Бретт Холлидей - Она проснулась в темноте
Потом она пробует вспомнить, что происходило у Барта после третьего мартини, от которого она впала в беспамятство, кто этот мужчина и, естественно, кто мог его убить.
Три лица были замешаны в событиях того вечера, и благодаря им Эйлин восстанавливает в памяти различные инциденты, имевшие место во время ее приступа амнезии. Быстрое и поверхностное чтение позволило мне заключить, что Эйлин была слаба на «передок», когда выпивала лишний стаканчик, в чем, как мне казалось, она тоже была родной сестрой Элси Мюррей. Действительно, одна возмущенная супруга обвиняет Эйлин в том, что та увела ее мужа, но Эйлин даже не знает, правда это или нет.
Элси прекратила писать на этом месте и призналась мне, что не знает, как продолжить роман.
Зазвонил телефон, я поспешил ответить.
— Вы попали в самую точку, — сказал Эд Радин хриплым и дрожащим от волнения голосом. — Элси Мюррей мертва. Ее задушили. Преступление было совершено примерно час тому назад.
Итак, кто-то нашел развязку. Роман Элси завершен.
— Когда я с ней расстался, она была жива, Эд!
— Я вам верю. Но тем не менее вы влипли в грязную историю. Можете ли вы доказать то, что сказали?
— Нет, но нельзя доказать и того, что я ее убил.
— Кто-нибудь видел, как вы выходили от нее или как вернулись в ваш отель?
— Нет, — сказал я уныло, — не встретил ни одной живой души. И даже не взглянул в сторону дежурного, когда проходил по вестибюлю моего отеля. Лифтер, возможно, меня и узнает, но наверняка не вспомнит, в котором часу я вернулся. Потом я был один в номере, пил и читал рукопись.
— Ладно, вот что я вам посоветую. Сидите тихо и не открывайте рта. Довольно скоро инспекторы полиции, свалятся вам на голову. Если случайно они не появятся, потерпите, пока не прочтете в газете о происшедшей драме, — тут уж звоните сразу. Скажите правду, всю правду, кроме того, что звонили мне. Ради всего святого, об этом молчок, Я попробую узнать подробности. Если немного повезет, смогу сообщить вам новости до того, как вас начнут допрашивать. Не высовывайте носа из номера. Ведите себя как обычно, до тех пор пока вас официально не привлекут по этому делу.
Он резко бросил трубку. Я сделал то же самое, но медленнее. Влип, ничего себе. После пятнадцати лет писания детективных романов вдруг по самую шею сам завяз в детективной истории.
Я четко сознавал, что с этого момента мне придется следить за каждым своим жестом, взвешивать каждое слово, потому что зоркие глаза и чуткие уши с подозрением начнут следить за мной. И прежде всего нельзя выдавать моей осведомленности о происшедшей драме. Эд попадет в поганую историю, если выяснится, что он стал моим сообщником.
Теперь пришло время обдумать свое положение. Телефонистка отеля, несомненно, зарегистрировала два моих телефонных звонка, но поскольку это были местные переговоры, не думаю, что она записала номера абонентов, с которыми я связывался. Полиция задаст мне вопросы на эту тему. Ладно, что касается первого звонка, просто скажу правду. Я прочел одну главу романа и захотел поделиться своими впечатлениями с автором. Услышав мужской голос, я инстинктивно и по вполне понятным причинам тут же бросил трубку. Мужчина, находящийся в это время суток у женщины, мог быть только ее любовником, мало расположенным к разговорам с другим мужчиной.
Чтобы объяснить звонок Эду Радину, мне придется найти какой-нибудь предлог. Если в гостиницах регистрируют местные телефонные переговоры, то Эд должен об этом знать, и мы вместе найдем подходящее объяснение.
Что же касается междугородных звонков, они регистрируются обязательно, это я точно знал, а мне как раз и нужен был такой разговор.
Я не мог позволить себе роскошь привлечь внимание к своей особе. Я даже не решался спуститься на лифте вниз, чтобы воспользоваться кабиной телефона-автомата, которую заметил в конце коридора. Все мои ночные перемещения, без сомнения, будут замечены персоналом такого маленького отеля, как «Беркшир».
Тем не менее надо было позвонить немедленно.
Я перебрал мелочь, которая оказалась в моем кармане, и выяснил, что имею в наличии две пятицентовые монеты, подходящие для телефона-автомата. Этого хватало. Я попрошу моего собеседника оплатить счет за разговор.
Прежде чем покинуть номер, я снял квадратик черной ткани, который ношу на левом глазу. Прекрасный прием, чтобы сделать себя практически невидимкой. В детстве, в результате несчастного случая, я повредил зрительный нерв, но глазное яблоко внешне не изменилось. Этим глазом я вижу, однако он быстро устает и вызывает дикую мигрень. И все же я могу оставлять его на некоторое время без защиты. Вообще я выгляжу весьма банально, эта черная повязка — моя единственная заметная примета, и готов побиться об заклад, что без нее меня никто не узнает.
Я сошел вниз по лестнице черного хода и, никого не встретив, очутился в маленьком коридорчике между залом ресторана и большой гостиной… В конце коридорчика стояла телефонная кабина, и я поспешил закрыться в ней.
Я опустил в автомат одну монетку, чтобы соединиться с телефонным узлом, и заказал связь с Майами во Флориде за счет моего собеседника.
Я ждал с напряженными до предела нервами, но мое терпение не подверглось слишком суровому испытанию, и я испустил вздох облегчения, услышав знакомый голос на том конце провода. Телефонистка сообщила, что звонит Бретт Холлидей из Нью-Йорка, и спросила, согласен ли абонент оплатить разговор. Майкл Шейн ответил утвердительно.
— Говорите, — сказала телефонистка.
— Что случилось, Бретт? — спросил Майкл.
— Тебя очень затруднит прибыть сюда ко мне самолетом?
— Конечно нет. Зачем?
— У меня есть для тебя работа.
— Но я занят, — объяснил Майкл. — Дело Ратбона, ты же знаешь.
— Твоя секретарша займется этим. Ты мне очень необходим, Майкл. Когда вылетает следующий самолет?
— Кажется, в четыре. У тебя неприятности?
— Да, и серьезные.
Я наскоро резюмировал факты, начиная со встречи с Элси и кончая телефонным звонком Радина.
— Не пропусти четырехчасовой самолет, — умолял я. — Ты прибудешь около восьми часов. Приезжай сразу в «Беркшир», я дам адрес.
— Я его знаю, — пробурчал он, и я вспомнил, что он здесь жил год или два тому назад. — Следуй советам Радина, сиди спокойно. Лучше не признавайся, что позвал меня на помощь. Мы скажем, что уже давно собирались вместе провести уик-энд в Нью-Йорке. Слушай меня внимательно, Бретт. Судя по тому, что ты мне сказал о рукописи этой молодой женщины, я думаю, тебе будет полезно повнимательнее прочитать ее в ожидании полиции. Если она действительно автобиографична, то даст нам представление о ее личности и о людях, с которыми она общалась. До скорого!
Он повесил трубку. В гораздо лучшем настроении я поднялся наверх, не встретив ни одной живой души. В отличие от Бретта Холлидея, имя Майкла Шейна было хорошо известно в полицейских кругах Нью-Йорка.
Я раскурил сигару, налил себе полстаканчика спиртного и с карандашом в руке углубился в рукопись Элси.
Я возобновил чтение уже в ином расположении духа. Молодая женщина мертва, и роман никогда не будет закончен. А поскольку история была подлинной, у меня сложилось впечатление, что мотивация убийства Элси крылась в этом машинописном тексте.
Я принялся за чтение третьей главы рукописи Элси Мюррей.
Глава пятая
(Продолжение рукописи Элси Мюррей)
Эйлин не упала в обморок при виде трупа. Она только пошатнулась и, чтобы не упасть, прислонилась к дверному косяку, закрыла глаза и, не открывая их, стала пятиться назад, пока ногами не почувствовала край кровати.
Тяжело опустившись на кровать, она подняла веки. С того места, где она находилась, черты мужского лица были неразличимы, она видела только его волосы. Каштановые волосы, очень редкие, вокруг нарождающейся лысины. Молодая женщина, пристально глядя на розоватую кожу черепа, чувствовала возрастающее смятение. Этот мужчина, одетый в легкий летний костюм, был ей совершенно не знаком.
Эйлин отвернулась, смотреть на эту картину было выше ее сил. Тошнота подступала к горлу, она постаралась ее подавить и собрала всю свою силу воли, чтобы поразмыслить логично и по порядку.
Похолодев от ужаса, она осмотрела свои руки и белую комбинацию, но не нашла никаких следов крови. Она еще не знала, как был убит этот человек. Не знала даже, кто он. Она не знала…
Боже мой! Боже мой! Боже мой!
Закрыв лицо руками, она повалилась на постель, сотрясаемая конвульсивными рыданиями. Когда ее слезы иссякли, она чувствовала себя совершенно разбитой, но сознание прояснилось, и теперь она знала, что надо делать.
Прежде всего уйти из этой комнаты в надежде, что никто не видел, как она сюда пришла. Но сначала она должна убедиться, что не оставляет за собой никаких следов.
