Герберт Аллен - Только не дворецкий. Золотой век британского детектива
— Безусловно, — ответил товарищ Рэдкотта. — И можете добавить: «Сжать университет до универа — противно и к тому же устареро». Рифма не удалась. У слова «универ» аромат девяностых.
— Как и у портвейна, который я предлагаю, — сияя, сказал мистер Эгг. — Но переговоры, конечно, надо вести на современном уровне; ловко, но без развязности. Хороший вкус — наш приоритет в торговле вином и крепкими напитками. Премного вам обязан, джентльмены, за вашу помощь. Я впервые в Оксфорде.
Не подскажете, где здесь Пентекост-колледж[73]? У меня рекомендательное письмо к одному джентльмену оттуда.
— Пентекост? — сказал Рэдкотт. — Я бы на вашем месте начал с другого колледжа.
— С другого? — переспросил мистер Эгг, подозревая какие-то тонкости университетского этикета. — А почему?
— Потому что, — к его удивлению, ответил Рэдкотт, — я понял из речи злосчастного Флэзерса, что какой-то добрый человек только что убил ректора, и я не уверен, что в этих обстоятельствах казначей сможет уделить подобающее внимание достоинствам различных урожаев.
— Убил ректора? — повторил мистер Эгг.
— Шлепнул его, как говорят, в прямом смысле, куском кирпича в носке, когда тот возвращался домой после своей коронной лекции об энклитиках[74] у Платона. Разумеется, все античники под подозрением, но я лично думаю, что это сам Флэзерс и сделал. Вы, верно, слышали, как он сообщал нам, что суд всегда настигает злодея, и приглашал на собрание в Южной аудитории — молиться и каяться. Такие люди опасны.
— А ректор Пентекоста был злодеем?
— Он написал несколько ученых книг, опровергающих существование Провидения; должен признать, что я, как и все в Пентекосте, всегда считал его одной из досаднейших ошибок природы. Но, на мой взгляд, убивать его чуть ли не на пороге собственного дома — безвкусица. Нехорошо отвлекать людей от подготовки к экзаменам — ведь экзекуция уже на следующей неделе. И придется отменить бал в День памяти основателей. Кроме того, вызвали полицию, и в профессорской будут недовольны тем, что полиция ходит по газону. Но, увы, что сделано, того не вернешь. Перейдем к более приятной теме. Как я понимаю, вы хотели бы избавиться от некоторого количества портвейна. Я, со своей стороны, недавно понес тяжелую утрату по вине ватаги развеселых гребцов[75], которые пару дней назад вторглись в мои апартаменты и вылили последнюю дюжину кокбурна[76] четвертого года в свои бесчувственные луженые глотки. Если вы не против пройтись со мной до Пентекоста, захватив с собой свои брошюры, мы сможем заняться делом.
Мистер Эгг ответил, что рад принять приглашение Рэдкотта, и вскоре уже трусил вдоль Корнмаркета за своим рослым провожатым. На углу Брод-стрит второй первокурсник их покинул, а они свернули, прошли мимо Бэйлиола и Тринити, мирно дремавших на солнце, и вскоре подошли к главному входу Пентекоста.
Как раз в этот момент невысокий пожилой человек в легком плаще, с перекинутой через руку магистерской мантией близоруко брел через улицу со стороны Бодлеанской библиотеки. Проезжавшая мимо машина чуть не отправила его в вечность, но Рэдкотт загреб его своей длинной рукой и втянул на безопасный тротуар.
— Осторожнее, мистер Темпл, — сказал Рэдкотт, — а то следующим убьют вас.
— Убьют? — мигая, спросил мистер Темпл. — А, вы про автомобиль. Но я видел, что он подъезжает. Вполне четко видел. Да-да. Но почему «следующим»? Еще кого-то убили?
— Только ректора Пентекоста, — сказал Рэдкотт, ущипнув мистера Эгга за руку.
— Ректора? Доктора Гриби? Не может быть! Убили? Боже мой! Бедный Гриби! Я целый день не смогу сосредоточиться на работе. — В его бледно-голубых глазах показалась странная нерешительность. — Правосудие вершится медленно, но неотвратимо. Да-да. Меч Господа и Гедеона[77]. Кровь — это всегда так неприятно, не правда ли? Но я умыл руки[78]. — Он вытянул обе руки и озадаченно посмотрел на них. — Ну что ж: бедный Гриби заплатил за свои грехи. Простите, что убегаю от вас — у меня срочное дело в полицейском участке.
— Если вы хотите признаться в убийстве, мистер Темпл, — сказал мистер Рэдкотт, снова ущипнув Монти за руку, — то лучше пойдемте с нами. На месте преступления наверняка полно полиции.
