Виктор Мясников - Игра по крупному
Вовец оглянулся и увидел во всей красе взлет моторной лодки. Скорее всего, рулевой не видел опасности из-за высоко задранного носа, а пассажиры не смогли перекричать газующий двигатель, чтобы его предупредить. Глиссирующая "казанка" влетела на бревно и стала торчком. Она, может, и перепрыгнула бы через него, да подвесной мотор не пустил, зацепился. Лодка, сверкнув на солце килем, опрокинулась назад. Рев оборвался. Вовец услышал как сочно шуршат, уходя под борта листья кубышек и стебли водяного перца. Впереди было метров тридцать воды, покрытой разнообразной зеленью, а сзади только крики потерпевших кораблекрушение.
Вовец эту тихую заводь пересек в одно мгновение и, не снижая скорости, вылетел на топкий берег. В сущности, это нельзя было назвать берегом. Все та же колеблющаяся лавда - многолетнее сплетение корневищ камыша, тростника, водяного перца, прочих водно-болотных растений, нахально пристроившиеся на кочках чахлые кустики ивы и хилые карликовые березки. А под ними темная болотная вода. Под тяжестью каяка лавда прогибалась, погружалась вниз, сочную зелень покрывала грязная, пузырящаяся вода. Вовец отталкивался веслом, втыкая его прямо в толщу корней и стеблей. И каяк двигался вперед, как по маслу.
Через пару минут сочные стебли и листья камыша скрыли зеленую заводь. А Вовец продолжал движение и остановился только тогда, когда выскочил на просторную изумрудную поляну. Мелкие блестящие листочки плавучей ряски покрывали это овальное озерцо. Вовец погрузил в него весло. Оно, преодолевая мягкое соротивление, пошло вниз. Вовца озноб прошиб. Он оказался в самом центре трясины. И хотя находился в лодке, все равно сделалось не по себе. Он поспешил поскорее покинуть это опасное место, чувствуя ногами сквозь пластиковое дно идущий снизу холод.
Трясина переходила в зыбучие мхи. Высокие кочки продавливались, словно пуховые подушки, но, пожалуй, смогли бы выдержать вес человека. Все-таки хорошо, что стоит такое жаркое лето, и уровень воды в озере упал на метр против обычного. Болота тоже пообсохли, рыхлая торфяная взвесь осела и уплотнилась. Топи сделались куда как проходимей. Впрочем, кому это надо? Уж во всяком случае не Вовцу. Будь сейчас высокая вода, он бы, не вылезая из каяка, вокруг всего озера по болотам просквозил, свободное дело!
Для начала следовало привести себя в порядок. Смочив питьевой водой из канистрочки носовой платок, Вовец протер лицо и шею. Снял тряпичную кепи, выжал и снова напялил на голову - сушиться. Рубашка имела вид самый плачевный. Вся мелкая дрянь, взбаламученная со дна во время подныривания под старую березу, очень хорошо пристала к ткани. И так густо, что голубая рубашка сделалась серой в бурых разводах. Возможно, это идеальный камуфляжный цвет для болотного рейнджера. Хотя рубашку все равно жалко.
Потом Вовец добыл из пузырька белой жидкости с мерзким запахом и тщательно растер ею лицо и руки. Комары сразу прекратили кусаться. И появилась возможность спокойно перекусить. Банка консервов, ломоть хлеба, баночка пивка - много ли надо непритязательному пролетарию, чтобы удовлетворить скромные потребности в еде?
Вовец вылез из каяка. Ноги глубоко погрузились в мох, и он почувствовал, как холодная вода заливается в ботинки. Ну и черт с ней! Сделал пару шагов. Моховое поле заходило под ногами, даже волна по нему прошла. Вовец привязал веревку к маленькому колечку, вмонтированному в нос лодки и пошел по болоту. Каяк послушно скользил следом. Весло Вовец держал в руке и иногда тыкал им перед собой, проверяя, насколько надежна почва. Выбравшись на сухой бугорок, разложил анисимовскую карту и попробовал сориентироваться.
Анисимова абсолютно не волновали берега и то, что на них. Кое-где он обозначил значками лес, кустарник, поле, деревню, но здесь было белое пространство, отделенное от воды жалким пунктиром и одно кривое слово "болото". Вовец достал черный маркер и аккуратно, стараясь сохранять масштаб, пририсовал заводь и березовое бревно. Точкой обозначил место, откуда выскочила чужая лодка. Свой маршрут по трясинам изобразить не решился, так как опасался ошибиться в направлении и расстоянии. Тем не менее, нарисовал его по памяти на полиэтиленовом пакете, в котором лежал хлеб. Получилась этакая разрисованная упаковка. После этого отправился по собственным следам в обратном направлении.
