Александр Новиков - Башня
– Сань, а Сань.
– Чего?
– Сань, а кто такая Надя? – спросил Грач.
– Э-э, брат,– Надя! Надя, брат, была контролершей в «Крестах». Ты не представляешь, какая фемина! А бюст!
– А у тебя чего с ней – было?
– Было,– ответил Братишка. По «броне» щелкнула пуля – снайпера постреливали, чтобы держать в напряжении экипаж «танка».– Но только во сне. Ладно, чего делать-то будем?
– Погибать. Но – на свежем воздухе.
– Тоже дело.
– Ага. Давай выкурим напоследок по сигаретке и – вперед.
Нормально перекурить не дали – прилетел «Дже-дай», начал бубнить:
– Вы окружены, сдавайтесь. Вы окружены, сдава. Да заткнись ты на хер, сука!
Они обнялись. Простились. Первым пошел Грач. Он подхватил «поливалку» и сунул в нагрудные карманы по гранате. Потом поднял тяжеленную крышку люка, чертом выскочил наружу и побежал в сторону домов. Он пробежал уже около полусотни метров, когда снайпер, засевший на железнодорожной насыпи, вкатил ему пулю в ногу. Снайперам была поставлена задача: сохранить для допроса. Поэтому снайпер вкатил пулю в ногу, чуть выше колена. Константин как будто споткнулся на бегу, полетел кувырком. Потом пополз, укрылся за старым тополем и сел прямо на снег. Боль была сумасшедшей – пуля перебила кость. Еще больнее была мысль: ну вот и все. Вот и все. Маму вспомнил. Жалко очень маму. Может быть, единственный человек, которого жалко,– мама. Висело в снежном воздухе насекомое, рассматривало своими стеклянными глазами. Константин поднял «поливалку», но насекомое резко метнулось в сторону, спряталось за углом дома. Грач разочарованно плюнул. Несколько секунд он сидел и смотрел на летящий снег, потом приставил ствол «поливалки» под горло. Прости меня, мама. Прости. Грохнул выстрел. Голова мотнулась, на кору тополя брызнуло красным, серым, розовым.
Братишка проверил, как привязаны шнуры к кольцам гранат, сделал вдох – выдох. Вдох. Выдох. Он плотно прижал к телу АКСУ – не зацепиться бы в узком люке – и выскочил из «башни». На снегу были отчетливо видны следы Грача. Братишка побежал в сторону железнодорожной насыпи. Тот же самый снайпер, что ранил Грача, вкатил пулю в Братишку. В ногу. Выше колена. Он был высококлассный снайпер. С уникальным «чувством выстрела». Александр упал, стволом автомата сильно рассадил лицо. Он скатился в траншею. Выставил наверх автомат. Дал очередь – наугад, в сторону, откуда прилетела пуля.
Братишка ощупал ногу. Кость вроде бы не задета. Он вытащил из нагрудного кармана армейскую аптечку. Открыл. Выбрал красный шприц-тюбик, вколол прямо сквозь штанину. Потом вколол синий. Знал, что большого смысла в этом нет, но сделал… Над траншеей пролетел «Джедай». Выстрелить Братишка не успел. Он ма-тюгнулся, двинулся по траншее. Подумал, что в «танке» сейчас хорошо: тепло, сухо и пули не кусают. Он уперся в конец траншеи. Выглянул. Рядом сразу ударила пуля. Было понятно, что это так – для острастки. Братишка дал длинную очередь в сторону, откуда стреляли, выскочил из траншеи. Постреливая, двинулся в сторону домов. Ногу он почти не чувствовал, но штанина ниже колена пропиталась кровью. В ботинке хлюпала кровь.
Вскоре он увидел Грача. Костя сидел под деревом на снегу, на коленях лежала «поливалка». Глаза у Кости были открыты, и поэтому в первый момент Братишка подумал, что Грач живой.
– Костя! – закричал Братишка. А потом понял, что Костя мертв. Неистовая волна ненависти поднялась внутри Александра Булавина по прозвищу Братишка. Он подошел к Грачу и закрыл ему глаза. А потом взял автомат из мертвых рук.
Он прислонился к стволу тополя и стал ждать, когда появится «Джедай». Почему-то он решил, что Костю убил «Джедай». Секунды тянулись очень медленно, и казалось, что этот долбаный «Карлсон» никогда не появится, но он появился. Он высунулся из-за угла дома и Братишка сразу начал стрелять. Уникальный магазин ППШ позволял создать плотный поток огня и не экономить патроны. Он расстрелял весь магазин, но «Дже-дай» – сука! Карлсон долбаный – снова улетел за угол. Братишка скрипнул зубами и сел на снег рядом с Костей.
Силы уже начали таять. Уже подкатила слабость, и хотелось одного: лечь, и чтобы никто не мешал. Саша сидел на снегу и смотрел на подбитый танк «Демонтаж», в котором остался мертвый Зоран. На Неву, по которой медленно двигались самоходная баржа и буксир. На мертвого Костю. На Башню. Он подумал: жалко будет, что я не увижу, как она завалится.
