Джон Гришэм - Последний шанс
— Я ни разу не был в Италии.
— Выходит, пришло время.
— Дай мне подумать до утра.
— Нет проблем.
Рик закрыл глаза, но через десять минут проснулся, как от кошмара. Кредитные карточки оставляют след. Автозаправочные станции, мотели, стоянки грузовиков — все это связано в одну обширную информационную сеть. Сведения за долю секунды облетают мир, и нет сомнений, что можно найти кого-нибудь помешанного на компьютерах с мощным процессором, который за хорошее вознаграждение отыщет его и сообщит ищейкам. А те предъявят иск от имени Тиффани об установлении отцовства. За этим последуют новые заголовки в газетах. Утомительная судебная возня.
Рик схватил еще не распакованную сумку и бросился вон из мотеля. Следующий час он вел машину под впечатлением своих мыслей и нашел дыру, где сдавали дешевые номера за наличные — можно на час, можно на ночь. Рухнул на пыльный матрас, вскоре крепко уснул и, громко похрапывая, видел сон про «падающие башни» и римские развалины.
Глава 4
Тренер Руссо читал «Газзетта ди Парма» и, сидя на пластмассовом стуле в зале ожидания пармского вокзала, терпеливо ждал, не желая признаваться себе, что немного нервничает. Он единственный раз разговаривал по телефону со своим новым квотербеком, когда тот играл в гольф где-то в Калифорнии, и эта беседа оставила у него малоприятный осадок. Доккери не горел желанием играть за его команду, хотя был явно не прочь несколько месяцев пожить за границей. Похоже, Доккери нигде не хотелось играть. Пущенное журналистом прозвище «Величайший козел» стало известным далеко за пределами Кливленда, и он по-прежнему оставался предметом насмешек. Доккери был футболистом и хотел играть в футбол, но вместе с тем мучился сомнением, стоит ли по-прежнему связываться с этой игрой.
Он сообщил, что не знает ни слова по-итальянски, но в десятом классе изучал испанский язык. «Отлично, — подумал Руссо. — Проблем не будет».
Сэму не приходилось тренировать квотербека из профессионалов. Тот, что играл у него до Доккери, какое-то время защищал команду Университета штата Делавер. Впишется ли Доккери в их коллектив? Команду взволновало известие, что у них появится квотербек профессионального уровня. Но примет ли она его? Не отравит ли поведение новичка атмосферу в раздевалке? Сумеет ли он, Сэм, на него влиять?
«Евростар» из Милана подошел к перрону, как всегда, вовремя. Двери открылись, и из вагонов посыпались пассажиры. Стоял март, и многие были в теплых темных куртках. Люди все еще кутались от зимних холодов, хотя и рассчитывали на теплую погоду. Но вот появился Доккери — прямиком из Южной Флориды. С нелепым загаром, одетый, словно для выпивки в загородном клубе, — в кремовую хлопчатобумажную ветровку, желтую рубашку с тропическим рисунком, свободные белые брюки, не доходившие до голых бронзовых лодыжек, и ботинки из крокодиловой кожи — скорее красноватые, чем коричневые. Со всем этим прекрасно сочетались два чудовищных чемодана на колесиках. Доккери пытался с ними справиться, но безуспешно, поскольку у него на шее висела увесистая связка клюшек для гольфа.
Так состоялось прибытие квотербека.
Глядя на его мучения, Сэм сразу догадался, что до этого Доккери ни разу не ездил на поезде. Он вышел навстречу и представился:
— Рик, я Сэм Руссо.
Толкая вещи вперед, Доккери криво улыбнулся. Ему наконец удалось переместить клюшки за спину.
— Привет, тренер!
— Добро пожаловать в Парму. Позволь тебе помочь. — Сэм взял один из чемоданов, и они покатили багаж по вокзалу.
— Спасибо. А здесь прохладно.
— Холоднее, чем во Флориде. Как добрался?
— Нормально.
— Любишь играть в гольф?
— Еще бы. Когда здесь потеплеет?
— Примерно через месяц.
— У вас много площадок для гольфа?
— Не приходилось видеть ни одной.
Они вышли на улицу и оказались у миниатюрной, приземистой «хонды» Сэма.
Рик обвел глазами площадь и заметил, что другие машины такие же маленькие.
— Бросай все на заднее сиденье, — предложил Сэм, открыл багажник и втиснул чемодан в тесное пространство. Для второго места не оказалось, и он отправился на заднее сиденье поверх клюшек для гольфа.
— Хорошо, что не взял больше вещей, — пробормотал Рик. Он был ростом шесть дюймов два фута и в автомобиле уткнулся коленями в переднюю панель. Но сиденье не пожелало откатываться назад, поскольку упиралось в клюшки для гольфа. — У вас здесь крохотные машинки, — обобщил свои наблюдения прибывший.
