Марио Пьюзо - Крестный отец
Они были вместе по шестнадцать часов подряд. Когда он говорил по телефону, она не прислушивалась к этим разговорам. Она была слишком занята игрой его телом. Иногда, когда он вставал, чтобы взять стакан с виски, она не могла удержаться и не протянуть руку, чтобы дотронуться до его обнаженного тела, которое казалось ей игрушкой, созданной специально для нее. Вначале она стыдилась подобных проявлений страсти, но вскоре поняла, что ее возлюбленному они нравятся, что ее раболепие льстит ему. Во всем этом была, однако, какая-то животная наивность. Они были счастливы друг с другом.
После выстрелов, произведенных на улице в отца Сонни, она впервые поняла, что ее возлюбленному может грозить опасность. Оставшись одна в квартире, она не плакала, а громко скулила. Сонни не приходил к ней почти три недели, и она существовала только благодаря снотворному и виски. Она ощущала почти физическую боль. Когда он, наконец, пришел, она ни на минуту не отпускала его от себя. После этого и вплоть до самой своей гибели он приходил к ней не реже раза в неделю.
Узнав из газет о его гибели, она приняла большую дозу снотворного, но по какой-то непонятной причине яд не умертвил ее, а заставил выйти в коридор. Она упала возле лифта, где ее нашли соседи и отвезли в больницу.
Об ее отношениях с Сонни знал очень узкий круг людей, и потому Люси удостоилась всего нескольких строчек в сенсационной статье вечерней газеты.
В больнице ее навестил Том Хаген. Он же устроил ее на работу в гостиницу, которой заведовал брат Сонни, Фредо. Том Хаген сказал ей, что она будет получать пенсию от семейства Корлеоне и что Сонни очень беспокоился о ней. Он спросил, не беременна ли она, полагая, что это послужило причиной ее отравления, и она ответила, что не беременна. Он спросил, не приходил ли к ней Сонни в ту ночь и не звонил ли он ей, и она ответила, что не приходил и не звонил. Люси откровенно призналась Хагену:
– Он был единственным человеком, которого я способна была любить. Я не могу любить никого другого.
Она заметила легкую улыбку на губах Хагена, но в то же время он казался удивленным.
– Почему ты мне не веришь? – спросила она. – Разве он не привел тебя мальчиком к себе домой?
– Он был другим человеком, – ответил Хаген. – Он вырос и сильно изменился.
– Не для меня, – сказала Люси. – Может быть для всех он изменился, но не для меня.
Она была еще очень слаба и не могла рассказать, как нежен был с ней всегда Сонни. Он никогда на нее не сердился, никогда не нервничал.
Хаген организовал ее переезд в Лас-Вегас. Там ее ожидала снятая квартира, он лично отвез ее в аэропорт и заставил обещать, что если она почувствует себя одиноко или у нее будут неприятности, она тут же позвонит, и он сделает все, чтобы ей помочь.
У трапа самолета она с некоторым колебанием в голосе спросила:
– Отцу Сонни известно, что ты делаешь?
Хаген улыбнулся.
– Я работаю на него, как работал бы на самого себя. В подобных делах он очень консервативен и никогда не пойдет против законной жены сына. Но он считает, что Сонни вел себя с тобой неправильно. Тот факт, что ты проглотила все эти таблетки, сильно потряс его.
Он не рассказал, какой невероятной показалась дону вся эта история. Дон вообще не верил в самоубийства из-за любви.
Теперь, пробыв почти восемнадцать месяцев в Лас-Вегасе, Люси, к своему собственному удивлению, была почти счастлива. Часто по ночам ей снился Сонни. После него она не знала ни одного мужчины. Но жизнь в Лас-Вегасе была ей по душе. Она купалась в бассейне гостиницы, плавала на яхте в Мид-Лэйк и в выходной день выезжала на машине в пустыню. Она похудела и это изменило к лучшему ее фигуру. Работая в регистрационном отделе гостиницы, Люси не была тесно связана с Фредо, но проходя мимо, он всегда останавливался и обменивался с ней парой слов. Ее поразили происшедшие в Фредо изменения. Он стал поклонником женщин, красиво одевался и, кажется, проявлял способности в управлении гостиницей. Длинное жаркое лето и женщины тоже заставили его похудеть, и висевшая на нем одежда придавала ему вид великовозрастного повесы.
Спустя полгода Том Хаген навестил Люси. Вдобавок к своей зарплате она получала ежемесячные переводы по шестьсот долларов. Хаген объяснил, что он должен давать отчет об использовании этих денег, и попросил ее подписать доверенность. Он добавил, что она будет официально числиться владелицей пяти процентов акций гостиницы, в которой работает. Придется пройти все официальные процедуры, принятые в штате Невада, но все будет устроено и у нее не будет даже малейших неприятностей. Если власти попытаются ее допрашивать, она должна просто дать им адрес своего адвоката, и ее больше не побеспокоят.
