Джон Берли - Уайклифф и последнее жертвоприношение
— Вы сказали — Мореск?
— Так точно, сэр.
— Это ведь рядом с Дюлоу, где мы, помните, недавно расследовали убийство…
— Да, сэр, только это чуть ближе к Труро, на другой стороне реки.
— Да что там у них в районе творится?!
— Трудно сказать, сэр. Наверно, озверели от весеннего тепла, сэр.
Люси Лэйн всегда примерно так отвечала на риторические вопросы.
Уайклифф, вздохнув, повесил трубку. Годами отработанный механизм расследования сам сработает — никаких инструкций подчиненным давать не нужно. Детектив Керси сейчас соберет мобильную группу, а местный инспектор вызовет полицейского врача, известит родственников, проведет формальное опознание, а затем доложит коронеру.
Но все равно Уайклиффу необходимо прибыть на место преступления, а уже там, основываясь на собственных впечатлениях, решить, будет ли он сам заниматься расследованием или нет.
Он искоса взглянул на Хелен:
— Убийство в Мореске, рядом с Труро.
— Ну что ж, я заварю кофе.
Нет, Хелен не оставалась бесчувственной к трагедиям, но когда насилие ежедневно вплетается в ткань своей жизни, хочешь не хочешь, а приходится быть толстокожей, чтобы выжить в этом кошмаре.
— Ты вернешься сегодня вечером, или как?
— Не исключено, что вернусь. Туда всего пятьдесят миль с лишком.
— Этот лишек иногда и за ночь не преодолеешь… — Хелен невесело усмехнулась. — Ну ладно, я соберу тебе сумку и суну в машину. Поезжай и постарайся держаться достойно…
Да, вот такое у него получилось Пасхальное воскресенье.
Вообще-то, в словах Хелен был резон. Дорога петляла, изворачивалась и словно пыталась сбросить человека в машине куда-нибудь под откос. При этом Уайклифф был неважным водителем — все его навыки обращения с техникой ограничивались умением виртуозно открывать банку пива. Поэтому поездка заняла заметно больше времени, чем он планировал. «Надо свернуть влево у Трезильяна», — сказал он самому себе и свернул. После этого он попался в густую сеть узких проселочных дорог, петляющих и изрытых колдобинами, по которым ездили солидные люди в больших, крепких машинах; они при виде малолитражки Уайклиффа останавливались и снисходительно пропускали его вперед, наблюдая за тем, как он измученно крутит руль вправо-влево вокруг буераков…
Он добрался до Мореска, когда часы на церкви пробили двенадцать раз.
Глава вторая
Мореск вместе с небольшой рощицей на противоположной стороне Труро — это почти все, что осталось от того древнего леса Морруа, куда в незапамятные времена бежал Тристан со своей Изольдой, но был в конечном итоге настигнут королем Марком.
Хотя деревенька Мореск почти примыкала к Труро, Уайклифф здесь оказался впервые. Он остановился на площади, которая с одной стороны выходила на берег реки. Рыбацкие лодки валялись, накренясь, на прибрежной гальке, и пара лебедей вразвалочку расхаживали вокруг автозаправочной станции при гараже. Привычная провинциальная обстановка.
Сквозь кроны деревьев он разглядел церковь — она стояла слева, ее отделяло от площади довольно внушительное здание. Уайклифф вылез из машины, нашел дорожный указатель и уже через пару минут оказался у церковных ворот, где под недреманным оком полицейского толпилось сборище зевак.
— Инспектор Рид в церкви, сэр! — доложил важный полицейский.
Уайклифф вошел в церковь. Притвор казался погруженным в глубокий мрак, хотя алтарь был залит ярким светом, словно съемочная площадка в кино. У ступенек, ведущих в алтарь, беседовали трое. Один из них обернулся, узнал Уайклиффа и подошел поздороваться. Это был инспектор Рид.
Рид в свое время работал вместе с Уайклиффом в нескольких расследованиях. Это был полный блондин, с мясистым подбородком, несколько нависающим над тугим воротничком. Поросль редких рыжих волос окаймляла лысину, словно тростник вокруг озерца.
— С прибытием вас, сэр.
Рид провел его к ступенькам в алтарь. Под ногами у них лежали специальные дощатые мостки, чтобы сохранить возможные следы или улики до тех пор, пока обследование места преступления не завершится.
Тело было распростерто на ступеньках алтаря, у самых ног статуи Христа. Сразу бросалась в глаза жуткая рана на голове, в области макушки.
Уайклифф остановился и глядел на труп женщины, чьи земные заботы теперь, очевидно, стали его проблемой, Уайклиффа… В насильственных смертях его всегда глубоко шокировало то, с какой легкостью обрывается нить жизни. Но тут присутствовало еще что-то, тревожное, необычное…
— Ее убили не в этом положении, тело перемещали после смерти, — вылетел у Уайклиффа самый простой вывод, но от него просто требовалось что-то сказать, и ничего более глубокомысленного ему на ум не пришло.
Рид, ухмыльнувшись, заметил:
— Конечно. Более того, ее протащили сюда от кафедры. Там на плитках пола следы крови, и по пути тоже.
Уайклифф никак не мог отвести глаза от тела. Никогда еще он не сталкивался с убийством, которое производило бы столь резкое, ошеломляющее впечатление. Однако не так-то просто было выразить это самое впечатление в словах…
Распахивание блузки на женской груди во время изнасилования довольно обычное дело, но вот джинсы и трусики были сдвинуты вниз лишь настолько, чтобы обнажить темный треугольник лобка, но не ниже. Тело было оставлено распластанным на ступеньках алтаря, а пышные длинные волосы, темные и блестящие, были тщательно разложены так, что прикрывали сандалии Христа.
Это было похоже на этакую расстановку для позирования, которую скульптор-сюрреалист создает, чтобы шокировать публику. Но вот для этого позирования, как бы то ни было, женщину убили…
Мельком Уайклифф отметил, что на ногах убитой надеты старые и весьма поношенные тапочки.
— Вот в таком виде ее и нашли, сэр, — сказал Рид. — Никто тут ничего не трогал, разве что вот сняли покрывало, которым викарий прикрыл тело… Никакой обуви здесь не нашли, кроме этих старых шлепанцев на ней, а ведь она не могла прийти сюда В них по мокрой грязи.
— А вам не кажется вся эта сцена слишком нарочитой?
Рид прокашлялся.
— Мне на ум приходит слово «глумление»… гхе-гхе… Понимаете, если это и было сексуальное насилие, то оно явно не достигло результата! — Рид потер себе лысину огромной пухлой пятерней. — По-моему, это могло случиться ненарочно, но вот что именно замышлялось — это уж один Бог знает.
— А что она делала в церкви?
— Ну, она тут прирабатывала как «уборщица с расширенными полномочиями», что-то вроде того. Приходила сюда по субботам, вечерком, чтобы подготовить все к воскресной службе.
— Родственники у нее есть?
— Только сестра, ей уже сказали. Покойная была нe замужем. У нее было небольшое фермерское хозяйство, она работала там вместе с наемными работниками — супружеской парой. Все они извещены. Сестра ее живет в Тригг-Хаус, это рядом с церковью, она замужем за Эйбом Гичем, строительным подрядчиком… — Рид глянул исподлобья на Уайклиффа. — Что-нибудь отметили для себя интересного, сэр?
— А что тут может быть интересного?
Рид пожал плечами:
— Как что? Деньги! Гич получал контракты в двух графствах, и он из тех субъектов, кто всегда остается на плаву даже во время финансовых потопов… Я говорю так, потому что он имеет определенный вес в здешних местах.
— Родители покойной живы?
— Оба погибли в автомобильной катастрофе несколько лет назад.
Сержант Фокс, отвечающий в группе Уайклиффа за обследование места преступления, сделал первые фотографии. Ему предстояло снимать еще, но уже в присутствии патологоанатома.
Уайклифф обожал наблюдать за работой Фокса. Это было яркое зрелище. Приходил Фокс, долговязый, рассеянный, со своим помощником Коллисом, словно Дон Кихот с Санчо Пансой. Офис, берег реки, шоссе, ночной клуб, церковь — Фоксу было абсолютно безразлично. Казалось, он не выказывал ни малейшего интереса к обстановке вообще, но целиком концентрировался на деталях, которые словно выстраивались в его мозгу в определенный список, по степени важности. Пристально приглядываясь к каждому камешку, он вполне мог проморгать случайно возникшую перед ним гору…
Занятый этими мыслями, Уайклифф слегка обернулся к инспектору.
— А что с орудием преступления?
Рид протянул руку. На некотором расстоянии от тела, рядом с кафедрой, валялся длинный молоток с небольшой головкой.
— Странная штука, сэр, вроде тех, которыми на железной дороге чинят колеса…
Склонившись над молотком, Уайклифф отметил, что на металлической головке засохла кровь; следы крови виднелись и на плитках пола вокруг. Потом он вернулся назад, к ступенькам.
— Вероятно, тело пролежало здесь всю ночь. А какая погода тут была вчера вечером?
