Камилла Лэкберг - Запах соли, крики птиц
— Посмотрите, не кажется ли вам эта картинка знакомой? — под конец произнесла она.
Он зашел к ней за стойку, чтобы ему было виднее, и довольно улыбнулся, увидев на обложке картинку, которая, несомненно, походила на иллюстрации, имевшиеся на обнаруженных возле жертв страницах.
— Это хорошая новость, — сухо сказала Йессика. — Плохая заключается в том, что данное издание отнюдь не редкое и довольно солидное. Оно вышло в тысяча девятьсот двадцать четвертом году тиражом в тысячу экземпляров. Нельзя утверждать, что убийца купил книгу в год ее выхода — он вполне мог зайти в букинистический магазин и приобрести ее когда угодно. Если посмотреть сайты, показывающие наличие книг у букинистов, то получается, что на данный момент в разных частях страны в продаже имеется десять экземпляров этой книги.
У Патрика сразу упало настроение. Конечно, шанс был невелик, но он все-таки чуточку надеялся извлечь из книги хоть что-нибудь. Выйдя из-за стойки, он сердито уставился на разложенные страницы. От разочарования ему больше всего хотелось разорвать их на куски, но он сдержался.
— Вы заметили, что одной страницы не хватает? — спросила Йессика, подходя к нему. Патрик посмотрел на нее с удивлением.
— Нет, я об этом не подумал.
— Это видно по номерам. Первый лист у вас имеет номера один и два, потом сразу перескок на пять и шесть, а дальше идут номера семь и восемь. Значит, не хватает странички, у которой с одной стороны тройка, а с другой четверка.
Мысли в голове Патрика закрутились со страшной быстротой. Он отчетливо понял, что это означает. Где-то имеется еще одна жертва.
~~~
Ему не следовало. Он знал. Но все-таки не мог удержаться. Сестре не нравилось, когда он клянчил, просил недостижимого. Но что-то внутри не давало ему прекратить. Ему требовалось узнать, что же там дальше. За лесом, за полями. Там, куда она каждый день уезжала, оставляя их дома одних. Он чувствовал, что просто обязан выяснить, как выглядит мир, о существовании которого им напоминали пролетавшие над ними в небесах самолеты или доносившиеся издалека звуки машин.
Поначалу она отказывалась. Говорила, что об этом не может быть и речи. Единственное место, где они в безопасности, где ее маленькому неудачнику ничего не грозит, это дом, их прибежище. Но он продолжал упрашивать. Ему казалось, что ее сопротивление с каждым разом все слабеет. Он сам слышал, с каким упорством настаивает, как в голос закрадываются нотки мольбы каждый раз, как он заводит речь о неведомом мире, который ему так хочется увидеть хотя бы одним глазком.
Сестра всегда стояла рядом молча. Наблюдала за ними, держа в руках мягкую игрушку и засунув в рот большой палец. Она никогда не говорила, что мечтает о том же. Никогда не осмеливалась просить. Однако порой он замечал у нее в глазах проблеск того же желания, когда она, сидя на лавочке у окна, смотрела на казавшийся бескрайним лес. В подобные минуты он видел, что сестру тянет туда с такой же силой.
Поэтому он продолжал спрашивать. Просил, умолял. Она напомнила ему о много раз читанной ими сказке. О любопытных брате и сестре, которые заблудились в лесу. Оказались одни, перепугались и попали в плен к злой ведьме. Они тоже могут там заблудиться. Ведь защищает их только она. Неужели им хочется заблудиться? Рисковать тем, что никогда не найдут дороги к ней домой? Она ведь уже однажды спасла их от ведьмы… Когда она задавала ему встречные вопросы, ее голос всегда звучал так слабо, так печально. Но что-то внутри заставляло его продолжать, хоть душа и разрывалась от волнения, когда голос у нее дрожал, а в глазах появлялись слезы.
Внешний мир так сильно манил его.
~~~
— Добро пожаловать! — Эрлинг жестом пригласил их в холл и чуть больше обычного подтянулся, увидев следовавших за ними операторов.
— Нам с Вивекой очень приятно, что вы согласились прийти на небольшой прощальный ужин. В нашу скромную хижину, — с раскатистым смехом добавил он в сторону камеры.
Зрители наверняка оценят возможность заглянуть к the rich and famous,[34] как он выразился, излагая свою идею Фредрику Рену. Продюсер, разумеется, нашел ее гениальной. Отправить участников на прощальный ужин к самой важной птице города — лучше не придумаешь.
— Ну, проходите, проходите, — пригласил Эрлинг, заводя их в гостиную. — Сейчас Вивека принесет нам по рюмочке. Или, может быть, вы не употребляете? — спросил он, подмигивая, и от души посмеялся собственной шутке.