Потом за углом дома рвануло, и пошел дым. Братишка подумал: ну что там такое? Он вытащил из нагрудного кармана гранату – старую добрую «феньку». Дернул – короткий плетеный шнур вырвал кольцо. Преодолевая слабость, Братишка дополз до угла. и увидел горящий «Джедай».
Все-таки я его достал, подумал Братишка. Он улыбнулся… И выронил гранату.
Из-под моста Александра Невского выскочил «флагман». Он направлялся прямо к «Крокодилу». С «Комсомольца» вновь запросили разрешение на открытие огня. Иван ответил: через десять секунд… Он вытащил из кармана пульт и вытянул руку в сторону катера. Нажал на кнопку. С коротенькой антенны пульта сорвался сигнал. На месте «ноль первого» ослепительно блеснуло, взметнулся вверх столб воды – сработала мина, прикрепленная к днищу «флагмана» Дельфином. Из водяного столба во все стороны полетели куски рваного железа.
«Крокодил» прошел уже больше половины расстояния между мостами. Башня отсюда казалась ослепительной громадиной, закрывающей полнеба.
С левого борта «Крокодила» спустили надувную шлюпку с сорокасильным двигателем. Шлюпку сильно бросало на волне, било о борт самоходки.
Черный обтекатель изделия поднялся над проемом трюма. Ракетчик в последний раз прогнал предстартовые тесты и сказал:
– Все готово.
«Крокодил» приблизился к мосту Александра Невского.
Гринев сказал:
– Пора, пожалуй. Через минуту пройдем под мостом. Что скажете, Борис Виталич?
Ракетчик ответил:
– Да-да, конечно. Таймер выставлен на восемьдесят секунд. Приступайте, Олег Петрович.– Ракетчик указал Ивану на ноутбук.
– Иван меня зовут,– сказал Иван.
– Я знаю,– слегка улыбнулся Ракетчик. Он повернул к Ивану ноутбук, показал на клавишу «DELETE». Иван подумал: обычно в таких случаях предполагается красная кнопка. Ракетчик повторил: – Приступайте. Завершить операцию – ваша привилегия.
– Нет,– Иван покачал головой.– Нет, не моя – Полковника. Ему и доверим.
– Каким образом?
Иван вытащил гильзу от сигары Зорана, отвернул колпачок. На ладонь выкатился палец Полковника – блестящий, похожий на пластмассовый муляж.
Не было ни обратного отсчета, ни команды «Ключ на старт». Иван просто нажал кнопку «DELETE». Пальцем Полковника. Банальную кнопку «DELETE». И – ничего не произошло.
Иван посмотрел на Бориса Витальевича. Главный сказал:
– Программа запущена. Теперь уже от нас ничего не зависит. Через восемьдесят секунд – старт.
«Крокодил» подошел к мосту Александра Невского. Трое мужчин спустились в шлюпку, Гринев оставался на штурвале. Иван пустил двигатель. Когда нос «Крокодила» вошел под мост, в шлюпку спустился Гринев. Он отдал носовой конец. «Крокодил» продолжал двигаться вперед, втягиваясь под мост, а шлюпка осталась, заплясала на волне.
Широкая корма сухогруза медленно удалялась. Четверо в резиновой лодчонке смотрели ей вслед.
Смеркалось. Валил снег. Сухогруз шел под мостом. В пустой рубке на штурманском столе стоял раскрытый ноутбук. На мониторе вспыхнуло слово «Пуск». Программа, запущенная рукой мертвого Полковника, работала.
Раздался хлопок, из сопла двигателя с ревом вырвалось пламя. Тело ракеты вздрогнуло. Медленно, как будто с неохотой, она сдвинулась на миллиметр. Струя раскаленного газа била в настил трюма. Ракета сдвинулась еще на миллиметр. еще. И – пошла. Она вырвалась из трюма огненным джинном. Мгновенно осыпались окна рубки, огненный смерч сорвал с палубы все, что не было закреплено намертво. Пламя ревело. Мгновение – и ракета исчезла. Спустя секунду ее огненный хвост был уже в сотне метров от брошенного судна.
Пуск был засечен постом наблюдения на шестидесятом этаже Башни. Но это уже ничего не меняло. Не могло изменить. Старший поста даже успел подать сигнал «Тревога!», но ни одна, даже самая совершенная, система ПРО уже не могла предотвратить атаку.
Черная ракета шла на цель неотвратимо. Ее вели слабенькие сигналы электронного приборчика. Ракета шла на сигнал человеческого сердца – ибо приборчик был расположен в нескольких сантиметрах от человеческого сердца и транслировал его боль. Пронзая снежную круговерть, черная ракета мчалась к Башне над черной водой.
В сумеречном снежном воздухе корпус ракеты был невидим, но огненный шлейф за ней был виден отлично. За полетом ракеты наблюдали тысячи людей. Очень немногие понимали, что происходит. Четверо мужчин в надувной лодчонке посреди вздыбившейся Невы смотрели на полет ракеты, затаив дыхание.
