Шон Бёрк - Побег Джорджа Блейка
— Питер, — начал я, — сначала мне нужно сказать тебе что-то очень важное. Теперь ты имеешь право знать. Я собираюсь устроить побег Джорджа Блейка.
Питер не повернул головы:
— Я очень рад, что ты мне это сказал, Шон. Если бы ты этого не сделал, я был бы на тебя в большой обиде.
— До сегодняшнего дня мы не посвящали тебя в это, но не потому, что не доверяли. Просто не хотелось тебя впутывать в это дело без особой надобности. Но теперь я собираюсь попросить тебя о помощи. Это автоматически сделает тебя нашим соучастником, и значит, ты имеешь полное право знать, что затевается.
— Что я должен делать?
— У меня в кармане портативная рация, которую я прошу тебя передать Блейку. Она в кожаном футляре с наушниками и инструкцией. Еще я принес миникамеру и три катушки фотопленки. Нужно сделать несколько снимков Джорджа для паспорта и передать мне пленку, пока я еще нахожусь в общежитии.
— Хорошо, я все усек.
— Ты уверен, что у тебя нет колебаний и сомнений?
— Шон, я уже говорил это тебе раньше. Только сообщи, что тебе нужно. Все, что угодно, в любое время.
— Спасибо, Питер. Когда ты придешь сегодня в блок «Г» после спектакля, все камеры уже запрут, и ты не сможешь передать Блейку радио до завтра. Но если ты не против, давай сегодня же устроим проверку техники и установим радиосвязь.
— Давай, это хорошая идея.
— Я начну передавать позывные сразу же, как погасят свет. Из моего окна видно, когда в блоке «Г» выключают электричество.
Я огляделся вокруг. Все вроде бы внимательно наблюдали за ходом действия на сцене. Я вынул рацию из кармана и, прикрывая ее пиджаком, постепенно опустил вниз. Очень осторожно я стал продвигать рацию в сторону Питера. Его левая рука встретилась с моей на полпути и потом проделала обратный путь, к внутреннему боковому карману его куртки. Потом он вынул руку, но в ней уже был платок. Он сделал вид, что сморкается…
В общежитии я сразу же уединился в своей новой комнате, куда недавно переселился, выбрал кровать у окна, уселся на ней и стал пристально смотреть на блок «Г».
Было уже 10 часов, но на четвертом этаже свет продолжал гореть. Это означало, что дежурный начал свой обход с первого этажа. Наконец одно за другим стали гаснуть окна и на четвертом этаже. Нажав на кнопку передачи, я стал вызывать Питера.
— Лис-Майкл вызывает Пекаря-Чарли, Лис-Майкл вызывает Пекаря-Чарли. Ответь мне. Прием.
Судя по тому, что ответ последовал немедленно, он уже включил рацию и только ждал моего вызова.
— Пекарь-Чарли вызывает Лиса-Майкла. Пекарь-Чарли вызывает Лиса-Майкла. Слышу тебя хорошо. Прием.
— Дружище, рад слышать тебя! — сказал я. — У меня такое впечатление, будто ты сидишь в этой комнате рядом со мной, а ведь это едва половина громкости. Это радует. Прием.
— Я также слышу тебя громко и отчетливо. Прием.
— Между прочим, — сказал я, — едва ли надо напоминать тебе, что не следует называть никаких имен. Никогда не знаешь, кто может слушать. Прием.
— Совершенно верно, Лис-Майкл. Я не в первый раз играю в эти игрушки и знаю правила. Прием.
— Хорошо, дружище. Я очень ценю твою помощь. Ты здорово рискуешь, и мы с нашим общим другом в большом долгу перед тобой. Прием.
— Не стоит говорить об этом, Лис-Майкл. Как ты сам понимаешь, первоначальные планы погорели. Придется придумать что-то новенькое. Ты, возможно, слышал, что известный тебе джентльмен торчит в своем уголке весь день. Нам нужно найти способ обвести его вокруг пальца.
Предоставь это мне. Прием.
— Спасибо, Пекарь-Чарли. Если ты поможешь нашему другу выбраться наружу, я позабочусь об остальном. Прием.
— О'кэй, я займусь этим. Теперь слушай, есть одно обстоятельство, о котором тебе следует знать. Здесь собралась шарага из шести человек, которые собираются рвануть при первой возможности. Они уже перепилили прутья решетки на окне в камере первого этажа и затем замаскировали все, укрепив прутья на месте клеем «Бостик». Единственное, что их пока задерживает, так это надзиратель, сидящий в углу на стыке двух стен.
Новость меня встревожила.
— А как они собираются решить эту проблему?
