молча, теперь поднял на стол тяжелый серый чемодан и открыл его. Внутри лежало множество миниатюрных Библий — в натуральной черной коже, с золотым обрезом, параллельными местами, тройными закладками, указателем имен и церковных чтений, цветными картами и прочим.
