Энн Грэнджер - Прекрасное место для смерти
Забыв о головокружении, Мередит быстро обошла парапет и, не обращая внимания на возмущенный визг летучих мышей, принялась спускаться по винтовой лестнице.
Еще на середине пути она услышала, как отпирают дубовую дверь. Вскоре перед ней показалась бородатая физиономия отца Холланда.
— Мередит, что вы здесь делаете?! Пришли покормить летучих мышей?
Алан Маркби взял бутылку вина.
— Ружье, — сказал он, — почти наверняка хранилось в «Парковом». В таких старых особняках всегда валяется парочка охотничьих ружей, о которых владельцы, зачастую забывают. Мэтью не был охотником. Мы позвонили Пру в Корнуолл, и она сказала, что в доме в особом шкафчике хранились два ружья, которые принадлежали отцу Аделины. Мы обнаружили, что замок на шкафчике взломан и в нем только одно ружье. Отпечатков на ружье, найденном на колокольне, нет, как и на шкафчике.
— Она все протерла. Она была в перчатках.
— Ты имеешь в виду Марлу? — уточнил Маркби, разливая вино по бокалам.
— Конечно Марлу! Кого же еще? Она считает, что Мэтью ее обманул, ведь она рассчитывала стать хозяйкой «Паркового»! Пру слышала, как они страшно ругались.
— Да, но ведь она не угрожала его убить. Марла покинула «Парковое» две недели назад. С тех пор она жила в Лондоне, на съемной квартире. Когда она собралась вылететь домой, в аэропорту Хитроу ее задержали, что ей совсем не понравилось.
— И что?
— Она ничего не говорит, зато наняла опытного адвоката, который говорит довольно много. Боюсь, в конце концов придется отпустить ее с извинениями.
— Что?! — Мередит едва не подскочила на стуле. — На ее совести гибель двух человек, если считать и Аделину, — не говоря уже о том, что она стреляла в меня! У нее есть алиби?
— На время смерти Мэтью — нет. Но ведь у нас нет ни одного свидетеля, который бы видел ее в Бамфорде в тот день, не говоря уже о свидетеле, который бы встретил ее у церкви. А косвенных улик недостаточно. Не забывай, бремя доказательств лежит на нас. И потом, может быть, Конвея все-таки убила не она.
— Ха!
— После скоропостижной смерти Конвея вскрылись новые, весьма странные обстоятельства. Душеприказчики получили доступ к его компьютерным файлам и выяснили много интересного. Обычно в подобной ситуации возникают кредиторы, которые требуют вернуть им деньги или товары. Но интересно, что после гибели Конвея никто не заявляет о своих правах! Судя по всему, он занимался экспортом запрещенных товаров в ряд горячих точек, с которыми мы не торгуем.
— Оружие? — изумленно спросила Мередит.
— Нет. Компьютерное и другое оборудование, без которого, разумеется, многие военные игрушки бесполезны. Он всегда вел дела со странами, расположенными в районе Персидского залива. Кто знает, может быть, он вовремя не поставил им партию товара? Нарушил слово? В тех краях вопросы чести часто разрешаются с помощью пули. В общем, придется копаться в помоях. И если мы ничего не узнаем, убийство Мэтью так и останется нераскрытым. Дела об убийстве мы в архив не сдаем. Ну а его дела уже не по моей части. В Лондоне найдутся компетентные люди, которые занимаются такого рода преступлениями. Но, если окажется, что мисс Льюис принимала участие в проведении незаконных операций, например с Ираком, бегство за океан не спасет ее от ответа!
Мередит угрюмо молчала, а затем переключилась на другую, более животрепещущую тему.
— Что будет с «Парковым»?
— Непонятно. Началась долгая судебная волокита. Адвокаты обмениваются документами… Готовясь жениться, Мэтью Конвей собрался переделать завещание, но подписать его не успел. Невеста утверждает, что устно он завещал все ей, о чем писал в письмах и сообщал поверенным… Естественно, она скорбит, но при этом, как говорят, сама не своя от досады… Как ты сейчас. Расслабься! Иначе у тебя напрягутся мышцы и шея снова разболится.
— Как я могу расслабиться? Главную подозреваемую в убийстве Мэтью Конвея вот-вот освободят и выпустят из страны, а ты так спокойно об этом говоришь!
Маркби положил ладони на столешницу.
— Ты возмущена? Но почему? Думаешь, мы, британские полицейские, всегда получаем тех, кого хотим? Нет, так бывает далеко не всегда.
Их взгляды встретились, он не отвел глаз.
— По крайней мере, со мной.
