Наталья Андреева - Черное белое
Эта стерва уже знает всех по именам! Весь персонал больницы! Змея!
— Я не хочу здесь лежать! Не хочу глотать этот бульон! Не хочу слушать про чужую жизнь! Понимаете вы?! Чужую! Я требую, чтобы вмешалась милиция! Вы должны меня защитить! Я требую!
— Истерика. — Анатолий Борисович краток. — Быстро. Успокоительное.
— Нет!
— Если будешь сопротивляться, вызовем санитаров из психушки! Поняла? Спасибо скажи своей сестре! Другая бросила бы тебя, и живи дальше, как знаешь!
— Анатолий Борисович, не надо, — всхлипывает Алексеевна. — Прошу вас…
— Что не надо? Кто виноват в том, что с ней случилось, с вашей Соней? Кто ее заставлял наркотики принимать? Все они такие. Без тормозов. Учиться не хотят, работать тоже. Праздника они хотят, причем вечного. Внушаешь им с детства, внушаешь… Уверен — отпусти, и все по новой.
— Да что вы про меня знаете?! Про мою жизнь?!
— Вся твоя жизнь у тебя на руках нарисована. Твое счастье, что анализы в порядке. Не докатилась еще. Иначе вышвырнул бы тебя, ни за какие деньги лечить не стал. Что же вы со своей жизнью делаете? Чего не хватает? Три дня, а все то же! Сопли, слюни.
— Колите.
— Что?
— Что хотите. Я докажу. Я вам всем докажу. А ее все равно ненавижу.
— Э-э-э… Как вы можете ненавидеть эту женщину, если по вашим же словам никогда ее раньше не видели? За что можно так ненавидеть?
«Ах ты «сыч»! Что, Алексеевна, насвистела уже?»
— Пошли бы вы все… — Устало откидывается на подушки. Все. Силы кончились.
— Ладно, на сегодня хватит, — подводит итог главврач. — Пусть успокоится и поспит. А мне надо поговорить с вами, Валерия Алексеевна. Все гораздо серьезнее, чем я предполагал.
«Сестра» кладет паспорт обратно в черную сумочку, щелкает замочком. Соня уверена только в одном: это ее сумочка. Сумочку помнит, а вот все остальное — смутно. В руках у медсестры шприц. Сейчас уколет, и придет сон. Во сне возвращаются силы.
За все надо платить. Кто это сказал? Да какая разница! Тот счет, что выписан ей, Соне Летичевской, просто огромен. Даже подумать об этом страшно. Лучше уснуть. «Сыч» пятится из палаты, следом за ним выходит Алексеевна. Главврач задерживается, вполголоса дает какие-то указания медсестре. Соне уже все равно. Она устала.
ПРОСТАК
Где же взять деньги? На сегодняшний момент это главная проблема. Перевод придет нескоро. Сняла однокомнатную квартирку в пригороде Москвы, поближе к больнице, отдала за месяц сто пятьдесят долларов. Это еще по-божески! Двести раздала в больнице. А нарколог? Сто долларов надо бы сунуть ему. К тем деньгам, что уже заплатила. Ничто не обходится так дорого, как здоровье, лучше не болеть вообще. Но в данной ситуации деваться некуда. Ко всему прочему Соне нужны витамины. Фрукты, овощи, соки. Все должны видеть, как о ней заботится старшая сестра. В первую очередь оперуполномоченный. С ним просто повезло. Молчалив, застенчив, хороший семьянин. Имеет дочь на выданье. Сонину ровесницу.
— Валерия Алексеевна, вы просто святая! — Сказано с чувством.
— Да что вы, Валентин Сергеевич, какие пустяки! Это мой долг.
Они только что покинули палату, где засыпает Соня. В руках у Валерии черная сумочка, от которой надо избавиться поскорее. С прошлой жизнью Сони Летичевской должно быть покончено.
— Я бы хотел с вами поговорить, Валерия Алексеевна. Э-э-э… Есть некоторые моменты…
— Одну минутку.
Из палаты выходит главврач. Как кстати! Кидается к нему:
— Анатолий Борисович! Лицо у того расстроенное. — Вы хотели со мной поговорить. Это серьезно? С Соней?
— Я сам не понимаю. Травма головы не настолько серьезная. Небольшое сотрясение мозга. Надо бы сделать сканирование, тогда, быть может, что-то прояснится. Она упорно не хочет признавать вас своей сестрой. И отрицает все, что вы про нее рассказываете.
Валерия всхлипывает. Причем непритворно. Себя жалко.
— Анатолий Борисович, а что говорит нарколог?
