Владимир Саксонов - Меркурий в петлице
— Эта? А, трофейная…
По квадратику лягушачьей расцветки с изображением Гитлера надпечатка готическим шрифтом: “Курлянд”. Фашистская марка для оккупированной территории Прибалтики…
— Идите сюда, — позвала Рита. — Эти марки выпущены уже после нашей победы.
ПАЧКИ РАФИНАДА
Через несколько дней наряд Глаузиня дежурил на почте.
Особняк, в котором находился международный отдел почтамта, стоял на тихой окраинной улочке, обсаженной шеренгой сосен.
После порта здесь показалось тесно и скучно.
В комнатах, заваленных мешками с письмами, ящиками и коробками, пахло подпаленным сургучом, валялись обрывки шпагата…
В самом большом помещении разноформатные столы с высохшими лужицами чернил образовали нечто похожее на конвейерную линию. По этому конвейеру руки девушек передвигали коробки и ящики — посылки, которые жители Риги получали из-за границы, и посылки туда, за рубеж.
Глаузинь и Сергей проверяли по описям наличие вещей, просматривали, уплачена ли за границей таможенная пошлина, и, если оказывалось, что нет, назначали ее, оценивая стоимость присланного.
На кораблях таможенник — лицом к лицу с людьми. А здесь, здесь только вещи, и трудно, может быть даже невозможно, понять, кто стоит за этими вещами.
Сергей читал имена получателей. Они ничего не говорили ему. Но те, кто их носил, почему-то не вызывали у него симпатии. Он понимал, что в этом своем чувстве не прав. Жизнь разбросала людей в разные края, а они по-прежнему близки, обмениваются подарками, иногда, на его взгляд, нелепыми, даже глупыми.
Вот например, кто-то отправляет в Швецию среди разных вещей четыре пачки рафинада. Все-таки странно…
Сергей повертел в руках пачки, прощупал, проверил упаковку. Все в порядке… Достал сигарету, закурил, повернулся к Глаузиню. Тот внимательно наблюдал за ним.
— Есть подозрение, Сережа?
Сергей кивнул, слегка оторопев от этого ласкового обращения, и, словно только теперь осознав, что надо делать, решительно положил пачки на весы.
— Правильно, — сказал Глаузинь.
— Вес больше, чем должен быть! — заволновался Сергей, пристально глядя на стрелку весов.
— Вскрывай.
“…Между кусочками сахара, — писал Ястребов в акте, — обнаружено кольцо платиновое с бриллиантами (вес платины — 5,2 г) кольцо золотое, с бриллиантом, три золотых кольца и золотые часы дамские…”
— Старый способ, — сказал Глаузинь. — Но иногда, как видишь, им пользуются…
И стал проверять новую посылку. Через минуту невозмутимый латыш тихо выругался.
— Что такое?
— Посылка лондонской компании “Хаскоба Лимитед”. Вот реклама, посмотри…
На первой странице Сергей увидел картинку — советская семья восторженно всплескивает руками над посылкой из Англии: небритый отец в допотопном пиджаке, мать в платочке, повязанном по-крестьянски, их маленькая дочь — не девочка, а какой-то хилый уродец!
— Изъять ее! А, Эвалд Августович? Давайте…
Глаузинь покачал головой.
— Оставим, пусть получатель посмотрит! Может, гордость заговорит?
— А кто получает-то?
— Рижский житель, — сказал Глаузинь, — какой-то Куралюн.
— Куралюн?
Сергей долго смотрел в окно, на кроны сосен. У него было такое чувство, будто он увидел потайную дверь, а открыть ее не умеет. А может, он действительно слишком подозрителен?
***Сергей впервые присутствовал на оперативном совещании в кабинете начальника таможни.
Каждый инспектор, докладывая о работе за месяц, анализировал методы сокрытия контрабанды.
Начальник таможни Николай Петрович Костюков, слушая инспекторов, щурил веки и размеренно постукивал толстым цветным карандашом по сафьяновой крышке блокнота.
Говорил Глаузинь:
— Хочу обратить внимание товарищей на почтовые отправления. Недавно инспектор Ястребов обнаружил золотые вещи в пачках рафинада. Есть и еще кое-что. В последнее время часто используются детские игрушки… Кто-то нащупывает связь, испытывает нашу бдительность. Так, например, внутри детской куклы обнаружены ржавые часы. Зачем посылать негодные часы? Только для того, чтобы проверить, начеку ли таможня. И еще. В механизме будильника была обнаружена платина.
— Как обнаружили? Потрясли часы? — быстро спросил Костюков.
— Я их завел. Часы не пошли. Это вызвало подозрение, — ответил Глаузинь. — Двести граммов платины.
— Ясно, товарищи? Продолжаем!