Люси согласилась. Она поняла, что происходит, но ей было безразлично, как ее используют. Это казалось ей естественной услугой. Но когда Хаген попросил ее следить за происходящим в гостинице, за Фредо и его боссом, она спросила:
– Ой, Том, ведь не хочешь же ты, чтобы я шпионила за Фредо?
Хаген улыбнулся.
– Фредо очень беспокоит отца. Он бывает в компании Му Грина, и мы просто хотим, чтобы он не влип в неприятную историю.
Он, разумеется, не сказал, что дон финансировал строительство этой гостиницы не только для обеспечения убежища для сына, но и для того, чтобы ступить одной ногой в подающий надежды Лас-Вегас. Спустя некоторое время после этого разговора на работу в гостиницу устроился доктор Джул Сегал. Он был очень худым, очень красивым и казался Люси слишком молодым для врача. Встретились они случайно, после того, как у нее на руке появилась опухоль. Несколько дней опухоль ее очень беспокоила, и она решила, наконец, обратиться к врачу. В прихожей сидели и сплетничали две девушки из варьете. Они были красивы той красотой, которая всегда вызывала зависть Люси. Они казались ангелами. Но одна из них сказала:
– Клянусь тебе, если я снова подхватила триппер, я танцевать больше не буду.
Когда доктор Сегал открыл дверь кабинета, чтобы впустить одну из девушек, у Люси возникло желание встать и уйти. Роговые очки и строгий голос придавали Джулу довольно строгий вид, но в общем он производил впечатление человека несолидного, и, как многие консервативные по натуре люди, Люси не верила, что несолидность и медицина могут мирно уживаться.
В кабинете все опасения Люси улетучились. Доктор Сегал почти не разговаривал, но в то же время и не спешил. Он объяснил Люси, что у нее очень распространенное вздутие сухожилия, что это ни в коем случае не злокачественная опухоль, и Люси не должна тревожиться. Он снял с полки тяжелую медицинскую книгу и сказал:
– Протяни руку.
Люси поколебалась, но все же протянула руку. Впервые за все время он улыбнулся ей.
– Я рискую потерять гонорар за операцию, – сказал он. – Я просто ударю по опухоли этой книгой, и она исчезнет. Она, правда, может снова появиться, но если я сделаю тебе операцию, это будет дорого стоить и тебе долго придется носить повязку. О'кэй?
Она улыбнулась.
– О'кэй, – сказала она.
Он тут же опустил тяжелую книгу на ее руку, и она негромко вскрикнула. Опухоль почти полностью исчезла.
– Сильно болело? – спросил он.
– Нет, – ответила Люси. Она следила за тем, как он заполняет ее карточку. – Это все?
Он кивнул головой, не обращая на нее больше внимания. Она вышла.
Спустя неделю он встретил ее в баре и присел рядом с ней к стойке.
– Как твоя рука? – спросил он.
Она улыбнулась.
– В порядке, – ответила она. – Ты, оказывается, хороший врач.
Он улыбнулся ей.
– А я не знал, насколько ты богата. «Сан» Вегаса только что опубликовал список владельцев акций гостиницы, и у Люси Манчини, оказывается, десять жирных процентов. Я мог заработать состояние на той маленькой опухоли.
Она вспомнила наставления Хагена и не ответила. Он снова улыбнулся.
– Не беспокойся. Я понимаю, в чем дело: ты просто подставная кукла – в Вегасе полно таких. Как ты смотришь на то, что я приглашу тебя сегодня вечером в варьете и даже куплю несколько рулетных жетонов?
Она немного поколебалась. Он продолжал уговаривать. Наконец, она сказала:
– Я хотела бы пойти, но, боюсь, к концу вечера ты разочаруешься. Я не отдаюсь, как большинство здешних девушек.
– Поэтому я тебя и приглашаю, – весело сказал Джул. – Сегодня ночью я собираюсь отдохнуть.
Люси улыбнулась ему и ответила немного опечаленным голосом:
– Неужели это бросается в глаза? – спросила она. Он отрицательно покачал головой, и она добавила. – Хорошо, поужинаем вместе, но рулеточные жетоны куплю я сама.
Они вместе поужинали и сходили в варьете, где Джул развлекал Люси, описывая обнаженные груди медицинскими терминами. Все это не выходило за рамки хорошего юмора. Поздно ночью они отправились на машине к Боулдер-Дам, где он начал заигрывать с ней, но, поняв после нескольких поцелуев, что днем она не шутила, остановился. Свое поражение он воспринял с юмором.
