Тиана Веснина - Игра в убийство
Он поднялся по лестнице и вошел в приоткрытую дверь. Интуиция его не подвела.
Марина с Севой, склонившись над большим столом, с увлечением рассматривали эскизы.
— Не помешаю?
Марина подняла голову:
— А, Кирилл! Напротив, очень рада тебя видеть!
— Проходите, садитесь! — приветливо произнес Сева и подвинул к столу табурет. — Вот, рассматриваем эскизы к «Олимпу». Мариночка все недовольна… — не удержавшись, посетовал модельер.
— А это что за эскизы? — поинтересовался Кирилл, перебирая листы с набросками живописных костюмов. — Для «Жизели»?
— Это? — взглянул Сева. — Нет! Это молодежь театра решила возобновить неувядаемую «Коппелию». Когда-то и Марина ее танцевала!
— «Коппелия»! — пытался вспомнить балет Кирилл, продолжая рассматривать эскизы, и вдруг замер, будто увидел что-то знакомое. — А это кто будет? — спросил он у Севы, показывая на выполненную пастелью неприятную физиономию старикашки.
— А это и есть сам мастер Коппелиус!
— Такой мерзкий?
— А как же! Ведь он олицетворяет зло, с которым будут бороться в балете. Уже давно готовы костюмы, и даже были репетиции с гримом и декорациями. Молодежь театра собирается этим спектаклем открывать новый сезон.
— Можно взглянуть на костюмы? — со сверкающими наивным восторгом глазами поинтересовался Кирилл.
— Пожалуйста! — Сева провел его вглубь своей обширной мастерской. — Они пока еще находятся у меня.
Он отодвинул занавеску, и Кирилл принялся рассматривать шелковые платья балетных горожанок и бархатные курточки кавалеров.
— А это, несомненно, камзол Коппелиуса!
— Да! — подтвердил Сева.
— А… вот как вы делаете ему лысину? На эскизе он же лысый!
— Этим гримеры занимаются. Но у меня есть новая лысина Коппелиуса.
Сева подвел Кирилла к столу, отпер один из ящичков и вынул лысину, горбатый нос, бороду…
— Можете примерить! — улыбнулся он и вернулся к Марине.
В ящичке Кирилл нашел все необходимое: гримерный клей, румяна, пудру… Он сел перед зеркалом и не совсем ловко прилепил себе лысину с ободком волос неопределенного цвета, горбатый нос, кустистые брови и долго с нескрываемым удовольствием смотрел на себя. Затем потихоньку подкрался к Марине и Севе, занятых поиском цвета для туники, и кашлянул. Марина, повернувшись, невольно вскрикнула, а Сева громко рассмеялся.
— Ну как, подойду на роль?
— Да! — многозначительно протянул Сева. — Театр привлекает всех! Театр — это мучительная тайна. Сцена ничего не скрывает перед зрителем, но закулисье хранит и никогда не открывает своих секретов. Оттого, наверное, все так рвутся за кулисы, чтобы узнать, понять, разгадать…
— Не хочу с вами спорить, — улыбнулся Кирилл, — но, по-моему, для меня театр сделал исключение…
Марина не слушала их разговор, она перебирала образцы материалов всевозможных оттенков.
— На сегодня все! Устала! — обратилась она к Севе. — Вот, я отобрала это, это и это…
Сева взглянул на отобранные образцы и покачал головой.
— Разгримировывайся! — приказала Марина Кириллу. — Я ухожу!
Снять грим оказалось делом не очень легким и совсем неприятным. Кирилл перестарался и намазал слишком много клея на нос и брови. Пришлось Марине заняться его лицом.
— Осторожно! — взмолился Кирилл, когда Марина стала снимать с него лысину, потянув ее вверх.
— Не будешь заниматься тем, чем не надо! — назидательно произнесла она и, крикнув Севе: — «До свидания!», — поспешила с Кириллом вниз.
* * *— Пойдем посидим в кофейне! — предложил он Марине.
— Как ты сказал? — с улыбкой переспросила она.
— Кофейня.
— Какое милое, старое слово! Люблю слова с привкусом времени. Невольно всплывает в памяти XVII век: кружева, шпаги и очаровательные кофейни…
Они сели за отдаленный столик.
— О! Кофе действительно пахнет кофе! — с удовольствием вдыхая вьющийся дымком аромат, отметила Марина.
Кирилл, рассмотрев развешанные по стенам литографии под старину, перевел взгляд на свою спутницу и с удивлением заметил у нее на среднем пальце довольно массивный для ее руки перстень.
— Как твоя поездка в Петербург? — начала Марина. — Познакомился с Фроловой? Очаровался заплесневелыми прелестями?..
— Моя поездка была очень плодотворной, — мягко остановил ее Кирилл. — Откуда у тебя этот перстень?
— Понравился? — спросила она. — Мне тоже! Я нашла его в вещах Дениса. Если не ошибаюсь, ему его подарила Дезире. Воображаю, как она позеленеет, когда вернется и увидит у меня на пальце свой подарок!
— Марина, твоя мстительность лишает тебя ореола гениальности.
