Тимур Свиридов - Призраки в горах
– Это еще не вся новость, мой господин, – продолжал скромно Джаббар. – Под огнем «шайтан-арбы» в тот же час погиб смертью героя и сам главнокомандующий исламским фронтом, прибывший на наши земли из Пешавара.
– Али Ахмад Хайдар? – выдохнул Башир-хан, подавшись всем телом вперед.
– Да, господин мой, погиб и достопочтенный Али Ахмад Хайдар.
Все сидевшие за обеденной скатертью в почтительном трауре склонили головы. Башир-хан тоже последовал старому обычаю, ничем не выдавая своих чувств. А чувства у него были весьма противоречивыми. На такой войне никто не застрахован от нелепой смерти. Пуля не имеет глаз! Конечно же, по-человечески было жаль погибших людей. Но в то же время он мысленно возблагодарил провидение, которое так кстати убрало с его пути заносчивого и дерзкого Данияра, всегда стремившегося брать верх даже в самой простой беседе, высказывая свое превосходство, родовитое происхождение. Да и смерть Али Ахмад Хайдара несла ему, откровенно говоря, больше радости, чем печали. Еще три недели назад Башир-хан получил секретное указание из Пешавара, что к ним едет с инспекторской проверкой сам главнокомандующий исламским фронтом, облеченный высокими правами и полномочиями. С трепетным волнением ожидал его приезда в свою провинцию Башир-хан и где-то в тайниках души Инженер даже поселился страх: а не будет ли вести высокий гость дознания по поводу весьма странной гибели иностранных специалистов, француза Леграна и турка из Германии Энвер-паши? Отправленный в Пешавар Рахманкул-бек с документами и пленками погибших ничего вразумительного оттуда еще не сообщал. Самого Рахманкул-бека там задержали, определив на месячные курсы командиров отрядов. Задержали и отчаянного Hyp Али, направив его в учебный военный лагерь. Так что Башир-хану было над чем ломать голову. Гибель же командующего исламским фронтом снимала разом все волнения и страхи. Как тут не возблагодарить судьбу? Башир-хан глубоко вздохнул и глухо произнес:
– Все в этом мире во власти всевышнего, все совершается по воле Аллаха – и рождение человека, и смерть его, – и, помолчав, произнес изречение древнего мудреца: – То, что должно случиться, должно случиться. И тщетно пытаться отсрочить его приход.
– Верные слова, – закивали многие.
– Мудрые слова!
– Да, все мы в этом мире подвластны воле Аллаха, – поддакнул Музафар-шах.
– В первый же четверг утром посетим мечеть, как принято у мусульман, сотворим молитвы и выразим свои соболезнования близким и родственникам погибших.
Все согласно закивали словам Башир-хана. Молча пили чай, протягивая руки к сладостям, свежим и сушеным фруктам. Слуги вновь принесли большие расписные фарфоровые чайники, и комната наполнилась тонким ароматом хорошо заваренного черного байхового чая.
– Какие еще новости есть на нашей земле? – спросил Башир-хан.
– Больше нет никаких новостей, мой господин, ни хороших, ни плохих, – сказал Ашур Мамад. Чуть качнувшись вперед телом, он добавил: – Если не считать новостью то, что на этой неделе на правоверной афганской земле нечестивые сарбазы готовятся отмечать свой европейский Новый год.
– Это точно, шурави будут отмечать христианский Новый год, – согласился Башир-хан. – На какой день выпадает праздник у советских сарбазов?
– На среду, мой господин, – услужливо доложил Юсуп-бай.
– Среда, говоришь? Среда у мусульман счастливый день и приносит удачу только нам, – многозначительно произнес Башир-хан. – Подумать надо.
– Разреши, господин мой, нам подумать, – попросил Музафар-шах. – Мои люди постараются сделать среду несчастным днем для шурави.
– Воля всевышнего, что должно случиться, то случится… Да будет так! – сказал Башир-хан и твердым желтым ногтем разъял продолговатую скорлупу поджаренной фисташки, извлек зеленоватое ядрышко, не глядя, кинул его себе в рот.
В комнату вошел слуга, встал у двери и сложил руки на груди, ожидая той минуты, когда хозяин обратит на него внимание. Встретив вопросительный взгляд Башир-хана, почтительно произнес:
– Новость принес, – и тут же добавил: – Хорошую новость, мой господин!
– Говори!
– Прибыл из Пешавара Рахманкул-бек и с ним полсотни новых воинов!
Все сидящие вокруг скатерти радостно и возбужденно зашумели. Прибытия Рахманкул-бека ждали со дня на день. Он должен был привезти последние новости из штаб-квартиры «Исламской партии Афганистана», от самого председателя Гульбуддина Хекма-тиара, а также доставить оружие, боеприпасы, привести с собой новых воинов из числа переселенцев и беженцев.