— Да-да, конечно же они там. Да. Вы очень внимательны. Это сэкономит много времени, а мне как раз надо дописать важную главу. Прекрасный день, не правда ли, мистер, — боюсь, что не знаю вашего имени. Или знаю? К сожалению, я все забываю.
Рэдкотт назвался, и странная троица направилась к главному входу в колледж. Большие ворота были закрыты; у боковой двери стоял привратник, а рядом с ним — массивная фигура в синем, которая строго спросила их имена.
Рэдкотт, узнанный привратником, предъявил Монти и объяснил, кто он такой.
— А это, — продолжил он, — разумеется, мистер Темпл. Вы его знаете. Он ищет суперинтенданта.
— Так точно, сэр, — ответил полицейский. — Шеф в галерее. Опять за свое небось? — добавил он, пока тщедушный мистер Темпл ковылял по широкому, залитому солнцем двору.
— Ну да, — сказал Рэдкотт. — Пулей понесся. Старик небось в восторге, что убийство случилось так близко к дому. Где это было в прошлый раз?
— В Линкольне, сэр; в прошлый вторник. Молодой парень застрелил свою жену в соборе. На следующий день мистер Темпл перед обедом уже был в участке и объяснял, что убил бедную девушку, потому что она была женой, сидящей на звере багряном[79].
— У мистера Темпла есть призвание, — сказал Рэдкотт. — Он — меч Господа и Гедеона. Каждый раз, когда в этой стране совершается убийство, мистер Темпл берет на себя ответственность. Нельзя не отметить, что всегда находятся свидетельства, что его телесная оболочка мирно пребывала в постели или в Бодлеанской библиотеке, когда совершалось грязное дело, но для философа-идеалиста это не должно представлять затруднений. Но что же, собственно, случилось с ректором?
— Сэр, вы знаете этот закуток между галереей и домом ректора? Сегодня утром в десять двадцать доктора Гриби нашли там мертвым, вокруг валялись его записи, а возле головы лежал кусок кирпича в носке. У него в девять утра была лекция в аудитории, выходящей в Главный двор, и, насколько нам известно, он покинул ее последним. В начале одиннадцати группа леди и джентльменов из Америки проходила по галерее, они говорят, что никого не видели, но, разумеется, сэр, убийца мог быть в закутке, потому что они пошли не туда, а сквозь Арку Бонифация во внутренний двор к часовне. Один из молодых джентльменов говорит, что видел, как ректор переходил главный двор по пути в галерею в пять минут одиннадцатого, так что он был бы в закутке через пару минут. Региус-профессор[80] морфологии проходил мимо в десять двадцать и нашел тело, а когда через пять минут прибыл врач, он сказал, что с момента смерти прошло где-то четверть часа. Так что, как видите, это произошло примерно в десять десять, сэр.
— А когда американцы ушли из часовни?
— Дав том-то и дело, сэр! — ответил констебль. Он не прочь все рассказать, подумал мистер Эгг, и справедливо заключил, что оксфордская полиция хорошо знает мистера Рэд-котта, причем с лучшей стороны. — Если бы эта компания отправилась назад по галерее, они могли бы нам что-то рассказать. Но они пошли другим путем: сквозь внутренний двор в сад, а служка не уходил из часовни, потому что одна леди только что вошла и хотела рассмотреть резьбу на запрестольной перегородке.
— А леди тоже проходила по галерее?
— Да, сэр, и именно ее мы хотим найти, потому что кажется, что она была в галерее почти в самый момент убийства. Она появилась в часовне как раз в десять пятнадцать, потому что служка помнит, что через несколько минут после ее прихода пробили часы и она восхитилась красотой мелодии. Вы ведь видели, как леди вошла, мистер Дэббс?
— Я видел какую-то леди, — ответил привратник, — но мимо меня часто проходят разные леди. Эта пришла со стороны Бодлеанской библиотеки около десяти. Пожилая леди, одета несколько старомодно, юбка до пят, шляпа такая, в виде вороньего гнезда, с резинкой сзади. Я подумал, что это может быть преподавательница, — по крайней мере, вид был именно такой. И у нее был тик — знаете, головой слегка дергала. Их таких сотни. Садятся в галерее и слушают, как фонтан журчит и птички поют. Такая не заметила бы ни трупа, ни убийцы, а если бы и заметила, то все равно бы не поняла что к чему. Я эту леди больше не встречал, так что она, наверное, вышла через сад.
— Очень может быть, — сказал Рэд-котт. — Можно, мы с мистером Эггом пройдем по галерее, констебль? А то это единственный путь в мою комнату, если только не обходить через ворота Святой Схоластики[81].
