Лори Кинг - Элементарно, Ватсон!
Элис надулась, но поняла, что шерифа не переубедить. Энтони попытался спорить, что они имеют право хотя бы перемещаться по дядиному дому, однако я быстро понял, что шериф умеет настоять на своем.
Путешествие к дорожке, на которой по-прежнему стояла машина, оказалось коротким, но плодотворным. Слабак и слышать не желал о том, чтобы ехать по грязи на «пирсе-эрроу», поэтому мы пошли пешком. К счастью, летнее солнце выглянуло из-за туч и с неба хотя бы не лил дождь.
Помощники шерифа не теряли времени даром. Один дежурил возле машины, в то время как трое других обыскивали лес.
— Ни следа полковника, сэр, — доложил тот, что остался у машины. — Хотя мы полагаем, что несчастный молодой джентльмен выполз на дорогу после того, как его ранили. Согласно вашим указаниям до машины мы не дотрагивались. Известно, когда подъедет специалист по отпечаткам?
— Уже скоро.
Теперь, когда Хэнслоу оказался в своей среде, я видел, что он не так уж глуп. Разумеется, ничто не могло убедить его отказаться от «подхода Шерлока Холмса», с лупой, бормотанием и нахмуренными бровями. Несколько раз Слаю пришлось заметить, что можно по-разному интерпретировать отпечатки ботинок и шин, обнаруженные Слабаком в грязи. Но это он лишь готовился.
Когда Алоизиус Хэнслоу перестал играть в Великого Детектива и всерьез посмотрел на увязший в грязи автомобиль, он понял то, до чего не додумался ни один из нас, и с такой легкостью, что буквально преобразился на глазах. Какая-то часть моего сознания отметила это преображение, однако вызванный словами Хэнслоу шок вытеснил все мысли из головы.
— Боже мой, Кролик! — сказал он. — Да это же не машина полковника!
У Слая отвисла челюсть — и, полагаю, не у него одного. Потом он улыбнулся и произнес:
— Расскажи, как ты догадался.
Я не мог полностью уследить за последовавшим потоком слов, однако уловил, что некоторые различия в радиаторах и других чертах автомобиля ничего не значили по сравнению с тем, что можно узнать, внимательно посмотрев — и понюхав через приоткрытое окно — на салон.
— Кролик, этот автомобиль не может принадлежать человеку с характером полковника.
Он был прав. Машина была завалена мятой бумагой, обрывками оберточной фольги и пустыми бутылками. Она воняла дешевым джином и другими малоприятными вещами известного, но не слишком достойного происхождения. Я вспомнил аккуратный ухоженный дом, в котором только что побывал, и понял, что Слабак не ошибся.
— Карлтон? — спросил Слай.
Натягивавший перчатки Слабак удивил меня, серьезно задумавшись над вопросом.
— Полагаю, что да. Шериф, вы сказали, что скоро подъедет специалист по отпечаткам?
— Да, он уже в пути. Но, Алоизиус, ты ведь понимаешь, что отпечатки Карлтона на его собственном автомобиле, если, конечно, это его автомобиль…
— Разумеется, абсолютно бесполезны. Но если мы найдем отпечатки полковника и мистера Роберта Харриса в салоне…
— Не думаю, что в последнее время в этот автомобиль садился кто-либо, кроме водителя, — заметил Слай, вглядываясь внутрь через боковое окно. — Слишком много мусора на сиденьях. Эта скомканная бумага была бы смята и расплющена. Полагаю, если вы отважитесь дотронуться до нее, то обнаружите, что это действительно «модел-ти» Карлтона. На самом деле, я вижу на заднем сиденье несколько адресованных ему конвертов. — Он отошел от машины. — Слабак, может ли «роллс-ройс» проехать по этой дороге?
— Только повредив краску. Вот почему мы пошли пешком.
— А фургон бакалейщика?
— Это тоже «модел-ти». Он не шире, чем эта машина.
— Я в замешательстве, — сказал шериф. — Мы получили только новые вопросы. Если это машина Карлтона, что же произошло с машиной полковника? И если в этой машине не было пассажиров, как здесь оказался мистер Роберт Харрис?
— Шериф, — произнес Слай, — без сомнения, ответы ждут нас в доме. Я бы хотел как можно скорее вернуться туда. Кроме того, боюсь, Карлтону Уэджу может грозить опасность.
— Уверяю вас, мои люди ищут его. Я намереваюсь заставить Симмсов припомнить места его недавнего пребывания.
Этим нам и пришлось удовольствоваться.
Когда мы вернулись в дом полковника, шериф направился в кабинет, чтобы воспользоваться телефоном, в то время как Слабак, получивший особые инструкции от Слая, двинулся к «силвер гоусту». Я последовал за Слаем на кухню, где перепугал молодую служанку, которая тихо вскрикнула. Пришлось просить повара не приводить в действие угрозу поколотить девушку. Слай поинтересовался, можно ли незаметно от Симмсов привести сюда Роулса и экономку, и служанка с готовностью согласилась.