— Точно. Бензин стоит доллар двадцать центов за литр.
— Это сколько за галлон?
— Здесь в галлонах не меряют. Продают только палитры. — Сэм включил передачу, и они отъехали от вокзала.
— Но все-таки сколько же за галлон? — не отступал Доккери.
— Скажем так: литр — это примерно кварта.
Рик задумался и невидящим взглядом скользил по мелькавшим за окном домам на страда Гарибальди.
— В каком колледже ты учился?
— А ты в каком?
— В Бакнеле.
— Никогда о таком не слышал. Там играют в футбол?
— Конечно. Помаленьку. Размах совершенно не тот, что в «Большой десятке». Так вот, в галлоне четыре кварты. Таким образом, галлон стоит примерно пять долларов.
— А эти дома в самом деле старые, — заметил Рик.
— Эту страну недаром называют древней. Какой у тебя был основной предмет в колледже?
— Физическое образование. Группы поддержки.
— Историю изучал серьезно?
— Ненавижу историю. А что?
— Парма основана две тысячи лет назад; у нее интересное прошлое.
— Парма! — выдохнул Рик, умудрившись отъехать с сиденьем на пару дюймов назад. Он произнес это таким тоном, словно название города символизировало его поражение. Затем порылся в кармане куртки, достал мобильный телефон, но открывать не стал. — Какого черта я делаю в этой Парме, в этой Италии? — Слова прозвучали скорее как утверждение.
Сэм решил, что отвечать не стоит, и взял на себя роль экскурсовода.
— Вот это — центр. Самая древняя часть города. Ты первый раз в Италии?
— Да. А там что такое?
— Палаццо делла Пилотта. Строительство здания началось четыреста лет назад, но так и не завершилось, а в сорок четвертом году союзники его жестоко бомбили.
— Мы сбрасывали бомбы на Парму?
— Мы сбрасывали бомбы на все, даже на Рим, не трогали только Ватикан. У итальянцев, если припоминаешь, был вождь по фамилии Муссолини, заключивший сделку с Гитлером. Не лучший выбор. Хотя, с другой стороны, итальянцев никогда не воодушевляла необходимость воевать. Им больше по душе еда, вино, спортивные автомобили, мода и секс.
— Не исключено, что мне здесь понравится.
— Обязательно. А еще они обожают оперу. Справа — театр «Реджо», знаменитый оперный зал. Слушал когда-нибудь оперу?
— А как же. Нас в Айове воспитывали исключительно на этой штуковине. Большую часть детства проторчал в зале. Ты что, издеваешься? С какой стати я должен был ходить в оперу?
— Это дуомо.
— Что?
— Дуомо — храм. Представь купол. Суперкупол. Купол всем куполам.
Рик не ответил, мысленно сравнивая купол со спортивной ареной и размышляя о схожести ведущихся там игр. Ему стало не по себе. Они находились в центре Пармы, всюду сновали пешеходы, а машины ехали бампер в бампер.
— Большинство итальянских городов образованы вокруг центральной площади или пьяцца, — продолжал Сэм. — В данном случае это пьяцца Гарибальди, здесь много магазинов, кафе и можно ходить только пешком. Итальянцы проводят массу времени в уличных кафе — потягивают эспрессо и читают. Не такая уж плохая привычка.
— Не употребляю кофе.
— Самое время начинать.
— А что эти итальянцы думают об американцах?
— Полагаю, мы им нравимся, хотя, как мне кажется, они не слишком заморачиваются на этот счет. Если бы они по-настоящему задумались, то, пожалуй, решили бы, что им не по нраву наше правительство. Хотя по большому счету им наплевать — они без ума от нашей культуры.
— И от футбола?
— До известной степени. Здесь рядом есть потрясающий маленький бар. Хочешь что-нибудь выпить?
— Нет. Слишком рано.
— Я имею в виду не спиртное. Здешние бары нечто вроде пивных или кафетериев — место, где собираются люди.
— Я пас.
— В центре происходит все самое важное. Твоя квартира в нескольких улочках отсюда.
— Не могу дождаться. Не возражаешь, если я сделаю звонок?
— Prego.
— Что?
— Prego. Это значит — действуй.
Рик нажимал на кнопки мобильного телефона, а Сэм лавировал среди машин в послеобеденном потоке транспорта. Когда Рик в очередной раз посмотрел окно, он быстро нажал на кнопку радиоприемника, и из динамика полились тихие звуки оперы. Тот, с кем хотел поговорить квотербек, оказался недоступен. Телефон был закрыт и вернулся на свое место — в карман.
