Анатолий Безуглов - Прокурор
- Только поэтому? - лукаво посмотрела на него Баринова.
Витюня помолчал, усмехнулся.
- Знаете такую поговорку: быстро поедешь - тихо понесут?
- А-а, - протянула с улыбкой девушка. - Вот почему Фадей Борисович сказал, что моя жизнь в надежных руках...
- Постараемся, - кивнул Виктор и замолк.
Вскоре выехали за город.
"Молчун", - подумала Баринова. Шофер и по дороге на вокзал и обратно говорил не очень охотно. Она исподтишка разглядывала его коренастую фигуру. На правой руке, на пальцах, было вытатуировано "Витюня" (на фаланге среднего уместили две буквы - ТЮ).
- Из Москвы, значит? - неожиданно спросил шофер.
- Нет, из областного телевидения.
- А у нас на фабрике болтают, мол, приехали московские киношники. Он мотнул головой, цыкнул уголком губ: - Ну, дают! Слышали звон...
- Разочарованы, что не из самой столицы?
Виктор бросил на нее быстрый взгляд:
- Одеты по-столичному. Тут москвичей навалом гуляет по набережной. Не отличишь.
- А я действительно только что из Москвы. Училась там, ВГИК закончила...
- С чем его едят, этот ВГИК?
- Неужели не слыхали? - искренне удивилась девушка, несколько даже обидевшись за такой знаменитый вуз. - Всесоюзный государственный институт кинематографии.
- На кого же там обучают?
- Я, например, окончила сценарный факультет. Но, чтобы писать киносценарии, надо, по-моему, сначала узнать жизнь. Без опыта, без наблюдений ничего путного не сделаешь... Думала поехать на стройки Сибири или в Тюмень. Но предложили на телевидение...
- Без знания жизни - никуда, - согласился Виктор. - А еще на кого учат в вашем ВГИКе?
- На актеров.
- Хо! - вырвалось у шофера. - Что же, и Боярский, и Мордюкова, и Чурсина тоже там учились? .
- Но не все они из ВГИКа... В общем, многие наши студенты становятся звездами... Еще есть факультет операторов, киноведческий, - стала перечислять Баринова, однако водителя это уже, видимо, не интересовало.
- Смоктуновского люблю, - признался он. - Сила! "Гамлета" раз пять смотрел - и все мурашки по коже. - Он задумался, потом повторил: - Сила мужик. Наповал!
- Еще бы! Грандиозный! - подхватила девушка. - Я считаю, по-настоящему его открыл Козинцев. Так же, как Феллини - Джульетту Мазину, а в свое время Жан Кокто сделал Жана Маре, - загорелась было она, но, заметив, что шофер стал тускнеть от этих имен, которые ему ничего не говорили, спохватилась: - Неинтересно?
- О кино всегда интересно... Я так понял: артиста, который подходит по душе режиссеру, он будет в каждую свою картину толкать... Моя мамаша, к примеру, блины только из гречишной муки ладит. Пшеничная, говорит, не то...
- Вот-вот! - чуть не подпрыгнула от восторга Баринова. - Актер для режиссера - это его пластический материал, средство для самовыражения...
- Согласен, - скупо улыбнулся тот.
- Конечно! Мало кто понимает...
Она с жаром принялась развивать эту мысль, но шофер сказал:
- Прибыли.
Директорская "Волга" стала у закрытых ворот, сквозь витиеватый узор которых была видна уходящая к морю аллея, обсаженная топольками. Из-за глухой ограды выламывались купы платанов и акаций.
Ворота венчала сделанная из анодированного металла, сверкающая под лучами заходящего солнца надпись: "Зеленый берег". И внизу, тоже из блестящей проволоки, - "Дом отдыха южноморской сувенирной фабрики".
Виктор коротко просигналил. Отворил им быстрый худенький человек в полосатой тенниске и соломенной шляпе.
- Крутояров, - протянул он в окно руку Бариновой. - Фадей Борисович звонил. Все готово...
Он сделал знак водителю проехать на территорию. Виктор миновал линию ворот и остановился. Баринова вопросительно посмотрела на него.
- Директор дома отдыха, - пояснил Виктор.
Крутояров, закрыв ворота, сел на заднее сиденье.
- К седьмому, - бросил он шоферу.
Машина проехала по аллее, свернула и метров через семьдесят остановилась у небольшого коттеджа.
Баринова успела увидеть длинное одноэтажное здание, волейбольную площадку, где азартно, с гиканьем и уханьем, сражались за мяч с десяток парней и девушек; несколько уютных беседок, увитых виноградом, детскую площадку, уставленную персонажами известных сказок, сделанных из дерева и фанеры.
- Милости просим, - сказал директор дома отдыха, вылезая из машины.
В коттедже было две крохотные комнатки. В одной разместился спальный гарнитур с широкой кроватью, вторая была гостиной и кабинетом одновременно.
