Юлиан Семенов - Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние (сборник)
– Ничего, ничего, – сказал комиссар, относившийся к Садчикову с доброй уважительностью (Садчикову казалось, что это жалость), – время у нас есть, излагайте соображения Костенко, вероятно, это в чем-то ваши общие соображения…
– П-первое.
Комиссар улыбнулся.
– Товарищ Садчиков, вам, наверное, удобней вместо «первое» говорить «а», это тоже допустимо… Я заметил ваше тяготение к открытым гласным.
– Т-тогда я на «б» прозаикаюсь еще д-дольше, – в тон ему ответил Садчиков и повторил: – Итак, п-п-первое. Кешалава изоблич-чен вещественными доказательствами и п-показаниями Налбандова. С н-ним вопрос ясен. Однако в-второе и т-третье увязаны друг с д-другом. Лишь только задержав с-скрывшегося П-пименова, мы сможем з-завершить все дело и д-доказать, что именно он с-спровоцировал Н-налбандова на имитацию ограбления с-склада и ч-что именно он был организатором хищений. В-видимо, товарищ Романов выскажет свое м-мнение по линии УБХСС, я же с-сосредоточусь на т-том, как с-следует задержать П-пименова. К-костенко установил, что П-пименов – заядлый рыболов и охотник. Я с-сей-час занимаюсь т-тем, что обследую все охотничьи и рыболовецкие хозяйства в радиусе двухсот к-километров вокруг М-москвы. К-костенко установил, ч-что Пименов «терял» п-паспорт. Мы с НТО пробовали повертеть версию: как можно изменить фамилию, исходя из т-того, что П-пименов скрывается по «ут-терянному» паспорту. Вышли следующие фамилии: Пименовский, Тименов, Паменов, Таменов, Тименовский. Это н-наиболее в-вероятные, с нашей т-точки зрения, фамилии. Д-даны установки всем участковым Москвы и об-бласти проверить эти «фамильные» версии. Гостиницы п-предупреждены. Аэропорты – также. Поскольку П-пименову шестьдесят три года, мы с-сообщили эти фамилии в поликлиники и б-больницы. К-костенко выяснил, ч-то Пименов с-страдает г-гипертонической болезнью в-второй степени. К-костенко также узнал, что в М-москве живет родственник жены Пименова, директор хоз-зяйственного маг-газина. С н-ним сейчас работает УБХСС.
– Видишь ли ты, – пропел Романов, – мы еще не начали с ним работать, мы пока ждем, что скажет служба наблюдения. Нам кажется, что от этого самого шурина, от Попкова Гавриила Федосеевича, может идти ниточка к беглецу нашему, к рубиновому магнату.
– Это разумно, – согласился комиссар, – пугать его не следует, но, вероятно, стоило бы как-то посмотреть документацию в торге: может быть, там тоже обнаружатся какие-нибудь сюрпризы.
– Это мы уже второй день делаем, товарищ комиссар, – ответил Романов особо «солидным» тоном, который он употреблял в минуты «ведомственного торжества», когда демонстрировал преимущества УБХСС по отношению к другим службам министерства.
– М-можно продолжать?
– Да, пожалуйста, товарищ Садчиков.
– К-костенко в-высказал предположение, что П-пименов м-мог загодя п-приобрести по «утерянному» п-паспорту домик где-нибудь в т-тихом месте. Его в-версия к-косвенно подтверждается по-показаниями ж-жены Пименова, его заместителя Г-гусева и шофера Аралова. В-все они рассказали, ч-что П-пименов п-последние д-два года во время от-тпуска улетал на д-две недели в М-москву, чего раньше за н-ним не было, – он всегда проводил отпуск в лесу.
– Почему вы остановились на московской версии? – спросил комиссар. – Почему вы не допускаете мысли, что Пименов скрывается в Сибири или в Средней Азии?
– М-мы решили отработать московскую в-версию, а уже п-потом идти по линии в-всесоюзного розыска, т-товарищ комиссар. Все-таки ему в М-москве проще скрываться. Он тертый к-калач и п-понимает, что на аэродромах и н-на железной дороге ему л-легче засветиться – оп-познают.
– Отпустит усы и побреется наголо – пойди опознай его. У вас все?
– П-пока да.
– Вы сказали, что Кешалава изобличен вещественными доказательствами. А где камни? Где иголки? Деньги? Он может отвергнуть показания Налбандова. Ознакомится с обстоятельствами и скажет, что Налбандов дал свои показания в беспамятстве. Он ведь истерик, этот Кешалава, а истерик может быть твердым в своей позиции. «Истерика наоборот» – занятная штука. Нужна последняя улика – чемодан Налбандова.
– С-с-сухишвили работает в этом направлении, товарищ комиссар. К-костенко п-предположил, что чемодан с иголками и деньгами К-кешалава спрятал в горах, у Морадзе. С-сухишвили считал преждевременным проводить там обыск.
