Саманта Хайес - Пока ты моя
— Рей, не надо.
— Я еще не закончила…
Но Адам перебил жену.
— Ничего страшного, Грейс. Если ты думала об этом долго и тщательно и это действительно то, чего ты хочешь… — не слишком убедительно произнес он и на мгновение смолк. — Мы просто не хотим, чтобы ты действовала в спешке, необдуманно.
— Ты еще ребенок, — предприняла Лоррейн последнюю попытку заставить дочь передумать. — Ты не можешь выйти замуж. У тебя нет ни малейшего представления о том, что это означает.
— По крайней мере, у меня есть тот, кто меня любит, — произнесла Грейс так тихо, что Лоррейн решила, будто ослышалась. — В отличие от вас двоих.
— О, милая, все не так, и ты сама это знаешь. — Адам наклонился к Грейс, сжав ее беспокойно метавшиеся руки своими большими ладонями. — Как ты можешь говорить такое? Мы с мамой любим тебя больше всего на свете.
В ответ Грейс медленно покачала головой, словно это причиняло ей нестерпимую боль. По ее щеке покатилась слеза.
— Ну разумеется, мы тебя любим, — подтвердила Лоррейн, потрясенная до глубины души словами дочери. — С какой стати ты подумала, что это не так?
— Потому что вы не любите даже друг друга, — смиренно вымолвила Грейс, заставив Адама отшатнуться.
Супруги быстро переглянулись.
— Вне всякого сомнения, любим, — негодующе выпалил Адам.
Его лицемерие было очевидным, думала Лоррейн. Как они могли быть так наивны, чтобы считать, что их проблемы, заброшенные для удобства в темные уголки сознания, никак не затронут их дочерей?
— Стелла думает точно так же, — добавила Грейс, снова принимаясь постукивать ногой о стол. — Вы вечно спорите, шепчетесь и ссоритесь из-за какой-то ерунды. Думаете, мы не слышим, что между вами происходит? Стелла иногда плачет по ночам.
— Ну конечно же мы с папой любим друг друга, милая, — сказала Лоррейн, заметив, как голова Адама немного поникла. — На работе у нас много стрессов, и, вероятно, мы приносим это напряжение домой, что, безусловно, неправильно. Но мы… любим друг друга.
Скользнув рукой по диванным подушкам, Лоррейн взяла ладонь Адама, заставив их пальцы переплестись.
Тот первый и последний раз, когда они встречались с консультантом по брачно-семейным отношениям, закончился примерно так же: женщина-психотерапевт попросила Лоррейн прикоснуться к Адаму, чтобы понять, какие чувства это у нее вызывает. В то время Лоррейн могла сразу, так, что ни один мускул бы не дрогнул, ответить: чувство отвращения.
— Прикоснуться? — переспросила тогда она, не веря своим ушам. Она от души желала резко ущипнуть мужа или тайком пнуть его ногой, но вместо этого согласилась сделать то, что ей сказали. И скрепя сердце взяла Адама за руку.
— И что вы чувствуете? — спросила психотерапевт.
— Тепло? — предположила Лоррейн, скорее спрашивая, чем утверждая.
— Тепло, — произнесла психотерапевт. — Это хорошо. Возможно, вы чувствуете, что он — живой, что он — такой же, как вы, что в его венах текут эмоции и любовь.
— О, бога ради! — не преминула добавить Лоррейн, выдернув свою руку. — Да, он — теплый, это верно. С горячей кровью, настоящий мужик, и не может удержать свою страстную натуру в штанах.
Теперь, сидя напротив Грейс, Лоррейн почти явственно слышала вырвавшийся у Адама во время той консультации раздраженный вздох.
— Все совсем не так… — помнится, сказал Адам психотерапевту, в очередной раз оправдывая свое поведение.
Сеанс подходил к концу, и Лоррейн уже кипела от ярости. Глупая женщина-психотерапевт явно была на стороне Адама — и, возможно, она сама принадлежала к категории «других женщин», так что ее приоритеты сильно отличались от приоритетов Лоррейн. Так или иначе, но Лоррейн не могла допустить, чтобы ее снисходительно опекала и высмеивала какая-то незнакомка. Не собиралась она и платить за то, чтобы держать мужа за руку после того, как он признался в интрижке на одну ночь. Хватит и того, что Лоррейн уже согласилась сдерживать свои чувства и создавать видимость счастливого брака для детей, хотя, учитывая то, как обстояли дела, она не могла сказать, как долго это могло продлиться.
Лоррейн почувствовала, как пальцы Адама крепко стиснули ее пальцы.
— Все, что мы пытаемся сейчас сделать, это помочь тебе увидеть разумный путь в жизни, Грейс. Замужество в столь юном возрасте было бы сущей катастрофой. Только представь, что на прошлой неделе в это время мы болтали об университете.
