Анна Малышева - Тамбур
Он прикончил коньяк и с довольным видом обратился к Маше:
— Вы что-то приуныли? Не стоит. Домой бы ехали, поздно.
Ты покорно отлепилась от стены и тихо вышла. Через секунду хлопнули две двери — квартирная и тамбурная. Татьяна опустошила бутылку прямо через горлышко. Она была уже порядком пьяна.
— Деньги-то возьми, — женщина кивнула на стол, где все еще лежала тонкая пачка, обернутая в бумагу. — На адвоката пригодятся.
— Да вы что?! — Дима с трудом шевелил онемевшими губами. — На меня… На меня все хотите повесить?!
— Но ты же хотел на меня? — осведомилась женщина. — По правде сказать, я-то не верю, что ты убил.
Что ты вообще на это способен! Кишка тонка! Но то, что сегодня вытворил… Петр Афанасьевич, как это трактуется?
— А как будет удобно, — ласково ответил тот, глядя на часы. — Ладно, время, в самом деле, позднее. Поехали!
И чуть ли не дружески хлопнул Диму по плечу:
— Да вы не расстраивайтесь. Все у нас отлично!
Трое свидетелей, один из них — я. Факт передачи денег доказан. Машину где припарковали? Ничего, постоит.
Завтра родным позвоните, они перегонят домой.
— А я…
— А вы со мной, — и он повлек за собой оцепеневшего Диму, который шел, как сомнамбула, совершенно не упираясь. Обернулся он только на пороге и встретил темный, застывший взгляд Татьяны. Женщина резко махнула рукой, будто отгоняя муху:
— Свои деньги все равно получу! Ты по всем счетам расплатишься, скотина!
Ночной звонок
Ночь за ночью, среди этих затерянных во тьме голосов, одна против всего мира, который требует от нее помощи и сочувствия. От нее… От кого?! От женщины, которая и сама нуждается в помощи и совете! «Хотя, — думала Галина, сидя перед телефоном, — как раз те, кто не очень счастлив, более склонны помогать другим. Хотя бы потому, что могут поставить себя на их место. Это счастливые люди чаще всего эгоистичны. Но я в них камень не брошу! Пусть будут такими. Пусть вообще — будут!»
То была одна из самых темных ночей в году — с двадцать второго на двадцать третье декабря. До Нового года оставалось всего ничего и волей-неволей приходилось о нем вспоминать. И часто. Галина уже присмотрела подарок для дочки — туалетную воду и отличный спортивный костюм, утепленный, модной марки. Второе было выбрано не без задней мысли — Ольга будет охотнее гулять с собакой. Впрочем, дочь и так не отказывалась от этого. В последнее время, после их знаменательного утренника в ресторане, она вообще стала сговорчивей.
Как-то даже вымыла посуду — сама, без напоминаний!
Но странно — Галину это почти не обрадовало.
«Она боится, что все у нас рухнет, отец уйдет, и вот — старается сохранить семью. Своими-то слабыми силами. Казалось бы — уже не ребенок, а все же пытается что-то сделать таким наивным способом. Дети вообще мечтают, чтобы их семья походила на рекламную картинку. Где все улыбаются и обнимают друг друга. Она уже достаточно умна, чтобы понять, что наступил кризис, но еще недостаточно — чтобы с ним смириться. А я? Что делать мне? Я не люблю его больше. Никогда не полюблю. Это все равно, что запихивать в себя остывший ужин, когда уже сыт по горло. Ради Ольги? А что ей это даст? Формулу смирения? И она будет в тридцать два года так же терпеть мужа, сжав зубы, едва на него глядя? И ради этого позорного финала — все? Сделается такой же рабочей лошадкой, как я. В один прекрасный день узнает, что муж ей неверен. Но это будет еще не самое худшее. Потом она вдруг поймет, что и сама его больше не любит. А вот это уже будет крахом. Ей расхочется сохранять семью. Не захочется создавать новую. Вообще ничего не захочется; А что подарить Илье?»
Галина задумалась, благо, телефон пока молчал. Подарить что-то обязательно надо, как иначе? Дарят подарки даже тем, кого ненавидят, а Илью она попросту больше не любила. Она и Жабе приготовила подарок — ежедневник в переплете из тисненой кожи. Правда, искусственной, такой же, какими будут их взаимные новогодние поздравления. Так что подарить мужу?
«Лосьон для бритья? Нет, мелко. Рубашку? Господи, я столько их уже дарила! Нужно что-то недорогое, чтобы не выглядело, будто я подлизываюсь, и вместе с тем — не будничное. Ничего не могу придумать. Наверное, потому, что и дарить ничего не хочу! Хорошую авторучку? А! — осенило вдруг ее. — Колоду карт и коробку сигар! Он же обожает резаться с друзьями в преферанс! Отлично! И даже знаю, где купить, видела!»
* * *
— Алло? — Она взяла трубку. Телефон активизировался довольно поздно — уже около десяти вечера.
Но в эти предпраздничные дни многие забывали о своих невзгодах. Готовясь к Новому году, люди и впрямь верили, что он принесет им новое счастье, так что искать старое на телефоне доверия не желали. То ли будет после праздников! Шквал звонков, заплаканные женские голоса, похмельные мужские. Невнятные жалобы, вязкие исповеди — а все отчего? Оттого что по детской наивной привычке поверили в Деда Мороза, который принесет им несусветное счастье, а их обманули. Поверили в него, а не в реальность, которая стояла прямо за спиной у этого деда, — который сам, в сущности, не что иное, как обман.
— Я прочитала этот номер в рекламной листовке, — сухо и резко произнес женский голос. — Правильно звоню?
Галина подтвердила, что звонок дошел по адресу. Голос ей сразу не понравился. С ней заговорили, как с прислугой, которая обязана выгребать грязь за хозяевами.
Хотя, в сущности, так оно и было.
— У меня проблемы с дочерью, — это был уже не голос, а пустыня. Нечто вроде Сахары в полдень. Никаких эмоций — чистая информация. — Она не говорит со мной и хочет встречать Новый году друзей.
— Постойте, тут, насколько я понимаю, две проблемы, — ответила Галина после паузы, когда поняла, что собеседница ждет совета и не собирается больше ничего говорить. — Дочь с вами не общается? Сколько ей лет, можно узнать?
— Двенадцать.
— Так что здесь удивительного? В этом возрасте многие дети становятся скрытными.
— Дети… — пробормотал голос. В нем слышалась горькая, плохо скрытая ирония. — Она уже не ребенок.
— Двенадцать лет — сложный возраст, — мягко произнесла Галина. — Девочка становится девушкой. У нее появляются тайны от матери, и это, конечно, трудно пережить. Молчание — не выход, разумеется. Вы пробовали поговорить с нею откровенно?"
— Я?! — женщина глухо хохотнула. — Да к ней подойти нельзя! Она от меня шарахается! Поэтому и в Новый год хочет меня бросить!
— А раньше вы всегда встречали его вместе?
— Всегда.
— Она просто растет, — после паузы сказала Галина. Это был сложный, ох, какой сложный вопрос. Все, что касалось подростков, было чревато серьезными последствиями. Дашь не тот совет — будешь мучиться. А как дать ТОТ — тот самый, который требуется? Что бы она посоветовала себе самой? Ведь Ольга тоже замкнулась. «Мы все забываем, какими были в их годы, как трудно росли и страдали из-за того, что видели. Но им-то пока нечего забывать. Они сразу выносят решение на наш счет — мы бесчувственные деспоты и с нами не о чем говорить. И виноваты при этом куда меньше нас!»
— Вы знаете тех, к кому она пойдет в новогоднюю ночь?
— Да… — вяло ответила та. — Девчонки. Из школы.
— Ну так, может, ей будет там веселее?
— Веселее, чем со мной, так? — внезапно разъярился голос. Галина слегка отстранила трубку от уха. Нет, эта женщина положительно раздражала ее. — Конечно, ей будет веселее! А я?! С кем я останусь?!
— С сознанием, что ваша дочь растет, — твердо сказала Галина. — А это ведь немало.
— Легко вам говорить!
— Я сама мать, — не выдержала Галина, которая в этот миг стала немногой Юлией. — И дочка у меня примерно ровесница вашей. И этот Новый год она тоже будет отмечать у друзей.
Ошибка, ошибка! Сейчас клиентка накинется на нее и начнет потрошить, выспрашивать, интересоваться личной жизнью! Да что с ней такое?! Неужели, впрямь, пора увольняться?!
Но женщина вовсе не заинтересовалась ее жизнью.
Она желала говорить о своей и тут же заявила, что не собирается никуда отпускать дочь. Пусть празднует дома!
— Но вы сказали, что дочка перестала с вами общаться, — напомнили Галина. — Не боитесь, что сделаете еще хуже? Вдруг она обидится?
— Она?! — задохнулась та. — На меня?! Я ради нее готова на все, я ради нее…
В трубке слышалось тяжелое дыхание. Галина поморщилась: «Вот так мы все, наседки… Я ради тебя сделала то, пожертвовала тем… А им какое дело? Будто берем их в заложники! Сами бы сперва добились всего, чего хотели, а потом наваливались на детей!» И все-таки она сделала еще одну попытку. Мягко, ласково постаралась объяснить раздраженной (впрочем, уже разъяренной) матери, что стоит все-таки отпустить девочку на праздник к друзьям, но конечно, только в том случае, если та уверена в них. Это не наркоманы? Там будут взрослые парни? Вообще, взрослые будут?
