Джон Мэтьюз - Смертельные послания
– Только последние несколько месяцев ее жизни, когда уже стало невозможно скрывать синяки, которые ставил ей сутенер. Сестра продолжала делать вид, будто она зарабатывает на жизнь танцами. Она хотела, чтобы мать гордилась ею, и знала, что та никогда не примирится с ее подлинной профессией. Работая в департаменте полиции, я довольно скоро узнал правду, но обещал Марелле хранить ее тайну, – детектив беспомощно пожал плечами. – Дело в том, что мать так и не простила мне, что я так долго скрывал от нее правду. Она считала, что, если бы я рассказал ей об этом раньше, мы могли бы спасти Мареллу. Поэтому и возлагала на меня часть вины за ее смерть. И, возможно, мать была права – хотя и не в том смысле, в каком она это понимала.
София молча кивнула. Ей было ясно, что мужу нужно выговориться, облегчить душу. Он выпил еще вина.
– Когда сутенер Мареллы – тоже наш, итальянец, Джорджио Фурелло – начал избивать ее, она обратилась ко мне за помощью. Будучи новичком, еще не имевшим понятия о коррупции на Малберри-стрит, я отправился к начальнику отдела по борьбе с проституцией и подал ему заявление на Фурелло. Откуда мне было знать, что он находится на содержании у сутенера? – Ардженти потряс головой. – Фурелло заявил, что он уважаемый владелец клуба, а синяки на теле Мареллы образовались в результате того, что он защищался, когда она набросилась на него с ножом. Он даже порезал себе кожу на животе, чтобы подкрепить свои показания фактом. Сестру арестовали и посадили в тюрьму без права освобождения под залог. Через три дня она повесилась.
После этих слов повисла гнетущая тишина. София прикоснулась к руке супруга.
– Ты сделал то, что считал в то время правильным, и не знал, как в действительности обстоят дела. И не нужно винить себя в смерти сестры, Джозеф.
– Не нужно? Стараясь помочь, я сделал только хуже. Фактически подписал ей смертный приговор.
Вспомнив, как Марелла лежала на холодной плите с обрезанной веревкой на шее – мать отказалась идти в морг, не желая запоминать напоследок дочь мертвой, – детектив почувствовал, как к глазам подступают слезы. Неожиданно в его памяти всплыл образ Люси Бонина, тоже лежавшей на столе в морге.
– Когда я вижу этих девушек, вроде той, из «Плавучего театра», которую обнаружили мертвой всего несколько недель назад, меня снова начинают преследовать воспоминания о Марелле.
– Помню, это убийство произвело на тебя особенно тяжелое впечатление. Я тогда еще подумала – это, наверное, из-за того, что девушка была итальянского происхождения.
Лицо Ардженти болезненно искривилось. Он с трудом сдерживал слезы.
– Да, я, наверное, не единственный в этом городе, кто сострадает обездоленным. И тем более, я не могу спокойно смотреть, как на шее невинного человека затягивается петля.
София некоторое время сидела с поникшей головой, а затем вновь подняла ее и посмотрела мужу прямо в глаза:
– Что можно сделать для Финли?
– Не знаю, – пожал плечами Ардженти. – На прощание я сказал, что найду способ помочь ему, главным образом чтобы поднять ему настроение. Он выглядел совершенно подавленным. Но если откровенно, то теперь, когда меня отстранили от расследования, я совершенно не представляю, как ему можно помочь.
София в раздумье барабанила пальцами по бокалу.
– Ты чувствуешь, что на тебе лежит ответственность за обоих? – спросила она все так же осторожно. – За то, что произошло с Мареллой и теперь с Финли?
– Очевидно, да.
– А ты никогда не думал, что сделал и в том и в другом случае все возможное?
– Чрезвычайно великодушно с твоей стороны.
Теперь жена пыталась утешить его, поскольку он тоже выглядел подавленным.
– И все же, я уверен, однажды мне удастся сделать не только все возможное, но и невозможное, чтобы добиться справедливости, – заявил Джозеф.
35
– «Муж, отец, какова бы ни была твоя судьба, да будет твое сердце чистым, твоя жизнь – честной. Ради тех, кто носит твое имя, не пятнай его дурными поступками. Когда ты смотришь на эти невинные лица, которые нежно приветствуют тебя, пусть твое лицо тоже будет невинным и твоя совесть не испытывает угрызений…»
– Что это?
– Это из романа Теккерея «Виргинцы».
Единственным другом Лоуренса Биделла на Блэкуэлл Айленд был Джеральд, доброжелательный тридцатидвухлетний монголоид, который с открытым от изумления ртом слушал, как тот один за другим цитирует отрывки из литературных произведений.
Для Лоуренса декламация, которую он нередко сочетал с легким покачиванием взад и вперед, служила своеобразным средством защиты. Он декламировал Теккерея, «Потерянный рай» Мильтона или Периодическую таблицу Менделеева, и эти «мантры» успокаивали крик и плач вокруг него.
Когда Биделл читал наизусть «20 тысяч лье под водой» Жюля Верна, «Остров сокровищ» Стивенсона или «Граф Монте-Кристо» Дюма, ему представлялось, будто он переносится на место действия того или иного романа. Он мог делать это часами, пока его не одолевал сон.
Но теперь Лоуренс внезапно замолчал и принялся внимательно изучать ботинки своего нового друга.
– У тебя грязные ботинки, – сказал он.
Джеральд посмотрел на них так, словно никогда не видел их прежде.
– Ты действительно считаешь, что они грязные?
– Да, считаю.
Губы Биделла презрительно искривились, когда он разглядывал грязь, царапины и пятна от засохших кусочков пищи, покрывавшие обувь его собеседника.
– Сними, и я их почищу, – предложил он. – Я опытный чистильщик обуви.
Джеральд снова опустил глаза на свои ботинки:
– Ладно.
Присев на корточки, он развязал шнурки, снял ботинки и протянул их Лоуренсу. Тот еще раз внимательно рассмотрел их, поворачивая под разными углами, после чего вынул из кармана платок, стер прилипшие комочки грязи, а затем плюнул на них и начал чистить.
Джеральд с улыбкой наблюдал за тем, как его обувь постепенно приобретает блеск.
– Замечательно. Смотри, какими чистыми они стали! – Он протянул к ним руку, но Биделл отвернулся в сторону:
– Они еще недостаточно чистые.
Он принялся тереть ботинки с удвоенной энергией, и улыбка на лице Джеральда постепенно исчезла.
– Хватит, они уже чистые. Ты можешь повредить их, – сказал он.
– Нет. Еще не совсем.
Лоуренс продолжал с ожесточением драить обувь.
– Говорю тебе, чистые! – Джеральд протянул руку, зацепил один ботинок пальцем изнутри и потянул его к себе. – Взгляни, в них можно смотреться как в зеркало. – Его лицо вновь расплылось в улыбке.
– А я говорю, они еще грязные! – Лоуренс дернул ботинок на себя. – Подожди несколько минут, и увидишь, какими они станут.
Они продолжали тянуть ботинок, каждый к себе. Когда Джеральд увидел в глазах Биделла безумную решимость, его впервые осенило:
– Да ты просто сумасшедший, Лоуренс! Самый настоящий сумасшедший.
Биделл внезапно застыл на месте и воззрился на своего товарища по несчастью, словно не зная, как ему реагировать на эту мысль.
В этот момент Джеральд заметил, что его товарищ смотрит куда-то поверх его плеча. Он обернулся и увидел, что к ним приближается главный врач в сопровождении незнакомого мужчины.
– Думаю, ваш друг совершенно прав, Лоуренс, – сказал Ардженти. – Ботинки уже достаточно чистые. Давайте выйдем отсюда.
Открыв дверь своего офиса, Вера Мэйнард увидела в противоположном конце зала клуба Майкла Тирни и Тома Брогана, беседовавших с двумя ее девушками. Она быстро захлопнула дверь.
Элли, Сара и Шон жили у нее с того самого вечера, когда мисс Каллен обратилась к ней за помощью. Они только ночевали у нее, поскольку днем их мог обнаружить ее домовладелец. По утрам Вера привозила их в клуб, и они незаметно проникали в здание через заднюю дверь. Единственным человеком, посвященным в тайну, был ее бармен Джереми, который в данный момент сидел в офисе за столом и подсчитывал выручку за вчерашний день.
– Вдруг он заподозрил, что мы здесь, и поручил кому-нибудь наблюдать за переулком? – испугалась Элли, когда миссис Мэйнард сообщила ей об увиденном.
– Очень может быть, – кивнула Вера. – Пойду посмотрю. А ты, Джереми, сразу запри за мной дверь. Если я постучу два раза, со мной Тирни и Броган, если три – все спокойно.
Бармен, облаченный в свой фирменный красно-зеленый жилет, подошел к двери, когда Вера вновь открыла ее. Услышав щелчок замка, она перевела дух и направилась в сторону Майкла и его помощника. Разговаривая с девушками, Тирни тыкал пальцем в газету.
Увидев Веру, главарь бандитов прервал разговор и двинулся ей навстречу. Броган последовал за ним.
– Как всегда, рад тебя видеть, Вера, – произнес Тирни. – Я задавал твоим девушкам те же вопросы, что и один из моих людей, который заходил сюда на днях.
– Лайэм? – уточнила женщина. – Да, я сама разговаривала с ним. Сказала ему, что не видела Анну со дня убийства.
– А вот и объяснение этому, – Майкл протянул ей газету и ткнул пальцем в заголовок. – Похоже, мы искали не ту девушку. Поэтому мы задаем те же вопросы, но теперь в отношении Элли Каллен. Судя по всему, именно она тогда пропала.