– Мотивировка?
– М-морального п-плана.
Комиссар чуть усмехнулся; Садчиков сразу почувствовал обычную неловкость и закончил:
– У м-меня все.
– Спасибо. Очень интересно. Что у товарища Романова?
– Видите ли, – запел Романов, поднимаясь, – у нас тоже кое-что есть. Мы установили – наша бригада плотно сидит в Пригорске, – пояснил он мимоходом, – что Пименов работал очень элегантно, вдохновенно, я бы сказал, работал. Он уникум своего рода. Как правило, расхитители вступают в преступный сговор с несколькими соучастниками, ставят на ключевые, руководящие посты своих людей.
– Мы слыхали об этом, – заметил комиссар, и все сотрудники его управления дружно рассмеялись.
– Это я цитировал самого себя, – пропел Романов, сменив горделивые горловые интонации на высокий, чуть не женский фальцет, – прошу прощения. Здесь все так молоды, что мне показалось, будто я нахожусь в институтской аудитории. Так вот. У Пименова на заводе был только один сообщник – Налбандов. Как начальник ОТК он браковал ту продукцию, которую поставляли смежники, – иглодержатели для проигрывателей, пластмассовые коробочки и металлические зажимы. Опытные образцы – к ним особые претензии. В комиссию, которую создал Пименов, вошел Гусев, это заместитель директора, и уборщица Венгерова. Гусев – из породы тупиц с преданными глазами. Он подписывал все. Он мог бы подписать себе смертный приговор, отдай ему Пименов такого рода приказ. А Венгерова, алкоголичка, исполняла роль общественности. Очень удобная комбинация. Было списано в брак более девяти тысяч деталей для игл, а каждая иголка идет в продажу по три рубля. Это то, что мы пока смогли установить документально. Налбандов и Пименов сами собрали более трех тысяч игл из выбракованных деталей; следственный эксперимент показал, что человек может собирать по пятьдесят иголок в день. По приблизительным подсчетам, было похищено у государства товарной продукции на сумму тридцать шесть тысяч рублей. Следовательно, мы имеем дело с особо крупным хищением. Товарищи звонили мне сегодня утром. Высказывают предположение, что хищение шло не по одной только линии. Тот же Налбандов списал в брак партию опытных насосов, детали к которым делали смежники. Общая сумма брака – примерно на восемь тысяч рублей. Но это предварительные данные. Сейчас мы начинаем бухгалтерскую экспертизу, а это требует времени. В зависимости от вашей санкции мы начнем работать с Попковым – можно предположить, что именно через его магазин шла реализация «левого» товара. Вот вкратце то, что у нас есть на сегодняшний день.
Комиссар помолчал, записал что-то на листке бумаги и заметил:
– Судя по всему, Пименова будет очень трудно взять. Максимум осторожности. Хотя такого рода жулики, как правило, сдаются, когда чувствуют, что партия проиграна, но Пименов может пойти ва-банк. Он понимает, что терять ему нечего.
7
Морадзе встретил Сухишвили точно так же, как и в первый день, разве что в глазах у него не было той спокойной, тяжелой неприязни, которую он даже не считал нужным скрывать.
– Как добрались? – спросил он. – Говорят, на перевале размыло дорогу.
– Дорогу действительно размыло. Ничего, подтолкнули машину плечом – и вот у вас. Вы телеграмму получили?
– Какую?
– От меня.
– Ах, эту… Да, получил. Спасибо. Тронут. Вы, вероятно, рассчитываете, что в знак благодарности я стану активно помогать вам?
– Я на это не рассчитывал. Просто теперь я могу со спокойным сердцем допросить вас.
– Я к вашим услугам.
– Ну и прекрасно. Тогда начнем?
– Нет. Сейчас у меня рабочий день. Я должен вести людей по маршруту. Я вернусь к пяти, тогда и начнем.
– Увы. Мы начнем сейчас.
– Вы уполномочены сорвать график тренировок?
– Да. Поскольку Кешалава уже изобличен в убийстве одного человека, а подозревается в убийстве еще трех людей и в хищении государственных ценностей, мне придется отвлечь вас от тренировок.
– В прошлый раз вы мне говорили, что его обвиняют в изнасиловании.
– А вы помните, как в прошлый раз меня встретили?
– Так же, как сейчас.
– Это меня и удивляет.
– Вам бы хотелось, чтобы я бросился на шею? Вы сделали то, что обязан сделать каждый честный человек на вашем месте. Вы просто добросовестно выполнили свой служебный долг.
– Ну и уговорились. В тот раз я тоже выполнял свой служебный долг, когда говорил вам об изнасиловании. Впрочем, изнасилование и убийство – это близко. Давайте, товарищ Морадзе, начнем работу. Меня интересует, в какое время к вам пришел Кешалава.