Архангельский — инспектор, обычно дежуривший на аэродроме, открыл блокнот:
— У меня есть свежие факты контрабандного вывоза советской валюты.
Костюков кивнул:
— Рубль-то подорожал!..
— В частности, применяется сокрытие в играх. Скажем — нарды. Кубик величиной с четверть кусочка рафинада, а в него сумели вмонтировать несколько крупных купюр наших дензнаков. У одного туриста в книге было вырезано отверстие для дорожных шахмат. Спросили: зачем? Он ответил: “чтоб не потерять шахматы”. Но я вскрыл доску…
— Пошли, значит, на риск? А если бы ничего не оказалось? — улыбнулся Костюков.
— Купил бы за свой счет новые в киоске сувениров. Там их сколько угодно! — ответил Архангельский и, переждав смех, добавил: — Но мне поведение этого туриста не понравилось. И не зря. В доску были вклеены советские деньги.
Архангельский сел.
Начальник таможни посмотрел на Сергея:
— Прошу.
Сергей встал, чувствуя, что краснеет. О чем он мог рассказать? О матросе с “Моники Смит”? Или о Гауптмане?
Он кашлянул:
— Я тоже о почте…
И стал рассказывать о Куралюне.
…— Установлено, что за последние два месяца он получил шесть посылок — и все от “Хаскоба Лимитед” Нейлоновые шубы, белье, обувь…
— Это потребительские товары, оплаченные пошлиной. В чем вы усмотрели криминал?
— Но шесть посылок! И потом… — Сергей рассказал о похищении марок у старшего штурмана “Редера”, о Гешке и “Колумбе”.
Костюков задумался.
— Пока все это не связывается… Вы не узнавали в комиссионных магазинах, не сдавал ли туда вещи на продажу этот Куралюн?
— Нет.
— Проверьте. Только предупреждаю: бдительность, но не подозрительность!..
…Сергей остановился у подъезда таможни и, подняв воротник шинели, старался прикурить. Он обязательно должен распутать это дело.
ТОЛЬКО С ТОРГОВЦАМИ
И снова почта.
Увидев Сергея, девушка штемпелевавшая конверты, улыбнулась ему, как знакомому.
Она стукнула тяжелым штемпелем по конверту, от которого тотчас взлетело облачко белой пыли, хотела что-то сказать, но отвернулась и сладко чихнула.
— Будьте здоровы!
— Спасибо! А все эти заграничные отправления! — Девушка снова стукнула штемпелем и снова чихнула.
— Придется вам попросить у начальника почты противогаз.
Девушка рассмеялась, заколотила штемпелем. И каждый раз после удара взвивалось облачко пыли.
Сергей машинально читал адреса на конвертах: “Канада, Торонто, Джону Тацинскому”, “Рим, Италия, Беццуоччи”, “Мистеру Голдшлагу, Балтимора, США”. Девушка оставила штемпель вынула платок и уткнулась в него.
Сергей взял штемпель, взвесит его на ладони и пошутил:
— Уж не пудрой ли вы его нашпиговали?
— Какая пудра? Тальк. Просто мучение!
Сергей хлопнул по конверту. Поднялось белое облачко.
Глаузинь, проходя мимо, спросил:
— Новую квалификацию получаешь?
И тут Сергей вспомнил выставку Рыбника, руки, пересыпающие марки тальком.
— Эвалд Августович, — Сергей даже не мог сдержать дыхания, так он волновался, — кто у нас зарегистрирован на почтамте под абонементным почтовым ящиком 242?
Глаузинь внимательно посмотрел на него.
— Что случилось?
— Тальк!
— Тальк?
— Тальк! Вы понимаете… тальк! Им же пересыпают марки, чтобы не склеились. А этих конвертов — сорок штук!
Глаузинь набрал номер телефона начальника почтамта.
— Двести сорок второй почтовый абонементный ящик для заграничных отправлений зарегистрирован на имя Феликса Куралюна!
***…Куралюн сложил письма в аккуратную пачку, закурил и, сидя за столом, время от времени посматривал на конверты.
Шестнадцать штук. Сегодняшняя почта. Сейчас он их вскроет и прочтет. Потом сделает необходимые расчеты и запишет все в книгу. Затем возьмется за ответы на эти шестнадцать плюс три, оставшиеся со вчерашнего дня.
Он посмотрел в окно. Люди переходили улицу на перекрестке, шли мимо, ждали на остановке троллейбус. Рабочие, служащие, студенты… А кто он? Для всех — маляр.
Да, маляр. Иначе могут быть неприятности, а они не для умных людей. Он усмехнулся и стал перебирать конверты. Письмо от “Хаскобы”. Его хочется прочитать в первую очередь. Но прежде всего дело, очередные операции. А письмо от “Хаскобы” можно положить вот сюда и, занимаясь делом, иногда на него посматривать: поднимает настроение…
