Керен Певзнер - Исповедь убийцы
Сколько, однако, мыслей начинает вертеться в голове, когда находишься в состоянии ступора!
Телефон зазвонил снова. Одновременно я вспомнила слова давешнего эксперта насчет орудия убийства — я тогда не поняла смысла. Он проворчал тогда: «Все то же самое». Теперь понятно — все то же самое, что и в предыдущем случае с этим… как его? Да, Моше Зискиным.
Телефон замолчал, потом зазвонил снова. Я посмотрела на него с ненавистью, но все-таки, включила переговорник. Мне подумалось вдруг, что звонить мог и следователь.
— Алло, кто это говорит? — я повторила вопрос дважды, по-русски и на иврите.
— Здравствуй, милая, — произнес на иврите тихий, вкрадчивый голос. Не узнаешь?
Бархатный такой голос. Противный.
— Кто вы? Откуда вам известен мой телефон? — этого идиотского вопроса я могла и не задавать. Кто хотел, с легкостью мог его узнать, сама же указала на дверной табличке. Терпеть не могу выглядеть глупой, поэтому тут же разозлилась. — Что вам от меня надо?
— Тебе понравилось вчерашнее представление? — поинтересовался голос. Теперь он звучал еще мягче, будто убаюкивал меня. — Ты, наверное, никогда такого не видала? Хочешь, я расскажу, как это все происходило? В подробностях. Тебе будет интересно. Рассказать?
— Нет, не надо! — выкрикнула я.
— Да? Что ж, как хочешь. До свиданья, милая, еще увидимся. Доброго утра тебе.
Я судорожно выключила телефон и добрым словом помянула нашу родную полицию, обязывающую автомобилистов иметь в машине прибор, позволяющий разговаривать, одновременно держа руль обеими руками. Я была в таком состоянии, что запросто сверзилась бы в кювет, будь телефон у меня в руках.
Уже на окраине Тель-Авива я поняла, что не в состоянии ехать дальше. Пришлось остановиться на первой же улице и попробовать собраться с мыслями.
«Позвонить Борнштейну, — подумала я. — Черт, и как же я не записала его номер?»
Телефон зазвонил снова. Я со страхом нажала на кнопку:
— Где тебя носит? — услышала я знакомый голос. — Ты что, не могла позвонить? Даша сказала, что ты задерживаешься на работе, — раздался в трубке знакомый голос.
— Дениска, милый, прости, со мной тут такое произошло! Это просто ужас какой-то. Ты знаешь — Когана зарезали!
— Какого Когана? — Денис был в растерянности.
— Соседа моего, психоаналитика. А я тело нашла, потом слышала, как убийца по коридору бродит, ко мне ломится, — я была в таком возбуждении, что тараторила, не переставая, — потом полиция сказала, что будто бы я могла убить, то есть, не я, а убийцей могла быть женщина. А какие там женщины кроме меня, то есть, я хочу сказать… — я задохнулась — то ли от скорости, с которой выпаливала всю эту чушь, то ли от страха.
Денис секунду подождал продолжения, потом осведомился:
— Где ты сейчас? — вопрос прозвучал так, будто в ответ непременно должно было последовать: «В морге».
— Я в Тель-Авиве, на улице Амасгер… Ты подожди, я же еще не сказала тебе самого главного — мне сейчас звонил убийца! — Не двигайся с места, я сейчас подъеду.
Денис работает в тель-авивской компьютерной фирме под названием «Офаким», что в переводе с иврита означает горизонты. Но то же название носит еще и маленький городок на юге Израиля — у нас их называют «город развития». Это эфемизм такой, на самом деле означает: «дыра дырой».
Поэтому я часто подшучиваю над ним: «Я-то думала, что ты в Тель-Авиве работаешь, а ты, оказывается, в Офакиме.»
Денис знал Когана, когда он приходил ко мне на работу и у меня были клиенты, он заглядывал к психоаналитику и они пускались в пространные размышления о тайнах мозга, подсознании и прочей мистике. Денис тут же вспоминал свою любимую психолингвистику, а Коган — Антона Лавена, певца сатанизма. В общем, кто это говорил, что женщины болтушки?
Мой друг обладает общительным характером, можно сказать, что у него есть харизма. Если бы он был политическим лидером, за ним пошли бы, не взирая на программу и устав. Просто он к себе притягивает. И со всеми он находит общий язык: с маклером Додиком, молодым сутуловатым юношей, фанатом кампьютерных игр он обсуждает последние версии «DOOM», пухлой секретарше нашего адвоката что-то объясняет насчет диеты, хотя, как мне кажется, ее габариты вполне устраивают начальника, выходца из Марокко. Он никому не старается понравиться, но когда приходит ко мне, почему-то дверь в мой кабинет открывается чаще, чем мне того бы хотелось.
Я искала свободное место для машины. Хотя парковка в этом городе нонстоп заслуживает отдельного разговора, мне удалось приткнуть свою маленькую «Сузуки» в узкую щель между «Крайслером» и «Шевроле» на боковой улочке. Позвонив Денису, я объяснила ему, где нахожусь. Он подъехал через десять минут.