Теперь зрители поймут, что он не какой-нибудь стереотипный, скучный управленец, застегнутый на все пуговицы. Да, поднять настроение он умеет. Ведь на конференциях, когда они с парнями отправляются в сауну, самые лучшие анекдоты всегда удается рассказать именно ему, и вообще всем хозяйственникам он известен как настоящий шутник. Как киллер, но веселый.
— А вот и Вивека с напитками, — сказал Эрлинг, указывая на жену, которая еще не произнесла ни слова.
Перед приходом гостей и съемочной группы они немного побеседовали и договорились о том, что она станет держаться в тени и даст ему шанс побыть в центре внимания. Ведь все это стало возможным исключительно благодаря ему.
— Я решил для разнообразия угостить вас напитком для взрослых, — сообщил Эрлинг, дружелюбно улыбаясь. — Настоящим Dry Martini, или «сухарем», как мы обычно говорили в Стокгольме. — Он снова засмеялся, чуть слишком громко, но ему хотелось быть уверенным в том, что он попадет на экран.
Молодые люди осторожно понюхали напиток, омывавший наколотую на зубочистку оливку.
— А оливку есть обязательно? — спросил Уффе, почти с отвращением наморщив нос.
— Нет, ее можно оставить. — Эрлинг улыбнулся. — Она в основном для красоты.
Уффе лишь кивнул и осушил бокал, тщательно следя за тем, чтобы не проглотить оливку.
Кое-кто последовал его примеру, а несколько растерянный Эрлинг, стоя с поднятым бокалом в руке, сказал:
— Я собирался произнести приветственный тост, но некоторых, вероятно, мучила жажда! Ну, ваше здоровье! — Он еще немного приподнял бокал, услышал в ответ неопределенное бормотание и стал не торопясь потягивать мартини.
— Можно повторить? — спросил Уффе и требовательно протянул пустой бокал Вивеке. Та вопросительно взглянула на Эрлинга, он кивнул. Пусть чертенята немного повеселятся.
За десертом Эрлинг В. Ларсон уже начал потихоньку раскаиваться в своей затее. Он смутно припоминал, что Фредрик Рен во время их встречи предостерегал его от подачи за ужином слишком большого количества спиртного, но он довольно опрометчиво отмахнулся от предостережений. Кажется, ему тогда подумалось, что все равно ничего не может быть хуже того раза, когда все руководство в девяносто восьмом году ездило с деловым визитом в Москву. Произошедшее там так и осталось несколько туманным, сохранились лишь короткие отрывочные воспоминания, включавшие русскую икру, дикое количество водки и бордель. О чем Эрлинг не подумал, так это о том, что одно дело напиваться где-то в дальних краях, и совсем другое — видеть пятерых пьяных молодых людей у себя дома. Уже прием пищи носил характер катастрофы. К тостам с сиговой икрой они даже не притронулись, ризотто с морскими гребешками пожиралось в сопровождении звуков, напоминавших рвоту, особенно со стороны этого варвара Уффе, но кульминация, похоже, наступила сейчас, когда из туалета до него донеслись звуки настоящей рвоты. Принимая во внимание то, что они все же отведали десерта, Эрлинг с ужасом представлял себе, как шоколадный мусс вылетает обратно и приземляется на только что уложенную изысканную плитку.
— У тебя, оказывается, было еще винцо, Эрлинг-стерлинг, — заплетающимся языком пробормотал Уффе, торжествующе выходя из кухни с закупоренной бутылкой.
У Эрлинга все внутри опустилось, когда он увидел, что подлец собирается открыть бутылку одного из его самых лучших и дорогих марочных вин. Он почувствовал, как в нем закипает ярость, но взял себя в руки, заметив, что камера снимает его крупным планом в надежде именно на такую реакцию.
— Надо же, какая удача, — стиснув зубы, произнес он и улыбнулся крокодильей улыбкой, потом бросил умоляющий взгляд в сторону Фредрика Рена.
Продюсер, похоже, считал, что Эрлинг сам виноват и, вместо того чтобы броситься на помощь, протянул подопечному пустой бокал.
— Налей-ка сюда, Уффе, — попросил он, не глядя на хозяина.
— И мне тоже, — сказала Вивека, которая молча просидела весь ужин, а сейчас смотрела на мужа с вызовом.
У Эрлинга внутри все кипело — это бунт. Он улыбнулся на камеру.
До свадьбы оставалось меньше недели. Эрика начала немного волноваться, но все практические моменты были улажены. Они с Анной работали как звери, чтобы организовать цветы, карточки для рассадки за столом, проживание гостей, музыкальное сопровождение, и так далее, и так далее. Эрика озабоченно посмотрела на Патрика, который сидел за столом напротив нее и рассеянно жевал бутерброд. На завтрак она приготовила горячий шоколад и хрустящие хлебцы с сыром и икрой — его любимое лакомство, обычно вызывавшее у нее приступ тошноты. Однако сейчас Эрика была готова на что угодно, только бы его немного подкормить. По крайней мере, теперь он влезет во фрак без проблем, подумала она.
