Елизавета Михайличенко - Неформат
— Есть шансы, что собака выживет. Но это потребует больших усилий.
— Ну так не теряй время, — приказала Ривка, неприязненно косясь на знаменитые Ёлкины ноги.
— И будет дорого стоить, — продолжила Ёлка.
— Ну так что?
Ёлка задумчиво смотрела на старуху.
— Ну, в чем дело?! — передернула плечами Ривка.
— Ты уверена, что хочешь оплатить дорогостоящее лечение случайной собаки?
— Девочка, — сказала Ривка, дрожа ноздрями и ногой, — я уверена, что могу себе это позволить. И еще я уверена, что спешу! Забирай собаку и лечи.
Ёлка встала. Скрестила руки на груди. Она поняла, что меня хотят побыстрее увезти. Кроме того, старуха ей сильно не нравилась — это было заметно. Наверное, она увидела в Ривке пародию на себя в старости. Обе были рыжие, длинноногие, норовистые.
— Ты готова заплатить вперед? — спросила Ёлка.
— Да, черт побери! Сколько?
— Наличными?
— Я не вожу с собой пачки денег для лечения сбитых собак! Ты принимаешь «Визу»?
— Нет, — развела руками Ёлка. — Извини, но я не принимаю кредиток.
— Значит, чеком, — Ривка взяла из машины сумочку. — Ну, сколько?
Ёлка вздохнула:
— Видишь ли… Сегодня мне звонили из банка — вернулся чек старого клиента. Никогда бы не подумала, что он способен выписать чек без покрытия. А тебя я совсем не знаю… Ты ведь не из нашего города, правда? Кто, вообще, послал тебя ко мне? Кто-то может за тебя поручиться?
Ривка хмыкнула, поозиралась, словно ища, кто здесь мог бы за нее поручиться и полезла в сумочку. Я не был уверен, что она вытащит чековую книжку, а не пистолет. Ёлка, кстати, тоже следила за старухой цепко, словно была готова вспомнить чему учили ее влюбленные мастера восточных единоборств. Но ради спасения собачки, Ривка сумела обуздать и гордыню, и темперамент.
— Мне посоветовали обратиться к тебе Ахмат и Халиль, — с достоинством произнесла старуха. — Надеюсь, ты их еще не забыла?
Я облегченно вздохнул. Ёлка потрясенно смотрела на Ривку. Вероятно, она соображала, как удалось старухе вырваться из ада.
— Да! — подтверждающе кивнула Ривка. — Ахмат и Халиль. Рыжие близнецы-полицейские. Этого достаточно?
— Более чем… Я тебе сделаю большую скидку. Это будет стоить всего тысячу. Это просто цена лекарств. Разбей на столько платежей, на сколько тебе будет удобно. Хочешь зайти в дом?
— Я спешу!
— Подожди, я попробую вызвать ассистента — одной не справиться, а он уже уехал. И, как назло, кончилась смесь для наркоза. Как раз завтра с утра он должен был привезти.
Ривка заполняла чек на капоте, а Ёлка достала мобильник и громко закричала в него по-русски:
— Вова! Я знаю, что твой рабочий день закончился, но мне срочно нужен ассистент. Срочно! Приехали незнакомые люди, мужчина и женщина на двух машинах со сбитой собакой. Я не могу им отказать, их прислали Ахмат и Халиль. Да, именно Ахмат и Халиль! Приезжай быстрее — жизнь кобеля в опасности. Ой, прости, это же сука. Но тем не менее… требуется срочная рискованная операция! Возьми все необходимое для общего наркоза! — одновременно она что-то делала с собакой, наверное останавливала кровь.
Ёлка была на высоте! Я не ожидал, что она сможет действовать так четко. Даже учла, что израильские старики могут понимать русскую речь. И умудрилась сообщить Вувосу, что меня нельзя узнавать, что существует смертельная опасность и для спасения меня, «кобеля», нужно действовать быстро и решительно. И захватить с собой оружие, чтобы вырубать врага. Не понять этого Вувос не мог. Оставалось надеяться, что он появится раньше, чем Ривка погонит меня на подвиг.
Старуха уже протягивала чек. Но Ёлка мягко отвела ее руку и пояснила:
— Ассистент едет. Но собака может его не дождаться. Я без наркоза не могу одна оперировать. У нее внутреннее кровотечение, наверное разрывы органов. Нужно срочно начинать операцию, и кто-то должен держать собаку и вообще мне помогать, пока не приедет ассистент. Ты сможешь? Я скажу что делать. Ничего сложного.
— Я?! — захлебнулась Ривка. — Тут что, нет никого помоложе?
— Ну я не знаю… Не соседей же мне звать.
Ривке очень хотелось уехать. Потому что она нарушала дисциплину и мучилась от этого. Но она не могла иначе. На пульте ее управления была такая кнопка «несчастные животные», и она мигала красным. Старуха пошла красными пятнами. Метала бешеные взгляды на мою машину. Я отвечал отстраненным взором медитирующего перед полетом камикадзе — мол, все это ваши земные дела, а я-то тут при чем? Это Ривку злило. Она явно ждала, что я сам предложу свои услуги. Ага, щас. Учиться вежливо просить — никогда не поздно. Наконец, дальнозорко отстранившись от запястья, она еще раз посмотрела на часы и решилась:
— Тебе поможет этот мальчик.
