Манфред Абель - Немецкий детектив (сборник)
— Давайте сюда! — приказал Лекюр.
Аннет Блумэ вопросительно взглянула на него.
— Расписку! — бросил он.
Она не решалась отдать листок. Лекюр ухмыльнулся.
— Не бойтесь, не украду. — Получив расписку, он начал читать ее вслух по слогам: — «Доверяю мадемуазель Аннет Блумэ получить мой медальон, находящийся у месье Гюстава Лекюра в закладе. Залоговая сумма мною возвращена. Фолькер Лупинус».
Старик снова поменял очки. Затем поднялся, вышел из-за конторки и оглядел девушку с ног до головы.
— Вы и есть мадемуазель Блумэ? Можете удостоверить свою личность?
Аннет кивнула. Она нашла его требование справедливым и протянула ему свой паспорт. Игра с очками повторилась.
— Хм, — задумчиво произнес Лекюр и еще раз хмыкнул. Затем, шаркая ногами, пересек комнату. В дверях повернулся кругом. — Вам придется дать мне расписку. Вон там бумага и чернила. Вы пишете расписку, я отдаю медальон.
Девушка облегченно вздохнула. Она набросала текст расписки, но подписи не поставила. Вначале она должна была получить украшение, по крайней мере увидеть его. Ей пришлось подождать, пока ростовщик не вернулся из лавки. В руке он держал квадратную картонную коробочку.
— Великолепная вещь, не правда ли? — спросил он и открыл крышку.
Аннет склонилась над коробочкой. На желтоватом ватном тампоне в тусклом отсвете древней лампы что-то блестело. Она присмотрелась и оторопела — там лежал не медальон, а простенькая брошка. От ваты исходил тяжелый лекарственный запах.
Девушка хотела отпрянуть назад, но силы покинули ее. На душе стало как-то легко и спокойно, она пошатнулась, открыла рот, чтобы сказать что-то, и потеряла сознание.
Лекюр подхватил ее на руки и оттащил на софу. Кошка, выгнув спину и злобно шипя, приблизилась к ним, но старик прогнал ее прочь. Его глаза хищно сверкнули, когда он взглянул на распростертую девушку.
— Желанная моя, — прошептал он. — Желанная.
Лекюр заковылял на улицу и оплатил такси. Шофер подозрительно взглянул на старика. Он высказал свое удивление по поводу того, куда подевалась девушка, но щедрые чаевые быстро его успокоили, к тому же дождливая погода обещала много клиентов. Гюстав Лекюр проводил машину взглядом.
Возвратившись в контору, он подошел к софе и о минуту постоял недвижно. Дыхание Аннет было спокойным и ровным. Лекюр распахнул на ней плащ. Затем медленно начал расстегивать блузку. Дрожащими старческими руками погладил ее упругое тело.
— Желанная, — снова прошептал он, но тут вдруг опомнился.
Телефон находился в соседней комнате. Лекюр набрал номер. На другом конце провода долго не брали трубку.
— Алло, месье Конданссо. Блумэ здесь! Да, Аннет Блумэ. Хорошо, когда? Через тридцать минут. Хорошо!
Тридцать минут. Лекюр потер руки. Он вернулся в контору и сел рядом с девушкой. Жадным взглядом впился он в ее стройное молодое тело.
— Я не притронусь к тебе, желанная. Буду смотреть на тебя, только смотреть! — Лекюр стал раздевать девушку дальше.
Одна из последних реплик главного комиссара Майзеля в квартире доктора Бауха не совсем соответствовала действительности. Ассистент Кройцц не «задержал» Клауса Герике. Во всяком случае, он не гонялся за ним.
Под конец рабочего дня в бюро комиссии по расследованию убийств появился элегантно одетый господин, источавший въедливый запах алкоголя, туалетной воды, духов и пота. Анри Маршан, как он себя назвал, пожелал дать показания комиссару, возглавлявшему расследование дела об убийстве Эрики Гроллер. Фрау Зюссенгут, секретарша Майзеля, позвонила на квартиру главного комиссара, но к телефону никто не подошел. В поисках начальника она обзвонила в управлении всех, кого могла, однако отыскать смогла лишь Стефана Кройцца, сидевшего в столовой. Не доев свой томатный суп, он отменил заказ на жареный окорок косули и взбежал вверх по лестнице на шестьдесят шесть ступеней. Во французе он узнал разыскиваемого берлинского экономиста. Визитер, правда, и не скрывал, что его зовут Клаус Герике. Но он отказался давать показания кому-либо, кроме главного комиссара, поскольку был экономистом и не собирался рассказывать все лишний раз.
Дерзкое поведение предполагаемого убийцы разозлило Стефана Кройцца. Однако мысль, что он имеет какое-то отношение к поимке столь важной птицы, успокоила его, и ассистент принялся разыскивать своего шефа.