— Садись.
Мы выехали с забитой машинами Амасгер и поехали в центр города. Припарковавшись на стоянке внутри недавно построенного торгового центра каньона, мы с Денисом зашли в уютное кафе «Капульски» и присели за угловой столик. Посетителей в эти утренний час не было вообще. Мы были с ним одни. Официантка принесла меню. Денис заказал себе кофе-экспресс, а мне чай и кусок творожника с черной смородиной. Он уже давно изучил мои вкусы.
Когда официантка, принеся заказ, отошла, Денис обратился ко мне:
— Рассказывай.
Я начала подробно перечислять все события вчерашнего вечера. Денис слушал, не перебивая. Закончила я пересказом сегодняшнего телефонного разговора.
— Вот так-так, — сказал он чуть растерянно. — Называется, срочный случай…
— Что? — я не поняла. — Какой срочный случай?
— У тебя на двери написано: в срочных случаях звонить по номеру такому-то, — рассеянно пояснил он, думаю о чем-то. — Вот он и позвонил, видать срочный был случай…
— И ты еще смеешься!? — не на шутку разозлилась я. — Я в таком переплете, а ты издеваешься.
— Ты что? — Денис оторопело уставился на меня. — Ничего я не смеюсь, успокойся. Я просто думаю… Прежде всего, надо позвонить твоему следователю, — решительно сказал он. — Пусть начнет прослушивать твой телефон.
Я скривилась.
— Еще чего! Хуже, чем подглядывать.
— Что делать, Леруня, надо!
— И они будут прослушивать все мои разговоры? Потом, какой именно телефон, у меня их три: дома, в конторе и вот этот, — я ткнула пальцем в сотовик, лежавший на столе.
Будто услышав мои последние слова, телефон немедленно подал голос.
— Доброе утро, Валерия, — сказал Михаэль Борнштейн.
— О! — воскликнула я с облегчением. — Бог услышал мои молитвы. Я хотела вам позвонить, а номера не знаю.
— Что-нибудь новое вспомнили?
— Не вспомнила, а случилось. Мне звонил убийца.
— Вы уверены? — поинтересовался Борнштейн. Голос у него был скучный, казалось, он там зевает, прикрывая из деликатности трубку.
— Конечно уверена! Он спросил, как мне понравилось вчерашнее представление. И сказал, что мы еще встретимся. И сказал, что мне, наверное, страшно было одной в помещении.
— На каком языке он с вами говорил?
— На иврите, разумеется, но у него, по-моему, есть акцент.
— Вы не могли бы определить, какой?
— Обычно он бывает у аргентинцев, проживших в Израиле много лет… Да, точно, он сказал в конце разговора «Доброе утро», так принято в испанском языке!
— Где вы сейчас находитесь?
— Я в кафе «Капульский» в Тель-Авиве.
— Я же просил вас не уезжать далеко, — недовольно сказал Борнштейн.
— Во-первых, это недалеко. А во-вторых, убийство еще не повод, чтобы не заниматься своей работой, — сердито заметила я. — У меня важные дела в Тель-Авиве.
Он неопределенно хмыкнул, потом спросил:
— Когда вы сможете быть у нас в управлении? В пять часов годится?
— Да, я приеду.
— Запишите мой телефон, если что, звоните напрямую.
Он отключился. Я внесла его номер в память своего телефона и сказала Денису:
— Борнштейн пригласил меня к себе в пять часов в полицию.
— Обязательно попроси прослушивание.
— Может, и телохранителя попросить?
— Не помешало бы, — Денис даже не улыбнулся. — Во всяком случае я был бы за тебя спокоен. У тебя талант влезать в разные истории.
Это он намекает на историю с покупкой квартиры. После развода с мужем (но эта совсем другая история, не менее занимательная), я решила купить себе квартиру и перестать мыкаться с ребенком по съемным углам.
Из всех равноудаленных от центра городов выбрала Ашкелон. Хотелось ходить пешком на море. Да и городок выглядел чистым и уютным. Улицы были засажены цветущими пунцианами. Пунциана — это дерево, которое когда расцветает, покрывается гроздьями алых цветов. В сочетании с зелеными листьями и синим небом получается необыкновенно.
Я наняла маклера. Его звали Додик (впоследствии я сняла контору в здании, где он работал). Он показал мне несколько квартир. Так как с деньгами у меня было негусто, я выбирала лучшее из дешевого. И нашла эту, в которой мы с Дашкой сейчас живем. Меня очаровала кухня — огромная как салон, настоящая столовая. Единственное, что смущало — название улицы. На иврите это Симтат апорцим, что в прямом переводе звучало как «Разбойничий тупик». Если еще учесть, что район назывался Шимшон, в честь библейского героя Самсона, то я могла смело писать адрес на конверте: Разбойничий тупик на Самсоньевке.