Грейс встала, расправляя блузку. Лоррейн заметила, какой чистой и хорошо выглаженной выглядела одежда. Судя по всему, у матери Мэтта была уйма свободного времени.
— Мама, папа, я приняла решение. Я бросаю школу и выхожу замуж. Надеюсь, вы придете на нашу свадьбу.
Она повернулась и спокойно вышла из комнаты.
— А я-то думал, все пройдет хорошо, — саркастически изрек Адам.
После того как Грейс уехала, они с Лоррейн долго сидели на кухне в ошеломленном молчании. Пока дочь собирала вещи, Мэтт ждал в машине у дома. Ни один из супругов не знал, что делать или что сказать.
Вздохнув, Лоррейн решила проверить автоответчик на мобильном телефоне. И тут же многозначительно подняла вверх палец, привлекая внимание Адама. Дослушав сообщение, она снова спрятала телефон в карман брюк.
— Наконец-то объявился врач Карлы Дэвис из больницы. Я не могла поймать его весь день, так что оставила сообщение его секретарю. Я, должно быть, пропустила его звонок, пока мы разговаривали с Грейс.
— Продолжай, — поторопил Адам, налив воды в чайник.
— По всей видимости, почки Карлы серьезно пострадали от долгого употребления наркотиков. В начале беременности Карлу предупреждали, что вынашивание ребенка на протяжении всего срока может привести к ее собственной смерти, причем еще до того, как ребенок появится на свет, или сразу после этого.
Лоррейн немного помолчала, чтобы постичь суть этой острой, важной дилеммы. Каким образом кто-то столь же эмоционально нестойкий, как Карла, мог принять такое судьбоносное решение?
— Проще говоря, она рисковала своей собственной жизнью, чтобы выносить ребенка в течение полного срока. Ей советовали сделать аборт на раннем сроке, и поначалу она согласилась. А потом передумала. Доктор Фэрроу не наблюдал Карлу в то время, но, судя по записям в медицинской карте, эта угроза заставила ее очень серьезно задуматься о том, какие последствия для здоровья принесет дальнейшее развитие беременности. Это было буквально решение между жизнью и смертью.
Адам нахмурился.
— Что ж, как оказалось, последствия этой беременности в любом случае обернулись для нее хуже некуда, — мрачно, без тени иронии заметил он.
— Так почему же она передумала? Неужели кто-то переубедил ее — вопреки советам врачей?
— Может быть, работавшие с ней сотрудники отдела опеки способны разъяснить это, — предположил Адам, немного помолчав. — Карла могла им довериться.
— Думаешь, нам стоит опять с ними поговорить?
Он уже кивал, глядя на часы.
— Ты серьезно? — угрюмо спросила Лоррейн. Она чувствовала себя выжатой как лимон. — Прямо сегодня вечером?
— Полагаю, это следует сделать. Я хочу кое-что… — Он замялся. — Возможно, тут и говорить не о чем.
— Но их офис будет закрыт… — Лоррейн замолчала, прекрасно понимая, что не стоит сомневаться в Адаме, когда дело касается проявления его хваленой интуиции. Вещи, которые он интуитивно отмечал и держал в себе, в прошлом не раз превращались в главные зацепки. Может быть, Адам и совершил грубый просчет в их личной жизни, но сейчас речь шла о расследовании, о том, что он выполняет свою работу и делает это хорошо, — время от времени это прямо-таки выводило из себя! Лоррейн оставалось только составить ему компанию и посмотреть, что же в итоге выяснится. В конце концов, за расследование отвечал именно он.
Адам потянулся к ключам от машины.
— Я собираюсь еще раз съездить домой к той сотруднице органов опеки. Это даст нам повод выяснить что-нибудь об этой женщине, Хэзер Пейдж, и узнать, играет ли она какую-то роль в нашем деле.
Сегодня они уже заезжали туда, чтобы проверить историю Сесилии, но дома никого не оказалось.
— Ну так что, едем? — уже на ходу бросил Адам.
Лоррейн неохотно поплелась вслед за мужем к двери, покричав дочери, что они вернутся через час. В ответ раздалось невнятное бурчание. Обменявшись с Лоррейн взглядами у основания лестницы, Адам взял жену за руку и повел к своей машине.
Застегивая ремень безопасности и чувствуя, как пальцы еще покалывает от прикосновения, Лоррейн осознала, что второй раз за этот день коснулась руки мужа.
34
Спереди дом оказался неосвещенным, и подъездная дорога к нему была темнее, чем окружающая улица, словно сам особняк пытался съежиться и не привлекать лишнего внимания. Лоррейн думала об этом, пока они с Адамом второй раз за день шагали по хрустящему гравию к впечатляющему парадному входу.