Виктор поставил на устланный однотонным паласом пол чемодан гостьи.
- Пора назад, - сказал он и направился к выходу.
- Спасибо, большое спасибо, - протянула ему руку девушка. - Очень интересно было с вами познакомиться.
- Буду завтра утром как штык. - Шофер, не выпуская ее узкую ладошку из своей крепкой руки, спросил: - А звать-то как?
- Флора, - улыбнулась девушка.
- Годится, - кивнул шофер. - А меня - Виктор Берестов.
И вышел.
- Располагайтесь пока, - вежливо откланялся и Крутояров. - А кушать приходите в самоварную. Это, как выйдете, второй домик налево.
Он на всякий случай посмотрел на часы, мол, не мешало бы поспешить. И удалился.
Флора это поняла. И уже через десять минут вышла из коттеджа, только умывшись и поставив неразобранный чемодан в шкаф.
Что ее поразило (из машины она почему-то не заметила) - это объявление на доске: "Убедительно просим рвать спелый виноград! Приятного аппетита!"
Виноград рос везде. До самоварной (тоже странное название) Флора шла коридором, образованным переплетением виноградных лоз.
Крутояров ее ждал.
Чудеса продолжались. В уютной комнате стоял стол, накрытый белоснежной скатертью. Хрустальная ваза все с тем же виноградом. Но прелесть была в другом. На полках вдоль стены стояли самовары. Их было штук тридцать - больших, средних и маленьких, чуть больше заварного чайника.
- Всю жизнь собирал, - похвалился Крутояров, показывая на сверкающие самовары. - И подумал: а почему бы всем не любоваться на этакую красоту? Подарил дому отдыха. Герману Васильевичу пришла идея так оформить...
Оформление было действительно под стать. Полки выкрашены под хохломскую роспись, на стенках - вышитые рушники, связки баранок.
- Этот самовар самый дорогой, - пояснил Крутояров, показывая на изящный самовар с вычурными ручками, краником с накладными узорами. Изготовлен на фабрике ювелира Пеца. Какое богатое тулово, а? В смысле работы. И материал отличный - нейзильбер.
- Тулово? - переспросила девушка.
- Это так корпус называется... А вот патриарх - завода самого Баташова. Смотрите, сколько медалей. Ведерный, для трактира.
Они прошли мимо экспонатов, тулова которых были различной формы - в виде вазы, кубка, репки, шара, яйца.
- Дровяные, так сказать... А этот, глядьте, - остановился Крутояров, - редкий экземпляр.
- Чем? - поинтересовалась Флора.
- Спиртом нагревается. Называется бульоткой... Ну, а это современный, электрический...
- Потрясающие выйдут кадры! - восхищенно произнесла Баринова. Особенно в цвете!
- Ну да! - откликнулся Крутояров. - Медь, мельхиор... - Заметив, что гостью заинтересовал самый крохотный самоварчик, он улыбнулся: - Для эгоиста...
- На одного, значит?
- Так и называется.
В комнату заглянула розовощекая девушка в белоснежном переднике.
- Здравствуйте.
- Добрый вечер, - ответила Флора.
- Подавать?
- Неси, Оленька. Соловья баснями не кормят, - весело посмотрел Крутояров на гостью.
Однако не умолкал ни на минуту в то время, когда Баринова ела (сам он сказал, что только от стола).
Девушка успела узнать, где и когда словоохотливый директор дома отдыха приобрел каждый самовар, кем выпущен и для каких случаев предназначается.
А в довершение всего был подан горячий самовар. Один из коллекции. Чаевничали уже вдвоем с Крутояровым...
...Поздно вечером, устав от дневных впечатлений, почти засыпая, Флора записала в блокнот:
"Ф. Б. Заремба. Типаж. Но не понятный. Бог знает что: с одной стороны как будто ретроград (манера говорить), а с другой - современный.
Г. В. Боржанский. Вещь в себе. Не глуп. Интересная биография.
Е. И. Анегин. Похож на гусара - не хватает только венгерки, сапог да острой сабли. Может, хороший производственник?
В. Берестов. Кажется, смышленый малый. Наладить контакт. Через таких людей, как шоферы и уборщицы, можно узнать больше, чем у начальства".
* * *
Приезд матери Захар Петрович воспринял как подарок судьбы. Евдокия Назаровна, казалось, многое поняла, когда переступила порог квартиры в то дождливое серое утро.
Спросила, куда уехали Галина и Володя. Он ответил, что в Хановей (Измайлов не сомневался в этом). Больше она вопросов по этому поводу не задавала. Возможно, и потому, что вечером того же дня Захар Петрович обнаружил: мать открывала женину шкатулку с украшениями - как-никак работа сына (шкатулка была переставлена), и, скорее всего, она обратила внимание, что обручальное кольцо Галина сняла.