— Значит, Пушкин ошибся в своем утверждении! — с легкостью, присущей женскому мышлению, нашла она ответ. — А почему ты не пьешь кофе? — неожиданно задала она вопрос и рассмеялась. — Ты решил, что я тебе подсыпала яд в чашку, пока ты рассматривал литографии?
Кирилл даже поморщился от ее слов.
— Но с какой стати мне тебя убивать? — вполне серьезно произнесла Марина. — Ведь ты ничего против меня не нашел?! — испытывающе посмотрела она на него своими мерцающе-темными глазами.
Кирилл ей ничего не отвечал, но и кофе не пил.
— Да, ты угадал! В перстне под камнем есть резервуар. Вот, смотри! — Она нажала на камень. — Видишь, здесь был яд, точно такой же, какой я подлила Денису, а теперь тебе! Но если ты не пьешь кофе, мы его выльем и попросим новый. — Она небрежно провела рукой по столу и сбросила чашку.
— Марина, что с тобой? — не понимая, спросил Мелентьев.
— Ты не пьешь кофе, а меня это раздражает! — пояснила она.
— Хорошо, я выпью!
— Конечно, ведь это уже будет не та чашка!..
— Марина, я уезжаю, — попытался переменой темы спасти погибающий разговор Кирилл, поздно осознав свою грубую оплошность. Как можно было сказать Купавиной, что мелкая мстительность, присущая лишь посредственным существам, лишает ее ореола гениальности!
— Да? И куда? Надолго? — меняя гнев на милость, поинтересовалась она.
— За границу. Думаю, что вернусь не скоро.
— Следы ведут?..
— Не скрою, да!
— Понятно! — вздохнула она. — Я тоже скоро уеду, хочу отдохнуть.
— Ницца, Канны… Париж?
Марина в такт кивала головой, но при слове Париж поморщилась.
— Париж! — произнесла она вслух и задумалась, точно хотела вспомнить что-то ускользающее. — Да, да, — припоминая, сама себе сказала она. — Именно там, в Париже, с Денисом что-то произошло.
— Что? — не понял Кирилл.
— Если бы я знала! — с горечью воскликнула Купавина.
— Все-таки попытайся по возможности более четко определить свои ощущения…
Она покачала головой.
— Втисни картину импрессиониста в четкие рамки, лиши ее недосказанности, и это уже будет не она. Так и мои ощущения… чуть отклонюсь, и вкрадется ошибка…
— Давай туманно, только подробно! — согласился детектив.
— Это было примерно год назад на гастролях в Париже. Вначале, — старательно восстанавливала она в памяти события прошлого года, — все шло как обычно. Денис был в прекрасном настроении. Публика рукоплескала, газеты не скупились на дифирамбы. Между нами царила гармония. Но примерно недели через две Денис, без видимых причин, вдруг стал каким-то раздражительным, даже злым! Ни с того ни с сего начал набрасываться то на меня, то на Аркадия, то даже на Феликса, который впервые был на гастролях. Я попыталась его успокоить, выяснить… Аркадий, кстати, с ним тоже разговаривал, но все бесполезно. Потом он, видимо, взял себя в руки и успокоился. Ты знаешь, я бы не обратила внимания на перепады настроения Дениса, если бы это было в его характере, но за все время, что мы с ним вместе, такое случилось впервые. — Марина замолчала, не в силах быстро избавиться от грустных воспоминаний. — Поэтому в Париж я не поеду, — подытожила она.
«А вот мне, вероятно, именно поэтому и придется поехать», — подумал Кирилл.
— Кстати, оперная труппа гастролировала вместе с вами?
— Если ты имеешь в виду несравненную Леонеллу, то да! — съязвила Марина.
Воцарилось молчание.
— Итак, я еду! — Фраза Кирилла неловко повисла в воздухе.
— Поезжай! — после долгой паузы безразлично отозвалась Марина.
Кирилл подвез Купавину к ее дому. Она подставила ему щеку для прощального поцелуя. Он чуть дотронулся до нее губами.
«Что же это? — усиленно пытался понять Кирилл, глядя в спину уходившей Марины. — Правильно ли я разгадал причину ее столь странного поведения? Это была просто женская обида за мое неудачное сравнение, или же действительно она подсыпала мне в чашку с кофе яд? В таком случае, она, несомненно, солгала, сказав, что это тот же самый яд, которым был отравлен Денис. Нет, ей не нужен был труп в кофейне… Я бы скорчился не раньше, чем через час, а может быть, и через несколько дней… Но зачем она стала меня провоцировать? Она поняла, что я разгадал ее ход, и быстро проиграла возможные варианты: либо она меня провоцирует насмешкой, и я ухарски пью кофе. «Ну вот видишь, нет никакого яда», — успокоила бы она меня, внутренне торжествуя победу; либо я, не обращая внимания на ее насмешки, беру чашку с кофе на экспертизу… Поэтому она так торопливо сбросила ее на пол… — Кирилл усмехнулся. — Если она захотела меня отравить, значит, я напал на верный след! Но проблема в том, что я не знаю какой! Слишком уж их много! Зачем она рассказала мне про Париж? Вероятно затем, чтобы я туда не поехал!.. Нет, — был вынужден признаться сам себе детектив, — это дело меня доконает, если я сам первый не разберу его на части!»