— Очень просто. Когда идет дождь, охранник укрывается под навесом крыльца в конце блока. Когда он там прячется, ему видна северная стена, а та, что выходит на больницу, оказывается вне поля зрения. Здесь и находится брешь в системе охраны. При первом же дожде эти шестеро смотаются. Прутья решетки уже перепилены, еще неделю назад, веревка с крюком припрятана в блоке «Г». Я просто хотел предупредить тебя, чтобы ты успел убрать возможные улики. Теперь тебе следует быть особенно осторожным, особенно в дождливые дни. Прием.
— Спасибо за информацию, дружище. Кстати, как ты узнал об этом? Впрочем, не отвечай. Прости за любопытство. Я только подумал, что, если слишком многим об этом известно, парням далеко не уйти. Прием.
— Видишь ли, Лис-Майкл, о том, что они решились уйти в бега, знают действительно многие. Но ты же помнишь, как у нас здесь, — что проведал один, тут же становится известно всем. Прием.
— А стукачей они не боятся?
— Что ж, они и правда рискуют. Тут уж ничего не поделаешь. Прием.
— Слушай, Пекарь-Чарли, — сказал я. — Мы, конечно, должны пожелать ребятам удачи, но одновременно это может повредить нашим планам. Если их побег удастся, несомненно, будут приняты дополнительные меры безопасности. Скажи мне, побег этих шестерых способен вызвать шумиху в прессе? Прием.
— Ты должен понимать, Лис-Майкл, что газеты поднимут шум вокруг любого группового побега. К тому же некоторые из этих парней осуждены за тяжкие преступления, так что волна может подняться большая. Прием.
— А что об этом думает наш друг? Прием.
— Конечно, он очень обеспокоен, но ведь другие тоже имеют право попытать счастья. Прием.
— Хороша, Пекарь-Чарли, сделай все возможное, чтобы помочь нашему другу выбраться наружу, а я беру на себя дальнейшее.
Я задвинул антенну и запер рацию в тумбочку. Отныне это ценнейшее связующее звено между двумя мирами будет храниться вне стен тюрьмы. Мне выделили отдельный шкафчик на фабрике, и я решил, что безопаснее всего будет спрятать рацию там.
Принял я и другую меру предосторожности: приобрел маленький магнитофон, чтобы сделать более достоверными свои объяснения, если придется давать показания.
Записи служили бы доказательством, что я действовал на свой страх и риск, а не был куплен КГБ.
На следующий день в 10.30 вечера настал важный момент. Неужели произойдет чудо и я действительно услышу голос Блейка?
Я нажал на кнопку передачи, дважды повторил вызов, отпустил кнопку и стал напряженно вслушиваться. После короткой паузы, к моей великой радости, в эфире раздался характерный треск. Затем голос Блейка, который было невозможно спутать ни с каким другим, казалось, заполнил всю комнату.
— Пекарь-Чарли вызывает Лиса-Майкла, Пекарь-Чарли вызывает Лиса-Майкла. Слышу тебя громко и отчетливо. Прием.
— Стены из камня — еще не тюрьма.
— И клетка — не просто решетка из стали. Прием.
— Мир для души и покой для ума.
Мы и в темнице себе обретали. Прием.
— Ричард Лавлейс, наверное, был дурак. Прием.
— Или просто мечтатель. Прием.
— Как дела, старина? Прием.
— У меня все отлично… Нет слов, как я рад, что могу вот так поговорить с тобой! Это просто здорово! Это же мой первый действительно свободный контакт с внешним миром за пять лет. Ощущение чудесное.
Его голос и в самом деле звучал очень взволнованно.
— А теперь — к делу, — сказал затем Блейк. — Мы с нашим общим другом пытаемся придумать что-нибудь и будем держать тебя в курсе. Как я понял, ты полностью прервал отношения с теми двумя дамами? Прием.
— Да, это так. Врать не буду — они меня крепко разочаровали, но ничего не попишешь. Что касается этих дам, то ты знаешь их лучше меня. Прием.
— Хорошо, Лис-Майкл. Я рад, что ты так смотришь на это. Думаю, все к лучшему. Мне показалось, что дамы чрезмерно дергались, и это было опасно. Прием.
— Я уже подумал, где еще можно взять денег. Надеюсь, нам поможет один мой давний приятель. Как я знаю, он всегда сочувствовал таким, как мы. К тому же он абсолютно надежен. С преступным миром у него никаких связей, иначе я к нему не подошел бы и на пушечный выстрел. Можно быть уверенным, что в полицию он нас не сдаст. Я думаю, это решение проблемы. Прием.
— Если этот человек согласится помочь деньгами, мы сможем осуществить операцию до твоего освобождения?
Прием.
— Боюсь, что нет. Сейчас середина мая. Я выйду отсюда приблизительно через шесть недель, и у нас едва ли будет достаточно времени, чтобы закончить подготовку.
Думаю, пройдет один-два месяца после моего освобождения, прежде чем мы будем готовы.
Мы проговорили около двух часов и распрощались до следующего понедельника.