– Действительно хорошую новость ты нам принес, – сказал Башир-хан, снимая с руки позолоченные часики. – За такую новость положен бакшиш. Получай свой подарок!
Все одобрительно заговорили, восхваляя щедрость Башир-хана. Но никто не знал, что у него таких часов – ящик из разграбленного магазина.
Слуга поймал на лету брошенные ему часики, и счастливая улыбка засияла на его темном скуластом лице.
– Омойте руки долгожданному гостю и зовите его к нашему столу. Хорошие гости всегда появляются к обеду! – распорядился Башир-хан. – Людей его разместите, режьте для них баранов и готовьте лучшую пищу. Верблюдам и коням дайте хорошего корма, пусть отдохнут после трудного похода!
Слуга ушел. Музафар-шах отодвинулся от Инженера, освобождая почетное место для Рахманкул-бека. Беседа за праздничной скатертью приняла общий характер, заговорили о доблестях Рахманкул-бека, его деде Ибрагим-беке, главаре всех басмачей Бухары. Вспомнили, что еще в 1922 году на важном совещании-курултае, которое происходило в Кабуле, принимали участие лидеры среднеазиатских борцов за исламскую веру, в том числе и ведущие басмаческие курбаши, а также влиятельные представители афганских высших кругов. На том совещании Советской власти был объявлен «газават» – «священная война» против неверных. В Восточную Бухару, в труднодоступные горные районы из Афганистана и Индии пошли караваны с оружием, боеприпасами, продовольствием, которыми щедро снабжали страны Антанты, особенно Англия, имевшая свои виды на Среднюю Азию. Бухарский эмир Алим-хан высоким указом назначил Ибрагим-бека главою всех «восставших отрядов» и своим наместником в Восточной Бухаре. Более десяти лет формирования Ибрагим-бека врывались на советскую территорию, наводили ужас на мирные кишлаки и селения, зверски расправлялись с партийными и советскими работниками и всеми, кто помогал Советам.
Но почему-то за обеденной скатертью не вспоминали о том, как обманутый малограмотный народ постепенно прозревал, охладевал к «священной войне», переходил на сторону Советской власти, которая давала и землю, и волю, и бесплатно учила детей. Никто не завел разговора и о том, как летом 1931 года в течение нескольких месяцев, после очередного перехода границы из Афганистана, от Ибрагим-бека откололись сотни его воинов, как катастрофически таяли его отряды и полки, как в мае только пришли с повинной и сдались советским властям 12 курбашей и с ними более шестисот басмачей, как сдался и курбаши Ташакуль – родной дядя Ибрагим-бека… Словом не упомянули и о том, как в июне 1931 года в районе горного кишлака Буль-298 булон отряд крестьян-краснопалочников и спецгруппа советских бойцов захватила и самого Ибрагим-бека, его секретаря Рахмата Али, видного курбаши Саибо и других, кто был с ним в тот момент, когда они намеревались бежать в Афганистан…
Распивая душистый чай, приближенные Башир-хана говорили еще о том, что Рахманкул-бек внешне очень похож на своего знаменитого деда. Да и крутым, своенравным, вспыльчивым характером весь в него.
– Удача ему сопутствует и судьба благоволит, – сказал Юсуп-бай, скрывая за улыбкой свою зависть к Рахманкул-беку.
Рахманкул-бек пришел не один. Вместе с ним в комнату шагнул рослый Hyp Али и незнакомый муджахедин, смуглый, узколицый, с глазами чуть навыкате. За спиной у каждого из них был многодневный трудный поход по горным тропам, по заснеженным перевалам, однако на усталых и обветренных лицах можно было увидеть радость людей, исполнивших свой долг.
– Салям алейкум, – Рахманкул-бек, приложив правую руку к сердцу, сделал почтительный поклон. – Да умножит Аллах всем вам свои милости!
– Салям алейкум! – повторили за ним Hyp Али и узколицый, прижимая свои руки к груди и делая низкий поклон.
– Ваалейкум ассалям! – Башир-хан поднялся и вышел навстречу прибывшим, обнялся с каждым, прижимаясь правой щекой к правой щеке. – Добро пожаловать! Да не знайте усталости!
Все находившиеся в комнате тоже поднялись со своих мест, началась традиционная и щепетильная церемония приветствий. Каждый подходил и приветствовал прибывших, почтительно пожимал руки гостю двумя руками, обнимал, прижимался щекой к щеке и говорил приличествующие в такие моменты слова. Потом вновь прибывших, как гостей, усадили на самое почетное место, по правую руку от Башир-хана. Рахманкул-бек, в свою очередь, сказал несколько слов, представляя узколицего:
