Андрей Константинов - Дело профессора Заслонова
— Оденьтесь строго, — оборвала она меня, — костюм, галстук.
Инна была в черном брючном костюме. Я сразу же поцеловал ее в щечку. А потом в ушко. Она не стала демонстрировать отвращение.
Мы выпили по «Маргарите», потом еще по две, и я перешел на джин с тоником, а она на кампари с оранжем.
— Ну что, — спросил я, — где знакомые профессора?
— Сегодня никого не видно. А как ваше расследование?
— Наше расследование замечательно. Зачем ваш муж ограбил монастырь?
— Да вы что, Леша, — сказала вдова, — Витя был верующим человеком, он бы никогда такого не сделал.
— А зачем он сотрудничал с евреями?
— С какими евреями?
— Да такими. Шпионы-евреи. Кто не знает, что каждый еврей — шпион, а каждый шпион — еврей?
— У Вити, кажется, были контакты с какими-то израильскими фирмами. Но вряд ли они занимались шпионажем.
— А что он прятал в квартире дочери?
— А что он прятал?
— Не знаю.
— Так кто же все-таки убил моего мужа? Что думает милиция? Вы не знаете, Леша? — спросила она меня.
— Да ничего она не думает. Она даже не знает того, что я вам сейчас рассказал — ни про священника, ни про пакет. Они, по-моему, вообще дело готовы закрыть.
Потом я расплачивался с официантом за наши джины, кампари и «Маргариты». Денег на такси уже не хватило. Но Инна сказала, что у нее есть.
Она отвезла меня домой. А сама поехала дальше — наверное, к себе домой.
17
Утром я был как огурчик. И подумал: а почему я так спокойно отношусь к смерти профессора: флиртую с его женой, то есть вдовой, мучаю расспросами дочку. И хотя профессор погиб почти у меня на глазах, я не вижу его мертвого лица в ночных кошмарах. Наверное, потому, решил я, что я с ним был очень мало знаком и воспринимаю его как некий абстрактный персонаж некой истории с убийством.
Но почему тогда так спокойна его вдова Инночка? Да и дочка вроде бы не очень-то убивается.
То ли они все вместе его укокошили, то ли профессор был настолько дрянным человеком, что жалеть его некому и не за что.
Но они и могли убить его как раз потому, что он был плохим человеком. Собрались все вместе — дочка с мужем, Инночка, бывшая жена, священник — и выкинули из окна, стерев затем все отпечатки пальцев и аккуратно закрыв дверь.
В общем, решил я, пора завязывать с профессором. Еще один такой поход к «Дону Пед-ро», и я сам выброшусь из окна, предварительно объявив себя банкротом.
18
Я спокойно сидел дома и смотрел ток-шоу «Про это», когда позвонил Спозаранник. Я очень удивился, потому что в такое время Спозаранник уже должен был спать, потому что иначе как он тогда встанет спозаранку?
Спозаранник спросил, видел ли я сегодняшнюю телепрограмму «Мгновения» Ивана Петропавловского. Я сказал, что смотрю только приличные каналы, только приличные программы и только приличных ведущих. В общем, не видел я ее.
— Очень жаль, — сказал Спозаранник. — Господин Петропавловский показал в прямом эфире выступление Валерия Колякина, который перед телекамерой признался в том, что он в состоянии аффекта убил Виктора Заслонова, после чего выбросил его тело из окна.
— А кто такой Валерий Колякин? — не понял я.
— Валерий Колякин, — сказал Спозаранник, — это муж дочери Заслонова.
— И что еще он сказал?
— Еще он сказан, что ссора произошла из-за того, что Заслонов считал, что он плохо относится к его дочери. Сделать это признание его заставила совесть или неспокойная душа — не помню точно, как он выразился. Все, больше он ничего не сказал. Выступление было очень коротким.
— А что сказал Петропавловский?
— Петропавловский, предваряя выступление, сказал, что Колякин решил сделать признание в его программе. И он, как настоящий журналист, не мог препятствовать тому, чтобы население знало правду.
— И это все?
— Да, все.
19
Я позвонил утром Петропавловскому и попросил его рассказать, как было дело. Он не был расположен со мною говорить:
— Все, что надо, сказано в передаче. Больше мне добавить нечего. До свидания.
Наконец к обеду пришел Зудинцев.
— Кое-что узнал. Но новости нерадостные, — сказал он. — Валерий Колякин умер.
— Как умер?
— Так умер. Сегодня утром выбросился из того же окна той же квартиры, из которой выкинули профессора.
— И что?
— Я уже был на месте. Со всеми побеседовал. Милиция считает, что это самоубийство. Может, они и правы. Хотя им так удобнее считать: убийца признался, а потом покончил с собой.
— Какие-нибудь подробности?
— Да нет никаких подробностей. Никто не видел, как Колякин вошел в квартиру, но ключ у него был, его нашли в кармане брюк. Никакого беспорядка в квартире. На теле никаких следов борьбы. Конечно, окончательно это должна сказать экспертиза.
— А что с признанием?
— Тут все смешнее. Никакого прямого эфира на самом деле не было. Кто-то привез или подкинул кассету с записью признания Колякина Петропавловскому. И Петропавловский тут же запихнул ее в эфир.
— То есть никто не знает, сделано ли при знание добровольно?
— Никто не знает.
— А кто привез кассету?
— Петропавловский молчит. Вернее, он выдал уже три разные версии. Сейчас он говорит, что ему позвонили — неизвестно кто — и сообщили, что на вахту принесут пакет, в пакете будет запись признательных показаний убийцы известного профессора Заслонова. Через десять минут после звонка какой-то подросток принес пакет. Вот, собственно, и все. Да, сейчас кассета на экспертизе.
— А что говорит дочь профессора?
— Дочь говорит, что не видела своего мужа с утра предыдущего дня, но абсолютно не волновалась, потому что такое и раньше бывало.
20
Я позвонил Светлане Заслоновой. Она была дома, плакала, говорить со мной отказалась.
Я позвонил Инне Заслоновой. Она была дома, не плакала, но говорить со мной тоже отказалась.
Кому еще звонить, я не знал.
Обнорский позвал всех занятых в этом деле.
— Тебе, Леша, — выговор, — начал он с меня. — Тебя видели в ресторане с подозреваемой по делу.
— С какой такой подозреваемой?
— С женой профессора.
— А, с его вдовой. Так я проводил оперативную работу.
— Проводя оперативную работу, вы, Алексей Алексеевич, были пьяны и кричали там чего-то про милицию и про агентство.
Я решил, что лучше молчать и не припоминать Обнорскому его прежние подвиги.
— Ладно, — сказал шеф. — Появился еще один труп. Рассказывайте, чего знаете.
Я не знал ничего. Зудинцев рассказал то, что уже излагал мне. А вот Горностаева, оказывается, проявила инициативу.
— Я выяснила, — сказала она, — кое-что любопытное про отношения профессора и его новой жены.
— А чего это вы, госпожа Горностаева, полезли не в свой огород? — возмутился я. — Родные и близкие покойного — это мой профиль. Вам поручили заниматься его коммерческими делами.
— Андрей, — обратилась Горностаева к Обнорскому, — а нельзя ли задвинуть Скрипку обратно в завхозы?
— В главные завхозы, — поправил я ее.
— Продолжай, — сказал Горностаевой шеф.
— Развод и новая женитьба произошли очень неожиданно. Я нашла бывшую жену Заслонова. Она сейчас работает в Хабаровске. Она говорит, что уверена, у ее бывшего мужа не было до развода никаких романтических увлечений.
— На чем основано это утверждение? — спросил я.
— Ни на чем. Она просто уверена. Муж сказал ей, что он делает это ради блага семьи. Кроме того, свадьбы не справляли. Никто никогда не видел, чтобы молодые жили вместе. В общем, по-моему, это был фиктивный брак.
— Ты что, хочешь сказать, что его силой заставили жениться?
— Ну, примерно так.
— И зачем?
— Я думаю, схема примерно такая: фирма Заслонова и год, и даже полгода назад была достаточно мощным конкурентом на рынке импорта леса. У профессора была рука в областном правительстве, хорошие контакты с партнерами в Скандинавии. В общем, кто-то захотел прибрать ее к рукам. И сделал это, не устраняя профессора, а введя в качестве контролирующего фактора жену.
— По-моему, бред это. Есть более простые способы установления контроля над фирмой, — сказал я.
— Может, это новое слово в криминальной практике, — ответила Горностаева.
21
На следующий день Зудинцев принес мне посмотреть видеокассету, на которой было записано признание зятя профессора. Потом сказал:
— Слушай, тут у меня есть новости, которые вообще все запутывают. Я проверил твоего священника.
— Знаешь, — ответил я, — эти священники мне уже по ночам снятся. С топорами в руках. Одному моему приятелю тоже как-то снились священники. Ну, на самом деле не совсем священники, а что-то в рясах и с крыльями. Может, ангелы. Или серафимы. Так вот, он, вместо того чтобы стать еще большим праведником, напился, устроил грандиозную драку в доме архитектора. И в итоге получил год условно за хулиганство. Так что сны — они тоже вещие бывают.