Слай расспросил этих почтенных людей о приезде Симмсов, поблагодарил и вышел во двор, где остановился, созерцая служебные постройки. Слабак поспешил к нам.
— Ты был прав, Кролик. Пол грязный. Как не стыдно — пачкать такой автомобиль!
— Полагаю, они торопились. — Слай помолчал, затем очень мягко добавил: — Боюсь, теперь мне придется заглянуть в конюшню, Слабак.
— О. — Слабак побледнел.
— Быть может, ты осмотришь другие постройки, а со мной отправится Макс? Или сообщишь о своей находке шерифу?
— Я осмотрю другие постройки, если ты не против.
— Я буду рад, — ответил Слай.
— Тогда договорились.
Все вместе мы двинулись к постройкам. Хэнслоу тщательно избегал смотреть в сторону конюшни. Прежде чем мы подошли совсем близко, он сказал:
— В таком случае увидимся в доме. Но если я тебе понадоблюсь — ты же знаешь, что я приду, Кролик.
Слай положил руку ему на плечо.
— У меня нет ни малейших сомнений, Слабак.
Хэнслоу одарил меня долгим, очень долгим взглядом, затем сказал Слаю:
— Можешь рассказать ему о ней, если хочешь. Макс все понимает.
— Да, это правда. Спасибо, Слабак. Увидимся.
— Ах да! Э-э-э… Кролик, а что мне искать?
— Высматривай ружье, грязную одежду и тому подобные улики.
— Точно! — И он целеустремленно зашагал прочь.
Слай молчал, пока Слабак не отошел достаточно далеко, чтобы не слышать нас, затем улыбнулся мне.
— Тебя удостоили чести, Макс.
— Я догадался, — ответил я, наблюдая, как его друг идет к самому дальнему от конюшни зданию.
— Когда я ушел на войну, Слабак был лучшим наездником в округе. Разводил и тренировал чистокровок, выигрывал скачки. Конечно, его габариты не позволяли ему стать жокеем, но мало что на свете он любил так, как хороший галоп. В отличие от семейства полковника связи Хэнслоу крепки, и Алоизиус был особенно преданным братом. Обожал свою младшую сестренку — красавицу Гвендолин. Гвен нельзя было не любить. Живая, умная, и хотя и болтушка, не всегда прислушивавшаяся к голосу здравого смысла, но, как и брат, щедрая и добрая. Она им восхищалась.
Он замолчал, его лицо стало печальным. Вновь заговорил лишь у дверей конюшни.
— Это случилось на глазах у Слабака. Он наслаждался весенним днем и уже сворачивал к стойлам, когда навстречу ему выскочила Гвен верхом на лошади. Она крикнула: «Посмотри на меня, большой брат!» — а затем упала по неизвестной причине, которую никто Слабаку так и не смог объяснить, и сломала шею. Умерла мгновенно. Он не винил лошадь и даже не разрешил отцу застрелить животное, однако продал всех своих лошадей и снес конюшню. А через несколько месяцев стал преданным поклонником автомобилей. Произошла в нем и еще одна перемена. Мать Слабака сказала мне, что ее сын начал одеваться как Шерлок Холмс вскоре после смерти сестры. Она полагает, что, уподобляя себя Холмсу, способному решать загадки, объяснять необъяснимое, видеть крохотные улики, незаметные остальным, Слабак чувствует себя более комфортно в этом жестоком, бессмысленном мире.
— Знаешь, Слай, — ответил я, помолчав, — там, где мы с тобой побывали, все только и думали что об утраченных мечтах и желаниях погибших товарищей, о том, как мир лишился их потенциала. Однако иногда мы забываем, что и дома переживаешь утраты, горечь которых ничуть не меньше.
— Нет. — Он вздохнул. — Но даже хромая, мы должны двигаться вперед. Давай посмотрим, что мы можем сделать для полковника.
Слай открыл двери конюшни. Центральный проход устилала солома — а ведь в здании уже пять лет не держали лошадей.
— Чтобы Карлтон мог проспаться?
— Скорее чтобы кто-то мог скрыть следы в грязи, — возразил Слай.
* * *Машина стояла в четвертом стойле, рядом с лестницей на сеновал. Я подумал, что нам понадобится Хэнслоу, чтобы подтвердить, что это «модел-ти» полковника — и, полагаю, для этого пришлось бы вывести машину из конюшни, — однако ни я, ни Слай не сомневались, что нашли пропавший автомобиль. Слай наклонился, изучая что-то на полу стойла, а я подошел к машине.
— Слай, на заднем сиденье пятна крови!
Он не ответил, и, подняв голову, я увидел, что он замер, а на его побелевшем лице написан крайний ужас.