Ёлка удержала равнодушное лицо и пожала плечами. Супер! Даже за Вувоса страшно. Как он только с ней справляется? Ривка тем временем подскочила и зашипела мне в окно:
— Ладно. Сделай доброе дело напоследок. Ты же все слышал? Помоги ей.
Я кивнул с кислой рожей. Старуха продолжила:
— Только учти — одно слово по-русски, любая двусмысленность, или необычный жест… и ты погубишь не только себя, но и эту женщину.
— И собачку, — вздохнул я, вылезая из машины. — Понял я, понял.
Так мы и оперировали пациентку. Ривка забилась в дальний угол, загороженный от взрывной волны письменным столом, держала правую руку в кармане, сверкала глазами, вслушивалась. Мы с Ёлкой разворачивали военно-полевой госпиталь. На первое же ветеринарное приказание, отданное по-русски, я выпучил глаза и процитировал великого реаниматора иврита, Элиэзера Бен-Иегуду: «Еврей! Говори на иврите!» Ёлка, с улыбкой психиатра, согласно кивнула.
Во время нашей хирургической идиллии, я макнул палец в сучью кровь и вывел на столе: «Я — шахид». Брови Ёлки наконец-то взметнулись. Я снова поймал момент и потыкал себя пальцем в живот. Ёлка нахмурилась. Кивнула. Неся перед собой руки в испачканных перчатках, направилась к письменному столу, за которым засела Ривка и попросила ее взять в нижнем правом ящике упаковку с новыми иглами. Старуха, извернувшись, пыталась открыть ящик левой рукой, но у нее не получалось. Ёлка изобразила нетерпение, старуха вытащила правую руку из кармана. Ёлка сразу цапнула Ривку за запястье, выкрутила, заломила, и взвыла — старуха сумела заехать ей по ступне острым каблуком.
4. Колобок
Оставить собаку недорезанной Ёлка не могла. Она уже зашивала рану, а запертая в подвале Ривка все бранилась на дюжине языков.
— Ривка, сколько языков ты знаешь? — крикнул я.
В ответ меня обложили отборным русским матом, правда несколько старомодным. Похожие конструкции я несколько раз слышал в детстве, от прошедших лагеря друзей деда.
— Слушай, они что, все там такие? — спросила Ёлка.
— Эта у них самая шустрая. Нет, она правда крутая. Был момент — я уже надежду потерял, как-то внутренне умирать согласился. Если бы не эта собака, мне бы ничего не помогло. Так что ты мне собаку вылечи, я ее себе заберу.
— Ты сначала от пояса освободись.
— Почему Вувоса до сих пор нет? Где он?
— Был в Цфате. Сейчас, наверное, где-то в районе Афулы. Позвони-ка ему, пока я дошиваю. Скажи, что все кончилось, чтобы не гнал. Я его, кажется, из-за стола сдернула, так что он пьяный едет.
— Какой Цфат?! — возмутился я. — Это еще часа три, не меньше! Он что, пьяным будет с меня эту дрянь снимать?! Да и вообще, за три часа наша старуха стенку «каравана» прогрызет!
Я позвонил Вувосу:
— Привет, Вова. Ты много выпил?
— Немало. Привет… Слушай, ты не можешь к Ёлке подъехать? У нее там какая-то фигня. Какой-то, что ли, кобель от Ахмата с Халилем… Нет, она сказала что сука… Короче, я уже еду, но ты ближе. Подскочишь?
— Уже. Я уже тут… Все в порядке. Ты уже здесь не нужен, можешь не спешить.
Вувос обрадовался:
— Точно, да? Вот спасибо! Тогда скажи Ёлке, что я возвращаюсь в Цфат, буду завтра. А то я как-то слишком резко соскочил… Ага, ну давай, пока.
Ёлка кивнула и поинтересовалась:
— Сам снимать будешь? Я помочь не смогу. Я в этом ничего не понимаю. Все, Боря, твоя сука заштопана. Через пару дней сможет кусаться.
Я тоже в этом ничего не понимал. У Вувоса был хоть какой-то армейский опыт — то ли он кого-то взрывал, то ли его пытались. От этих рассказов осталось только общее впечатление, что он что-то в саперных делах смыслит. Я же не смыслил ничего. Оставалось два варианта. Первый — явиться на работу, попросить, чтобы меня разминировали. Не исключено, что там меня уже ждут — старики, потеряв связь с Ривкой, должны подстраховаться и задействовать своих людей, чтобы я сдетонировал. Второй — вызвать сюда Умницу и заставить поработать сапером.
Пока я думал, зазвонил изъятый у Ривки мобильник. Ясное дело, на звонок я отвечать не стал. Через пару минут они перезвонили мне. Отзываться я тоже не стал, просто достал из кармана выданный мне «электронный поводок» и пожаловался Ёлке на вероломство родственника по линии тещи. Ёлка расхохоталась:
