Филлис Джеймс - Женщина со шрамом
— Я думаю, эти два кресла могут быть вам удобны, — сказал преподобный Кёртис.
Он сел у письменного стола, развернул вращающееся кресло в их сторону и сложил руки на коленях. Судя по выражению лица, он был несколько озадачен, но вовсе не обеспокоен.
— Мы хотели расспросить вас о вашем автомобиле, святой отец, — сказал Дэлглиш.
— О моем старом «форде»? Не думаю, что его могли взять и использовать для совершения какого-нибудь преступления. Для своего возраста он вполне надежен, но передвигается не так уж быстро. Не могу поверить, что его использовали с дурными намерениями. Как вы, вероятно, заметили, он стоит у меня в гараже. И он в полном порядке.
— Его заметили в пятницу, поздно вечером, — объяснил Дэлглиш, — вблизи места, где было совершено тяжкое преступление. Я надеюсь, что тот, кто вел машину, мог увидеть что-то такое, что могло бы помочь нашему расследованию. Возможно, другую машину, припаркованную поблизости, или кого-то, кто подозрительно себя вел. Вы сами были в Дорсете вечером в пятницу, святой отец?
— В Дорсете? Нет, я был здесь, на собрании приходского церковного совета — в пятницу, с пяти часов вечера. Случилось так, что в тот вечер на моей машине ездил не я. Я одалживал ее приятелю. Он отдал свой автомобиль в сервисный центр — подремонтировать и пройти обязательную для старых машин ежегодную проверку, а у него была назначена срочная встреча, которую он никак не мог отменить. Вот он и спросил, нельзя ли ему взять мой «форд». А я сказал, что в крайнем случае, если меня вызовут, поеду на велосипеде жены. Я совершенно уверен, что он будет рад вам всячески помочь.
— А в какое время он вернул вам машину?
— Должно быть, вчера утром, очень рано, еще до того, как мы с женой встали. Я помню, что «форд» был уже в гараже, когда я уходил из дома к ранней обедне — к семи часам. Он оставил записку с благодарностью на приборной панели и залил в бак бензин. Я знал, что он так и сделает, он всегда очень внимателен. Вы говорите — Дорсет? Это не близкий путь. Думаю, если бы он заметил что-то подозрительное или стал свидетелем происшествия, он бы мне позвонил, чтобы рассказать об этом. Но мы с ним фактически не разговаривали с его возвращения.
— Любой человек, оказавшийся вблизи места преступления, может владеть важной информацией, — возразил Дэлглиш, — не понимая, насколько она важна. В тот момент это могло вовсе не показаться подозрительным или необычным. Может быть, вы дадите нам его имя и адрес? Если он живет где-то здесь, мы сэкономили бы время, повидав его сегодня же.
— Это директор средней школы Драфтон-Кросса — Стивен Коллинзби. Вы можете застать его сейчас в школе. Он обычно уходит туда по воскресеньям, во второй половине дня, чтобы спокойно подготовить все к новой неделе занятий. Я сейчас напишу вам адрес. Это совсем рядом. Вы могли бы и пешком туда дойти, если захотите оставить машину здесь. У нас на въездной аллее с ней ничего не случится.
Снова повернувшись вместе с креслом к столу, он вытянул левый ящик и, порывшись там некоторое время, отыскал чистый лист бумаги и принялся писать. Аккуратно его сложив и вручив Дэлглишу, он сказал:
— Коллинзби — наш местный герой. Впрочем, теперь он вроде бы стал даже героем всей страны. Вы, может быть, про него читали в какой-нибудь из газет или по телевизору видели программу по просвещению и воспитанию с его участием? Он — человек просто блестящий. Совершенно помешан на Драфтон-Кросской школе. Тут все основано на принципах, которые, как я себе представляю, большинство людей разделяют, но никто, кроме него, не способен осуществить. Он убежден, что каждый ребенок наделен каким-нибудь талантом, умением или интеллектуальными способностями, которые могут изменить к лучшему всю его жизнь, и что задача школы — открыть в нем и воспитать эти качества. Конечно, он нуждается в помощи, и он втянул в это дело всю нашу общественность, особенно родителей. Я — член попечительского совета школы, так что и я делаю что могу. Даю уроки латыни здесь, дома, двум мальчикам и двум девочкам, раз в две недели. Мне в этом помогает жена нашего органиста — она заполняет мои пробелы. В программе школы латыни нет. Ребята приходят, потому что хотят знать этот язык, и заниматься с ними — не просто большое удовольствие, это еще и польза мне самому. А один из наших церковных старост вместе с женой возглавляет шахматный клуб. У них в клубе есть мальчишки, обладающие истинным талантом к этой игре и огромным энтузиазмом. Причем это те мальчишки, о которых никто никогда и подумать не мог, что с ними удастся чего-нибудь добиться. А если ты стал чемпионом школы, да еще с надеждой сыграть в чемпионате графства, тебе уже не надо добиваться уважения, нося нож в кармане. Простите, что я так разболтался, но с тех пор, как я познакомился со Стивеном Коллинзби и стал членом попечительского совета школы, меня очень интересует школьное обучение и воспитание. И это ведь так ободряет, когда что-то хорошее происходит, несмотря ни на что. Если у вас найдется время поговорить со Стивеном о школе, думаю, вас просто захватят его идеи.
Они все уже поднимались со своих мест, когда преподобный Кёртис произнес:
— Ох, простите меня! Боюсь, я совершенно пренебрег своими обязанностями. Не останетесь ли вы выпить чаю или, может быть, кофе? — Он растерянно огляделся вокруг, словно ожидая, что эти напитки вдруг материализуются из воздуха. — Моя жена может…
Он направился к двери, готовый ее позвать.
Но его остановил Дэлглиш:
— Спасибо, святой отец, но мы должны ехать. Думаю, мы все-таки заберем свою машину. Нам может понадобиться спешно возвращаться. Спасибо, что согласились встретиться с нами, и благодарю вас за помощь.
Они уже сидели в машине, пристегнув ремни, когда Дэлглиш развернул листок бумаги и протянул его Кейт. Отец Кёртис начертил для них аккуратную и подробную схему пути, со стрелками, указывающими расположение школы. Кейт понимала, почему А.Д. решил ехать, а не идти пешком. Что бы ни выяснилось в результате опроса, разумнее было не возвращаться в дом священника, чтобы не подвергаться риску отвечать на нежелательные вопросы отца Кёртиса.
Помолчав с минуту и почувствовав настроение Дэлглиша, Кейт спросила, зная, что он ее поймет:
— Вы думаете, это может плохо обернуться, сэр? — Она имела в виду — плохо не для них, а для Стивена Коллинзби.
— Да, Кейт, думаю — может.
4
Они уже свернули в грохот и плотное движение Марленд-Вэя. Путь был непростым, и Кейт не разговаривала, только указывала Дэлглишу направление, пока наконец он не одолел нужный поворот у второго светофора, и они оказались на более спокойной дороге.
— Как вы думаете, сэр, отец Кёртис позвонит ему, сказать, что мы к нему едем?
— Да. Он человек умный. К тому времени, как мы ушли, он скорее всего уже сопоставил некоторые приводящие в замешательство факты, участие Столпола, наш с вами статус: почему вдруг коммандер и детектив-инспектор, если это — рутинное расследование? Плюс возвращение машины рано утром и молчание его приятеля.
— Но он явно еще не знает об убийстве.
— Узнает, когда прочтет завтрашние газеты или послушает новости. И даже тогда, я думаю, он вряд ли заподозрит Стивена Коллинзби. Но он понимает, что его друг может оказаться в беде, потому-то и постарался выдать нам полную информацию о том, как он преобразил местную школу. Это впечатляющие показания.
Кейт поколебалась, прежде чем задать следующий вопрос. Она знала, что Дэлглиш относится к ней с уважением, и думала, что он даже испытывает к ней привязанность. За многие годы совместной работы она приучила себя сдерживать свои эмоции. Но хотя сутью этих эмоций, как она всегда понимала, была безнадежная любовь к нему, и это чувство по-прежнему жило в ней и будет жить всегда, оно не давало ей права на его ум и душу. Существовал целый ряд вопросов, которые лучше всего не задавать. Но был ли ее новый вопрос из этого ряда?
После молчания, во время которого она не сводила глаз со схемы отца Кёртиса, она спросила:
— Вы ведь знали, сэр, что он предупредит своего друга, но не сказали ему, чтобы он этого не делал?..
— У него в душе, должно быть, не меньше пяти минут шла борьба и без того, чтобы я осложнил ему ситуацию. Наш подозреваемый не собирается бежать.
Еще один поворот. Отец Кёртис оказался слишком оптимистичным, описав школу, как расположенную «совсем рядом». Или дело было в бесчисленных поворотах, в сдержанности ее спутника, в собственных опасениях Кейт по поводу предстоящего опроса, и поэтому поездка показалась ей такой долгой?
Но вот — афишная доска. Кто-то начертал на ней потеками черной краски: «В ИНТЕРНЕТЕ — ДЬЯВОЛ!» Под этой надписью, более аккуратно выписанная, шла строка: «НЕТ НИ ДЬЯВОЛА, НИ БОГА!» Еще ниже — новая надпись, теперь уже красными буквами: «БОГ ЖИВ! См. КНИГУ ИОВА». Это заявление вело к завершающему: «А ПОШЛИ ВЫ ВСЕ НА!..»