Пружинящий мох уже успел подняться, но впадины, оставленные ботинками, все же можно было обнаружить без особого труда. Вовец улегся поверх лодки и внимательно рассмотрел след. Длинные стебли сфагнума, покрытые узкими изумрудными листочками, перепутались и потому не могли полностью выпрямиться. Даже если на общем светло-зеленом фоне след оставался незаметным, приглядевшись, его можно было обнаружить благодаря этой спутанности. Удовлетворенный результатами исследования, Вовец продолжил путь.
Стоячее трясинное озерко он пересек на лодке, таким же способом достиг длинной заводи и затаился в камышах. Понаблюдав с полчаса, решил, что мастера вождения летающих лодок снова оседлали своего стального, пардон, алюминиевого коня и отбыли восвояси. Еще больше укрепился в этом мнении, когда из тростника на воду вывалился утиный выводок и неспешно направился в сторону озера. Выждав, пока утята с мамашей проплывут под березой, Вовец повторил их маршрут.
Но вначале снял и сложил в каяк одежду, вложил внутрь весло, достал и надел ласты, маску для ныряния, дыхательную трубку. Уселся на кромку берега, сразу погрузившегося в темную воду. Стянул в узел резиновый фартук на кокпите лодки и завязал куском капронового шнура. Резко перевернул каяк вверх дном. Тот, словно длинный желтый поплавок, закачался на воде, внутри забренчало разное имущество. Вовец навалился на носовую часть, притопив её, и принялся толкать лодку под плавучий берег.
Толщина лавды, сплетенной многолетними корнями, оказалась сантиметров сорок, и он с трудом затолкал под неё каяк. Зато снаружи ничего не было заметно. Образовался продолговатый бугорок, но ничем особо не примечательный. Поверхность здесь свободно проминалась ногой и ходила ходуном. Запомнив место, Вовец, болтая ластами, чтобы держаться на поверхности, тихонько поплыл в сторону поваленной березы, стараясь не запутаться в длинных стеблях кубышек и водорослях.
Сильный удар сдвинул бревно с места. В месте удара остался след, словно мощная, но ужасно тупая пила прошлась: содранная береста свисает рваными лентами, длинные щепки щетинятся кверху. На воде колыхались радужные бензиновые пятна. Удовлетворенный осмотром, Вовец взял в рот загубник дыхательной трубки, поправил маску и без всплеска погрузился в темную воду. Глубина здесь была около двух метров. Мелкая торфяная взвесь поглощала свет, и возле дна царил сумрак. Вовец вынырнул за бревном, чуть приподнял голову над водой, чтоб оглядеться, и снова нырнул. Снова появился уже под свисающими ветками и листьями у торфяного берега. Осмотрелся, стараясь не отсвечивать на солнышке стеклом маски.
На островке кто-то из молодых долбаков широко расставив ноги выедал глазами бинокль, медленно перемещая его вкруговую. Резиновая лодка с двумя пассажирами тихонько курсировала вдоль берега. Еще одна "резинка" приткнулась у кустов в сотне метров от Вовца, но в ней никого не было. Очевидно, её экипаж лазил по болоту, разыскивая Вовца. В глубине залива болталась дюралевая "казанка". Пасут на выходе, понятно. Он набрал в легкие воздуха, оттолкнулся от берега и, бодро работая ластами, вытянув вперед руки, направился обратно к березе.
Здесь, у заводи, он оказался невидим с лодок. Заметить могли только с островка и то, если он встанет на берегу или высунется чересчур далеко. Но он ведь не дурак. Он постарается вести себя тихо и незаметно. Сейчас его задача - проверить, что оставили на дне потерпевшие кораблекрушение. Даже какие-нибудь пустяковые безделицы могут многое рассказать о своих хозяевах.
Поскольку глубина немногим превышала человеческий рост, не требовалось никаких усилий для ныряния. Вода хорошо прогрелась за несколько недель жары, особенно у поверхности, и нырять можно было подолгу. Единственное неудобство - избыточная плавучесть. Если бы имелся специальный свинцовый пояс или хотя бы камень, не приходилось бы все время работать ластами, преодолевая выталкивающую силу воды.
Вовец принялся методично обшаривать торфяной ил в месте маленькой катастрофы. Ил оказался наредкость глубоким. Рука могла уйти в толщу по плечо. Но чем дальше, тем плотнее становилась торфяная грязь, так что упавшие предметы не могли погрузиться слишком глубоко. Вначале Вовец нашел ржавую консервную банку, чуть ладонь не поранил об острые края. Потом вышарил солнцезащитные темные очки в модной импортной оправе. Снял маску и померял. Ничего, плотно сидят на носу, так что их обладатель не очень толстомордый, худощавый скорее, и при деньгах, раз может позволить себе довольно дорогое украшение. Такие рублей полтораста, по крайней мере, стоят. А зрение у него отличное, стекла без диоптрий, просто затемненные.
