Владимир Саксонов - Меркурий в петлице
Появился Гауптман, застрял на пороге.
— Потерял свои марки? — переспросил Сергей и, принимая бумагу, посмотрел на Гауптмана, потом на капитана. — Весьма сочувствую.
Сергей просмотрел “объяснительную записку” Гауптмана.
— Не сходится, тут указано всего двадцать пить рублей — те, что у вас конфискованы. Но ведь вы еще пили, тратили деньги…
— Я продал еще… — хрипло начал матрос, но Сергей перебил:
— Почтовые марки, — он не спросил, он произнес это совершенно твердо.
Гауптман растерянно кивнул.
— На какую сумму?
— Десять рублей…
— Укажите, — сказал Сергей и взглянул на капитана.
От благодушия не осталось и следа. Выкрикнув что-то, он поднялся, позвал стюарда, снова сел, и все это не отрывая холодных бешеных глаз от красного лица Гауптмана.
В салон постучали. Вошел старший штурман.
— Ваши марки продал он, — все еще глядя на Гауптмана, проговорил капитан. — Господин инспектор каким-то образом заставил вора признаться…
“Вот ты как! Сразу про воровство вспомнил, — подумал Сергей. — Еще бы, покушение на частную собственность…”
Сергей мельком взглянул на остолбеневшего штурмана, усмехнулся про себя: “Законно!”, как сказал бы Гешка…” — и достал чистый бланк:
— Надо составить акт.
Коллекционер крутил головой, словно от зубной боли, его залысый лоб багровел.
— Где мои марки?!
Капитан буркнул что-то, старший штурман замолчал; поправив на коленях брюки, сел в кресло, тоже уставился на Гауптмана горящими глазами.
— Итак, вы продали их за десять рублей? — спросил Сергей. — Это правда? Одну только марку с Колумбом у вас купили за три рубля…
— О-о-о! — простонал штурман.
— Десять рублей за все, — тупо повторил матрос.
Сергей понял: “Не врет”, — и принялся составлять акт.
Он писал и слышал, как постукивают по столу ногти розовощекого, слышал разъяренный шепот старшего штурмана:
— Десять рублей!.. Я собирал эту коллекцию двенадцать лет! Где она? Где мои марки, свинья?!
— Двадцать пять и десять, — сказал Сергей, глядя на розовощекого. — Всего тридцать пять рублей. Прошу уплатить этот штраф, господин капитан, в счет незадержанной контрабанды.
— Но, господин инспектор! Он и так пропил свой заработок за месяц вперед. А теперь я должен платить мои деньги за его удовольствия? Забирайте его, пусть работает в вашем… как это называется? Есть у вас лагерь?
— В каком лагере? — удивился Ястребов.
— Ну, в этом — на пятнадцать суток…
— Таможенники охраняют экономические границы своей страны. Воспитывать иностранных моряков не наша обязанность. И… — Сергей улыбнулся, — так можно растерять команду, господин капитан!
— Я все равно выгоню его в Бремене, — буркнул розовощекий, стараясь взять себя в руки.
Гауптман отступил к двери.
“Вон!” — покосился на него капитан.
Старший штурман вскочил, бросился следом. Капитан принялся отсчитывать деньги.
… Возвращаясь с дежурства и поглядывая сквозь заплаканное окно трамвая на сонную Ригу, на мокрых голубей в карнизах озябших домов, Сергей хмурился, вспоминая, как смотрел на него Глаузинь. После “Редера”, уже перед рассветом, они оформляли отход шведского теплохода. Сергей старался быть внимательным… Ему показалось, что боцман — у этого рыжебородого было лицо прожженного плута — что-то тайком пронес в свою каюту. Оставив Глаузиня, Сергей пошел следом.
Он проверил у боцмана декларацию — только и всего. Глаузинь же, узнав об этом, извинился перед иностранцем. А Сергею, когда они сошли на берег, сказал: “Подозрительность к хорошему не приводит!”
Больше он об этом не говорил. Зато, обращаясь к инспектору Васе Краснову — третьему в их смене, — рассказал о нескольких неприятных случаях, вызванных излишней подозрительностью. Рассказывал он, как всегда, спокойно и даже невозмутимо, но по тому, как часто путал русские и латышские слова, Сергей понимал: старик волнуется.
— В прошлом году в наш порт приходили сотни иностранных кораблей, и, если подозревать, что всюду есть контрабандисты, это будет неправильно и плохо!
— Но мировая статистика считает, что только десять процентов контрабанды оседает в таможнях! — попытался возразить Сергей.
— Поэтому и надо быть внимательным, — отозвался Глаузинь.
…Вытирая в коридоре ноги о коврик, Сергей услышал, как в ванной фыркает под краном Гешка, и хотел быстро пройти в свою комнату. Но Гешка высунул из двери мокрое лицо, просиял:
— Здрасьте, дядя Сереж! Что я придумал! Вы меня в воскресенье возьмете на катер?
— Посмотрим, — сказал Сергей. И добавил: — Зайди, когда умоешься.
— А я уже! — Гешка схватил полотенце, скомкав его, стал тереть лицо.
— Вот что, — сказал Сергей. — Марка твоя с Колумбом — краденая.
— Как? — Гешка чуть не выронил полотенце.
— Понимаешь? Человек — моряк один из ФРГ — много лет собирал редкие марки. Читал их, как вот ты и Рита Августовна, а забулдыга с его же корабля украл и все пропил здесь, в Риге.
— А этот теплоход придет еще в Ригу? — глядя в пол, спросил Гешка.
— Наверное, придет…
Гешка сорвался с места, хлопнул дверью своей комнаты и через минуту вернулся.
— Возьмите, — протянул он Сергею “Колумба”, — когда придет корабль, отдайте ее хозяину. Не нужна она мне!
— И вот еще что, — голос Сергея почему-то стал хриплым, — ты, брат, не расстраивайся. У меня, честно сказать, тоже неприятности. Надо уметь их переживать. Понял?
ФИЛАТЕЛИСТИЧЕСКАЯ ВЫСТАВКА
Выставка известного в Риге филателиста Михаила Петровича Рыбника разместилась в конференц-зале редакции одной из газет. На стенах пестрели сотни марок. И на этом веселом ярком фоне фигура самого Рыбника, седеющего человека в потертом старомодном костюме, выглядела весьма скромно. Он стоял с указкой около стенда и, морщась от света юпитеров, что-то объяснял группе пионеров. Рядом возился кинооператор.
“Это тебе не пижон, не “оптовый покупатель”, — подумал Сергей, вспомнив Куралюна и с симпатией поглядывая на Рыбника.
Рита подвела его к стенду:
— Вот наша первая послереволюционная марка. Я вам о ней рассказывала. А здесь собраны марки союзных республик — тоже от самых первых. Видите? Армения…
Они переходили от стенда к стенду. Рита, сдержанная, несколько даже скованная вначале, увлеклась и рассказывала живо, с подробностями.
Потом улыбнулась, взглянула на Сергея.
— Вам не скучно?
Она словно не спрашивала, а говорила: “Вам ведь не может это показаться скучным, я знаю”.
— Только что подумал… Хорошо, когда коллекционер много знает. После ваших рассказов и для меня марки оказались неожиданно интересными.
Рита опять улыбнулась.
— И все-таки, чтобы вам не было скучно, давайте посмотрим марки, с которыми связаны курьезные истории. Вот взгляните, пожалуйста… В 1497 году моряк Джон Кабот открыл остров Ньюфаундленд. Через четыреста лет в честь этой даты на острове выпустили большую серию марок. Одну из них вы видите — на ней изображен корабль Кабота “Метью”. Вернее, должен был быть изображен. А это совсем не тот корабль…
— То есть как не тот?
— Не тот. Установлено, что это “Святая Мария”, флагманское судно все того же Христофора Колумба.
— Опять Колумб!
— Да. С ним вообще много курьезов, филателистических конечно. Здесь нет тех марок, которые выпущены в США в 1892–1893 годах в честь четырехсотлетия открытия Америки. Но я знаю, что на одной из них Колумб смотрит на приближающийся американский берег чисто выбритый, а на другой — сходит на тот же берег с длиннющей бородой… Художники не договорились!
…Они приближались к выходу из конференц-зала. Сергей опять увидел Рыбника. Теперь филателист разговаривал с тремя мужчинами, в которых сразу можно было узнать иностранцев.
“Швейцарская делегация, — догадался Сергей, подойдя поближе. — Вчера прилетели… Архангельский со своим нарядом их принимал”.
Рыбник укладывал в конверты марки, присыпая их белым порошком. Гости кланялись, благодарили.
— Он дарит марки иностранцам? — спросил Сергей.
— Может быть, обменивается, — сказала Рита. — Обмен марками — тоже культурные связи.
— Понятно. А зачем он сыплет туда эту пудру?
— Тальк. Чтоб марки не склеились, — ответила Рита, останавливаясь у небольшого стенда.
— И все-таки политических курьезов в филателии, наверное, больше, чем географических. Правда?
— Вот вы уже и начинаете читать марки…
— Я знаю о марках несуществующей республики Южно-Молуккских островов.
— Гешка рассказал? — ласково усмехнулась Рита. — Да, таких примеров немало. Марка Петлюры. Пока ее печатали за границей, Петлюру выгнали с Украины. Или вот… посмотрите.