Довольно скоро это ему удалось, и вот сейчас он сидел, гордый своей удачей, с доктором Баухом и Майзелем в кабинете шефа и с любопытством разглядывал Клауса Герике, который курил сигарету за сигаретой. Задержанный попросил кофе.
Его просьба была выполнена.
Герике похвалил кофе, затем огляделся вокруг, стряхнул с сигареты пепел и сказал:
— Ну что же, начнем! Итак, находясь в Париже, я прочел в немецких газетах, что Эрика Гроллер убита, а меня повсюду разыскивают как подозреваемого в совершении этого преступления. Чтобы сразу внести в дело ясность, скажу — я скорее пожертвовал бы собственной жизнью, нежели посягнул на жизнь Эрики! Но я знаю, что мои слова для вас пустой звук, вам нужны факты. Итак, давайте говорить фактами. Я мог бы облегчить себе жизнь и спокойно наблюдать, как вы будете мучиться со мной. Ведь, в конце концов, вы должны доказывать мою вину, а не я — свою невиновность. Вы, кажется, удивлены? Да, несколько семестров я изучал также юриспруденцию. Но я не хочу бесполезно тратить ни ваше, ни свое время. Поэтому подробно расскажу, что знаю о той ночи, когда убили Эрику.
Вечер накануне убийства Эрики мы провели вместе. Посидели в ресторане, и в двадцать три часа я отвез ее на машине домой. Мы попрощались, она вошла в дом, а я поехал обратно в город. У меня пересохло в горле, поэтому я зашел в ближайшую пивную. Не помню ее названия, но могу точно описать, где она находится. Хозяин наверняка запомнил меня. Мы составили с ним компанию — пивная пустовала, и он скучал. Я оставался там до полицейского часа и покинул заведение в начале первого. Если доктор Гроллер была убита в полночь, как пишут газеты, то определенно не мной. Но в это время она была еще жива! Эрика была убита не в полночь, поскольку я видел ее еще в половине первого.
— Как вы сказали? — Майзель подался вперед, а Гансик Баух потер от волнения нос.
— Что вас так удивило? Да. Видел ее еще раз в ноль тридцать. В это время я опять проезжал мимо ее дома и видел там Эрику.
— Постойте! — Эта реплика Майзеля была излишней.
Герике закончил свой рассказ. Он склонил голову на грудь и закрыл глаза, будто хотел спать.
— Постойте! — повторил главный комиссар. — Господин Герике, расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
Но Клаус Герике молчал. Он с трудом поднял голову, его глаза лихорадочно блестели. Неожиданно он обмяк и повалился вперед, невольно ища руками опору.
Кройцц вскочил с места и подхватил его. Герике бессильно откинулся на спинку кресла, его лицо покрылось испариной.
— Герике! Возьмите себя в руки!
Мало-помалу Клаус Герике пришел в сознание. Туманным взглядом осмотрелся вокруг. Вытер рукавом пот со лба и щек.
— Спасибо, спасибо, — поблагодарил он Кройцца. — Спасибо, небольшой приступ слабости, извините. Я немного выпил. Для храбрости. Поймите меня правильно: чтобы явиться в полицию, даже невиновному нужно мужество. А я невиновен, и вы это знаете. — Он снова сел прямо, затушил сигарету и отодвинул в сторону чашку с кофе. — Вы не могли бы дать мне стакан воды?
Майзель кивнул своей секретарше. Затем пристально взглянул на доктора Бауха. Прокурор выразил на своем лице согласие. Сейчас надо было засыпать Герике вопросами, в противном случае допрос грозил закончиться впустую. Майзель, Баух и Кройцц стали поочередно спрашивать экономиста.
— Где вы видели Эрику Гроллер?
— Она стояла на балконе.
— Ночью в половине первого?
— Она стояла на балконе, я ехал медленно, совсем медленно, и видел…
— Кого вы еще видели?
— Никого. Только Эрику.
— В доме был свет?
— Да, одно окно светилось.
— Где?
— Наверху. На верхнем этаже.
— Что Эрика Гроллер делала на балконе?
— Стояла у двери.
— Точнее — как она стояла?
— Как люди обычно стоят.
— Во что она была одета?
— Кажется, в плащ.
— Где вы оставили свою машину?
— В… Вовсе я ее нигде не оставлял. Проехал мимо дома…
— Почему вы бежали в Париж?
— Я не бежал. Просто отправился в путешествие.
— Без багажа? Без документов?
— Все необходимое у меня было с собой.
— Куда вы подевали дамскую сумочку?
— Выб… Какую сумочку?
— Вы пили в доме Эрики Гроллер коньяк или вино?
— Я не был в ее доме.
— Почему вы назвали себя Маршаном?
— Хотел явиться к вам добровольно. Иначе меня задержали бы на границе.
