Энтони Беркли - Попрыгунья
На вид, подумал Роджер, личность малопривлекательная. Странно, что Дэвид Стреттон на ней женился. Надо полагать, тогда она выглядела получше. Ведь невроз ставит свою печать на лице довольно быстро.
- Потанцуем?- предложил Роджер.
- Я бы лучше выпила. У меня уже, наверное, с полчаса во рту и капли не было,- она говорила медленно, Голосом глубоким, не лишенным приятности, в котором слышалась явственная тоска. И ухитрилась подать это как-то так, словно для такой утонченной натуры не иметь и капли спиртного во рту целых полчаса - вещь и вправду ни с чем не сообразная.
Роджер проводил ее к бару и спросил, что она предпочитает.
- Мне бы виски. И не надо разбавлять.
Роджер протянул ей виски с небольшим количеством содовой, она пригубила.
- Надо долить виски. Я его люблю в чистом виде, понимаете?
Дает дамочка, подумал Роджер. И с чего она вообразила, что это так оригинально - любить виски в чистом виде, да еще в таких количествах?
Но протянул ей требуемый напиток.
- Благодарю. Так лучше. Я хочу сегодня напиться пьяной.
- Правда?- равнодушно спросил Роджер.
- Да, мне нечасто этого хочется, но сегодня - да. Знаете, иногда напиться - это единственная стоящая вещь в жизни. У вас никогда не бывает такой потребности?
- Только дома,- отрезал Роджер с неожиданной чопорностью, отметив, что этот набор реплик он сегодня уже слышал в изложении других гостей - почти что слово в слово. Очевидно, миссис Стреттон весьма гордится своим пристрастием к горячительному.
- О,- отвечала она с легкой укоризной,- напиваться у себя дома не имеет смысла!
Иными словами, понял Роджер, она не скрывает, что работает на публику. Эксгибиционистка, именно так: начинающая эксгибиционистка.
Вслух же он сказал:
- Кстати, разрешите выразить восхищение вашим костюмом, миссис Стреттон. Он просто превосходен. В точности как у миссис Пирси в музее мадам Тюссо. Я ее сразу узнал. И какая смелость - прийти в платье поденщицы, в такой шляпке и так далее - это при таком количестве конкуренток!
- Конкуренток? О, это вы о Силии и миссис Лефрой? Но видите ли, мое амплуа - характерная актриса. Костюмные роли меня не интересуют. Костюмную роль сыграет кто угодно, правда?
- Неужели?
- Я думаю, да. Правда, лучшая моя роль на самом деле была костюмная. Вы не видели "Милашку Нелл из Олд-Друри"? Нет? Это просто чудо что за роль, но, конечно, она еще и характерная - там мало было уметь носить наряды.
- Не знал, что вы играли в театре.
- О да,- миссис Стреттон испустила трагический вздох.- Играла я недолго.
- До замужества, надо полагать?
- Нет, после. Но училась еще до. Мне так и не удалось,- трагическим голосом призналась миссис Стреттон,- реализоваться в браке.
- А на сцене удалось?
- Какое-то время удавалось. Но это меня тоже не удовлетворяло. Однако в конце концов я нашла себя. Догадываетесь в чем? Думаю, вы должны догадаться, мистер Шерингэм.
- Я теряюсь.
- О, а я-то думала, вы сразу поймете! Ведь женщины в ваших книгах такие настоящие. Как же - в воспитании ребенка! На самом деле это единственно возможный способ самореализации, мистер Шерингэм,- проговорила миссис Стреттон с пафосом.
- Значит, я так и остался нереализованным,- съязвил Роджер.
Миссис Стреттон снисходительно улыбнулась:
- Я о женщине, разумеется. У мужчин есть тысячи способов реализоваться, не так ли?
- Безусловно,- согласился Роджер. Интересно, что она подразумевает под этим зануднейшим словом - если она вообще что-то подразумевает. Как бы то ни было, сам он не испытывал ни малейшего побуждения реализоваться ни единым способом из предложенной тысячи.
- Ваши книги, например,- подсказала миссис Стреттон.
- Да-да, конечно. Тут я реализовался по полной. Вам налить еще?
- Такую возможность грех упускать,- ответила миссис Стреттон с несколько тяжеловесной игривостью.
Наливая ей виски, Роджер угрюмо размышлял о целеустремленности, с которой миссис Стреттон сумела за три минуты так повернуть разговор, чтобы затронуть два, очевидно, важнейших достижения своей жизни - что она играла в театре и что у нее есть ребенок. Кроме того, было ясно, что, на ее взгляд, именно эти два момента ее биографии безусловно повышают статус Ины Стреттон в общем мнении.
По мнению же Роджера честь Ине Стреттон делало то, что, несмотря на поглощенное ею за вечер количество виски, она не выказывала никаких признаков приближения единственной стоящей вещи.
- Благодарю,- произнесла она, беря из его рук вновь наполненный бокал.Пойдемте на крышу, а? Мне тут душно, в этой толпе. Я хочу смотреть на звезды. Вы не против?
- Я с удовольствием на них посмотрю.
И прихватив свои бокалы, они вышли на узкую винтовую лестницу, ведущую на плоскую крышу. Там, в середине, три соломенных чучела по-прежнему покачивались в своих петлях. Миссис Стреттон снисходительно улыбнулась:
- Рональд иногда просто большой ребенок, вам не кажется, мистер Шерингэм?
- О, это великое дело - суметь кое в чем остаться ребенком,- парировал Роджер.
- О да, конечно же! Я сама иной раз впадаю в такое ребячество, когда на меня находит.
Край крыши ограждал крепкий парапет. Оба облокотились на него и уставились вниз, в темноту, окутавшую задний двор и кухни; миссис Стреттон, видимо, забыла, что собиралась смотреть на звезды.
Апрельская ночь была тепла и нежна.
- Господи,- вздохнула миссис Стреттон,- какая же я, наверное, дура!
Роджер замешкался, выбирая между любезным "Ну что вы!", грубоватым "Почему?" и не слишком тактичным, но поощрительным "Да?"
- Этой ночью меня поневоле тянет заглянуть в себя,- продолжила его собеседница, не дожидаясь, пока он определится с выбором.
- Правда?- спросил он без энтузиазма.
- Да. А вам часто хочется заглянуть в себя, мистер Шерингэм?
- Бывает. Но я стараюсь не потакать этому желанию.
- Это чудовищно,- сказала миссис Стреттон с мрачным удовлетворением.
- Я вам верю.
Наступила пауза, позволяющая в полной мере представить всю чудовищность того, что углядела в себе миссис Стреттон.
- Поневоле задаешься вопросом - к чему жить?
- Ужасный вопрос!- отвечал Роджер, с трудом удерживаясь в рамках избранной линии поведения.
- Я родила ребенка, я смею думать, что имела успех на сцене, у меня есть муж и свой дом - но к чему это все?
- Н-да!- печально подхватил Роджер.
Миссис Стреттон чуть пододвинулась к нему, так что их локти соприкоснулись.
- Порой мне кажется,- произнесла она голосом, исполненным глубочайшей скорби,- что лучше со всем этим покончить.
Роджер, вместо того чтобы отвечать, что-де многие наверняка разделяют эти чувства, просто заметил тихим, как того требовала ситуация, голосом:
- Да ну что вы!
- Нет, это правда. Если бы знать легкий способ...
- Н-да,- Роджер заметил, что начинает повторяться.
- Вам не кажется, что это трусость?
- Что вы, что вы, миссис Стреттон. Не надо так говорить. Вы же на самом деле так не думаете.
- Нет, думаю! Уверяю вас, мистер Шерингэм, по ночам я часами лежу без сна и думаю, что самый простой выход - это открыть газ в плите.
- Выход из чего?
- Из жизни!- воскликнула миссис Стреттон с надрывом.
- В общем-то, это, разумеется, выход. Тут не поспоришь.
- Вам не противно, что я вам об этом рассказываю, нет?
- Ничуть. Наоборот, для меня это большая честь.
Миссис Стреттон пододвинулась еще на дюйм.
- Я так мечтала о встрече с вами, весь этот вечер. Я думала, эти дурацкие шарады никогда не кончатся. Я знала, что смогу вам все открыть, а в эту ночь меня так тянет разобраться в себе. Такое облегчение - выговориться!
- Конечно,- искренне заверил ее Роджер.
- Вы верите, что есть душа?
Началось, подумал Роджер и повторил отрешенным голосом:
- Душа...- словно примериваясь, стоит в нее верить или нет.
- А я верю, что есть. У некоторых. Но не у всех,- ее голос пресекся.
В ходе беседы Роджер ощутил, что рассуждая о душе, дамочка явно не забывает о теле. Она тесно прижалась к нему, положив ладонь на его руку, вся - словно приглашение к вальсу.
Странно, подумал Роджер и отодвинулся.
Миссис Стреттон тут же продолжила преследование.
Обычно необходимости преследовать Роджера не возникало. Если дама ему нравилась и сама была не прочь, то он времени даром не терял. Но миссис Стреттон ему не нравилась. Более того, она была ему определенно неприятна. В этот момент он менее всего был расположен к флирту с этой особой. И решил, что беседу пора сворачивать. Ему больше не хотелось слушать ни о душе миссис Стреттон, ни о ее наличии либо отсутствии, ни о ее уникальных способностях к самоанализу, ни о ее осознанном стремлении к самоуничтожению. Что же касается этого последнего, тут у него не было никаких обнадеживающих новостей для тех, кто ждет от нее такой жертвы. Общеизвестно, что тот, кто любит болтать о самоубийстве, никогда на него не пойдет, а те, кто на это решается, никогда не станут об этом трезвонить заранее. Невероятно, чтобы миссис Стреттон когда-нибудь осчастливила родственников своего мужа хорошей новостью, связанной с газовой плитой.