— Не принимайте близко к сердцу! — советовала ей позже Хелен Тернер. — Знаю, вы очень хотите, чтобы Марла получила по заслугам, но, если бы вы служили в полиции, вы бы давно привыкли к несправедливости и перестали огорчаться. Мы часто бываем совершенно уверены в том, что преступление совершил известный нам человек. И тем не менее не можем довести дело до суда…
— Я бы не смогла служить в полиции, — задумчиво сказала Мередит. — Не поймите меня неправильно! Я восхищаюсь самоотверженностью, с какой большинство полицейских выполняют самую черную работу. Моя беда в том, что я не всегда согласна с законами и правилами. И потом, некоторые стороны вашей работы очень тяжелы — например, слежки, допросы… Я много раз объясняла Алану… Надеюсь, он меня понимает. Кстати, вот еще одна причина, почему я не хочу жить с ним под одной крышей. Не гожусь я для полиции. Алан ни при чем. Во всем виновата я.
— В таких делах не бывает правых и виноватых! — решительно возразила Хелен. — Именно поэтому распадается столько браков среди сотрудников полиции. Печально, но факт. Взять хотя бы меня! — Заметив, как удивилась Мередит, Хелен поспешно продолжала: — Нет, замужем я не была! Зато одно время была помолвлена с полицейским, моим сотрудником. И вот однажды мы с женихом задумались: что будет, если мы поженимся и оба будем по-прежнему служить в полиции? Стало ясно, что одному из нас придется искать другую работу. Но менять профессию не хотел ни один из нас. Вот и все. Мы, как говорится, расстались друзьями. Хотя… кем говорится? Все поговорки лгут. Как можно разойтись и при этом остаться друзьями? Наши отношения можно назвать вооруженным перемирием… В общем, каждый остался при своей точке зрения. Наверное, мы оба слишком упрямы…
Она грустно улыбнулась.
— Мне так жаль, — сказала Мередит. — Значит, вы действительно все понимаете. Я хочу, чтобы у нас с Аланом все осталось, как было, потому что мне кажется, что так у нас что-то получается. Как по-вашему, это честно?
— Да, конечно! — Хелен криво улыбнулась.
— Хотелось бы мне, чтобы он думал так же! — вздохнула Мередит.
— Очень мило, Барни, спасибо! — сказала миссис Прайд, когда он убрал с ее коленей поднос.
— Сейчас принесу чай, Дорис.
— Как странно сидеть у камина в собственном доме, когда за тобой ухаживают! — заметила она, когда он направился в кухню. — Тем более что нога уже заживает.
Барии крикнул из кухни:
— Ничего тут странного нет! Не перетруждай ногу! Ты получила тяжелую травму. А я только рад хотя бы отчасти отплатить тебе за твою доброту. В прошлом году ты тоже ухаживала за мной, когда у меня болели ноги! С возрастом ноги все чаще подводят. Кстати, надо было сразу предупредить Маркби, чтобы приглядывал за тем типом, Ривзом!
— В самом деле? Так почему ты ему не сказал?
Барни появился на пороге с пузатым заварочным чайником.
— Потому что я тогда не сумел бы внятно объяснить, что в нем не так! За свою жизнь я немало повидал таких, как Ривз. Я ведь и сам служил в армии во время корейской кампании. Всяких навидался… Одни ненавидели армейскую жизнь всей душой. Другим в армии не очень нравилось, но они старались приладиться… А некоторые — их было немного — на войне просто расцветали! Армия была для них матерью и отцом, женой и любовницей одновременно! Все ясно и понятно, чисто-гладко-аккуратно. Они знали, кто есть кто и что кому делать. Их жизнь приобретала смысл! Как правило, они сражались храбро, как львы. Бог знает, как они устраивались после демобилизации. Для них гражданка, в отличие от армии, слишком беспорядочна и бессмысленна. Вне армейской службы им скучно. Кровь застаивается… Если что-то не получается, они не знают, что делать. Помяни мое слово, в зале суда будет полно военных, а суду передадут отличную характеристику с места службы, в которой говорится, каким Ривз был образцовым солдатом. Великолепные способности, предан своему долгу, отлично воспитывал новобранцев, ни одного черного пятна на послужном списке! Без формы и казармы такой человек чувствует себя сиротой!
Он снова скрылся в кухне. Миссис Прайд взяла пульт от телевизора, заботливо положенный рядом со здоровой рукой, и нажала несколько кнопок.
— Ничего интересного, как всегда! — крикнула она. — После всего, что случилось в Бамфорде, уже не хочется смотреть телевизор. Такое волнение никогда не идет на пользу, так всегда говорила моя матушка. Вряд ли мне удастся справиться с новыми огорчениями!
Вернулся Барни; он принес на подносе чайник и чашки и сел в кресло напротив.
