Александр Щелоков - Босиком по горячим углям
Вы представляете, к чему это может привести? Проявит интерес пресса...
- Независимая не проявит, - сказал Караханов твердо. - Пусть вас не беспокоят пустяки.
- Если и центральные газеты...
- Подумаем. Ваше дело найти этого подонка. Об остальном я побеспокоюсь. Сегодня же позвоню Саидходжаеву...
От дома к айвану быстрым шагом подошел мужчина в белой рубашке. Поклонился гостям, затем приблизился к хозяину и стал что-то шептать ему на ухо.
- Обыщите сад! - повысив голос, приказал Караханов. - Загляните под каждый куст.
- Что случилось? - спросил полковник встревоженно и поправил наплечную кобуру.
- Какой-то поганец подкинул сторожевым псам суку. Теперь вместо того, чтобы стеречь дом, они устроили свадьбу. Камалетдин предполагает, что кто-то пытался проникнуть в сад...
Таштемир достал пистолет, отполз от края крыши и осторожно поднялся на ноги. Пройдя туда, где торец дома выходил на тупиковую улочку, стал высматривать путь отхода. Внизу в свете тусклого фонаря он увидел мотоцикл с коляской. На седле, поставив ноги на выхлопную трубу, боком устроился милиционер. Он спокойно покуривал, контролируя весь тупичок вплоть до выезда на Звездную улицу. На клеенчатом фартуке, закрывавшем вырез в люльке, лежала рация. Видно, предусмотрительный Султанбаев взял с собой сопровождающего.
Еще раньше Таштемир обнаружил на крыше связку длинных прочных жердей. Должно быть, хозяин дома замыслил обновить ограду веранды, которую густо обвивали виноградные лозы. Выбрав самую длинную и толстую слегу, Таштемир осторожно опустил ее с крыши, пока она не уткнулась в землю с глухим стуком. Милиционер не подавал никаких признаков тревоги. Его внимание отвлекала настроенная на дежурную волну рация.
Ухватившись за верх жерди, Таштемир заскользил по ней вниз и, едва коснувшись ногами земли, прыгнул на милиционера. От неожиданности тот растерялся и даже не пытался сопротивляться, когда холодный ствол пистолета уперся ему в затылок.
- Это ты, Пулатов? - узнав своего противника, шепотом просипел Таштемир. - Жить хочешь - веди себя разумно.
- Не стреляй, капитан, - умоляюще попросил милиционер. - Я всегда к тебе хорошо относился.
- Знаю, потому и не убил, - сказал Таштемир с нарочитой угрозой. Сейчас ты отвезешь меня на Центральный проспект.
- Не могу, капитан. Меня Султан в пыль сотрет!
- Не сотрет. Ты увидел, как из сада Караханова через забор перелез какой-то человек, и стал его преследовать, но не догнал. На Звездной он перепрыгнул через арык, сел в машину и укатил. Так и доложишь.
Понял?
Отобрав у Пулатова пистолет, Таштемпр сел на мотоцикл позади него. Уткнув ствол в бок милиттиоперу, скомандовал:
- Пошел!
Мотоцикл взревел, и они вихрем вылетели на Звездную улицу. У ближайшего перекрестка Тагптемир приказал:
- Стой! Слезай!
Ошеломленный Пулатов соскочил с седла. Его оружие и рацию Таштемир швырнул в люльку.
- Машину оставлю на углу Центральной. Там сапожник Гасан сидит в своей будке до поздней ночи.
Придешь, заберешь и уедешь. Если хочешь, позвони в управление, расскажи, что возил Иргашева. Хоп?
- Товарищ капитан... - взмолился Пулатов.
- Тогда молчи. Я тебя тоже сегодня в глаза не видел.
- Рахмат, капитан. Спасибо...
Таштемир дал газ и умчался от Пулатова, который растерянно топтался на месте. Доехав до сапожной будки, он слез с мотоцикла и быстрым шагом двинулся в глубь парка Комсомола - густой зеленый массив в центре города. Пришла пора подумать, где провести ночь. Пытаться вырваться из западни сегодня было бы безумием. После стольких неудач Султанбаев наверняка постарается взять реванш, и милиция до утра дремать не станет.
Место, куда он теперь шел и где его - он был в этом уверен - никто не станет искать, Таштемир знал давно. Это была старая парашютная вышка в парке, бездействовавшая уже долгие годы. В детстве Таштемир любил играть здесь в разведчиков. Ребята карабкались по крутым ступеням лестницы на верхнюю площадку башни, подбирались к самому ее краю и смотрели на город с высоты, с какой его видели вольные птицы. Таштемир первым делом отыскивал дом дяди Азиза. Он видел знакомый сад, цветники, айван, на котором полеживал дядя, пережидая жару, видел тетушку Нурихон, хлопотавшую у хлебной печи - тандыра, и ему приходили на память смешные слова песенки из старого кинофильма: "Мне сверху видно все, ты так и знай".
До вышки Таштемир добрался благополучно, никого не встретив. Оглядевшись, отодрал одну из обветшавших досок, которыми забили вход, протиснулся внутрь. В лицо пахнуло прелью. Где-то вверху заплескала крыльями испуганная птица. За годы, что Таштемир не заглядывал сюда, лестница еще больше обветшала. Он поднимался по ней осторожно и, прежде чем ступить на очередную ступеньку, ощупывал ее ногой. В середине лестницы были выбиты десять ступенек подряд. Это сделали три года назад, после того, как секретарь обкома узнал, что его сановный отпрыск поднимается на вышку в компании безродных сверстников. Надеялись, что теперь-то мальчишки угомонятся. Но именно изуродованная лестница породила новое увлечение преодолевать опасный провал, демонстрируя свою ловкость и храбрость.
Выбравшись на верхнюю площадку, Таштемир огляделся. Город, раскинувшийся внизу, сверкал россыпями огней. По улицам, внося в мирную картину ночи разлад и тревогу, метались красные и фиолетовые сполохи спецсигналов милицейских машин. Рыбаки Султанбаева все еще с усердием волочили густые и пустые сети поиска. Это Таштемира уже не волновало: он смертельно хотел спать...
Разбудил его треск мотоцикла. Было уже светло, хотя солнце еще только встало над дальними вершинами заснеженных гор.
Таштемир осторожно глянул вниз и увидел на асфальтированной площадке у основания башни милицейский мотоцикл с коляской. На нем к вышке подъехали двое - водитель-милиционер и парень в белой рубахе. Оба, не слезая с машины, смотрели вверх. Пассажир, в котором Таштемир без особого труда узнал Лысого Рахматуллу, подняв руку, показывал, где надо искать беглеца. Милиционер выключил мотор, и до Таштемира долетели слова:
- Я уверен, он наверху. Мы там с детства любили прятаться. Теперь ему не уйти.
Соскочив на землю, милиционер бросился к вышке, и только теперь Таштемир разглядел его хорошенько. Это был Абдували Рузибаев, старавшийся, видно, искупить вину за вчерашние промахи. Вслед за ним, выдрав объемистый зад из коляски, направился Лысый Рахматулла.
- Теперь возьмем, - сказал он Рузибаеву - Только ты его не кокни, Абдували. Он Эмиру живой нужен. Ну, я полез...
Внизу заскрипели ступени. Таштемир достал пич;толет и передернул затвор. Ловушка, кажется на этот раз в самом деле захлопнулась.
- Я его все же попорчу, - сообщил Лысый Рузибаеву. - Полуживой для Эмира тоже сойдет. Он ему ненадолго нужен.
- Смотри, не убей, - крикнул Рузибаев. - Все одно здесь он от нас не уйдет.
- Хоп! - согласился Лысый. Голос его срывался от быстрого подъема.
Оба противника были по-настоящему опасны. Еще лет пять назад Рахматулла носил титул чемпиона области по вольной борьбе, потом занялся каратэ, открыв собственную школу восточных единоборств.
Стрелять Таштемир не хотел, это было бы концом.
С высоты он видел, как свернули с улицы и подъехали к парку две патрульные машины. Он еще раз обошел площадку, внимательно ее оглядывая. Со штанги, по которой когда-то бегал трос подвесного парашюта, свисали остатки пристяжной системы - почерневшие от времени ремни и пряжки. Дотянувшись, Таштемир ухватил одну из лямок и дернул ее на себя.
Ржаво заскрипел ролик, отпуская трос. Таштемир подергал его, стараясь ощутить сопротивление противовеса, который бегал по специальным направляющим полозкам внутри башни. Система работала! И тогда, не раздумывая ни секунды и сжав обеими руками подвесные ремни, он оттолкнулся от площадки и бросился в пустоту.
Ощущение невесомости подняло желудок к самому горлу. Страх, как в детстве, накатил холодной волной и сжал сердце. Зарычал, бешено вращаясь, ржавый ролик, трос со звоном рванулся вниз, работая за парашют. Земля быстро летела под ноги. Вышка, отвыкшая от таких нагрузок, жалобно скрипела и качалась.
- Ушел! - раздался полный ярости и бессилия вопль Рахматуллы. - Стреляй в него! Стреляй!..
- Где он? Не вижу! - раздался в ответ голос Рузибаева. - Куда эта сволочь подевалась?!
Примерно в двух метрах от земли Таштемир выпустил трос из рук, и его конец с болтавшимися ошметками подвесной системы помчался вверх, влекомый противовесом.
В несколько широких прыжков Таштемир достиг мотоцикла. Прыгнул в седло, ударил ногой по стартеру. Хорошо разогретый двигатель подхватил с полуоборота. Словно застоявшийся конь, машина рванулась и понесла. Выстрелов за громким треском Таштемир не слышал, он понял, что стреляют, лишь тогда, когда пуля ударила в коляску и, рикошетя, прозвенела над ухом лопнувшей гитарной струной. Капитан круто бросил мотоцикл вправо и увидел, как сразу две пули взметнули песок на том месте, где он только что был.