— Он с такими случаями еще не сталкивался. Видите ли, Валерия Алексеевна, человеческая психика — вещь чрезвычайно тонкая. Возможно, это последствия травмы черепа, наложенной на резкое прекращение приема наркотиков. Одно не в его компетенции, другое не в моей. Вот если бы мы собрались вместе и все это обсудили…
— И что же делать?
— Если это амнезия, то весьма странная. Больная себя помнит. Но помнит не так, как помните ее вы. Я все больше склоняюсь к необходимости вызова психиатра.
Валентин Сергеевич, стоя у окна, внимательно прислушивается. Она хватается руками за щеки, трясет головой:
— Вы думаете, что… Соня сошла с ума… Нет, нет, нет!
— Я этого не говорил. Но психиатр должен с ней побеседовать.
— Сколько? Сколько это будет стоить?
— Вы разоритесь на врачах, Валерия Алексеевна, — сочувственно говорит главврач.
— Поймите, у меня никого нет, кроме нее! Я хочу вылечить Соню. Сколько бы времени на это не потребовалось. И какой бы диагноз ей ни поставили. Я готова на все.
— Ну хорошо. У меня есть друг. Молодой врач, но знающий. Хороший специалист. Он принимает больных в местной поликлинике, по совместительству работает в психоневрологическом диспансере. На полставки. Денег, как и всем, не хватает. Крутится с утра до ночи. Да еще учится на курсах. Хочет переквалифицироваться в психоаналитика, это сейчас модно. И деньги другие.
— Да-да.
— Возьмет он недорого. И в случае чего устроит Соню в стационар.
— То есть… Вы хотите сказать, что она может загреметь в психушку? О, Боже! Нет, нет, нет!!
— Ну, ну, Валерия Алексеевна! Не надо так расстраиваться! Не выносите приговор раньше времени. Хотя эти истерики, неожиданные вспышки злости, каша в голове… Гм-м-м… Будем работать. Извините, я вас оставлю. Надо продолжить обход.
— А когда? Когда придет ваш специалист? Я хотела бы присутствовать.
— Ну разумеется. Вы где устроились, Валерия Алексеевна?
— Сняла однокомнатную квартиру в пригороде. Пока на месяц.
— Опять деньги. Сочувствую вам. Хлопот у вас с младшей сестренкой! И такая черная неблагодарность! Телефон у вас есть?
— Я сейчас запишу. И мобильный, и домашний. В любое время.
Ушел. Уф! Еще один раунд в ее пользу! К Соне придет психиатр! Лиха беда начало! Некоторое время после разговора с главврачом она не может прийти себя. Очнулась, когда почувствовала: кто-то трогает за руку.
— Валерия Алексеевна, вы расстроились? Вам плохо? Оперуполномоченный смотрит с неподдельным сочувствием.
— Нет, нет, не беспокойтесь, пожалуйста. Сейчас пройдет. Я женщина сильная.
— Я вижу. Знаете, я сегодня не буду вас больше беспокоить. По правде говоря, мне показалось подозрительным, что девушка так настаивает на дате своего рождения и на том, что родилась именно в Москве. Она настойчиво требует защиты у правоохранительных органов. И в конце концов имеет на это право. Если напишет соответствующее заявление. Но я слышал ваш разговор с главврачом. Если у человека, извиняюсь, крыша съехала, тогда все понятно.
— Вы подумали, что я вру… Насчет того, что Соня моя сестра, что она родилась в маленьком городке за тысячу километров отсюда. Что исчезла два года назад. В таком случае, я бы хотела, чтобы вы тоже присутствовали при ее беседе с психиатром. А насчет ее исчезновения… Заведено уголовное дело.
— Вот как? Значит, я могу связаться с коллегами?
— Ну конечно! Я дам вам телефон следователя, который ведет дело об исчезновении Сони. Следователю прокуратуры вы поверите?
— Разумеется. Очень хотелось бы с ним поговорить.
— Где-то у меня было записано… Минутку…
Она открыла свою сумку, достала блокнот.
— Вот, пожалуйста! Следователь Жуков. Олег Максимович. Телефон… Только придется разориться на межгород. Ха-ха!
Что это у нее вырвалось? Словно веселый чертик сиганул изнутри, как из табакерки, и состроил рожицу. Ловко я тебя надула? Ха-ха! Кашлянула смущенно:
— Извините. Нервы.
— Понимаю. Вообще-то мне достаточно будет заключения психиатра. О том, что Софья Алексеевна Летичевская не вполне вменяема. Знаете, нам и без того работы хватает. Если еще заявления и от психов принимать, тогда придется увеличить штат в несколько раз. Сейчас такой мнительный народ пошел. Всем мерещатся маньяки. А на самом деле телевизор надо поменьше смотреть. Единственный вопрос, который остается открытым — это наезд.
— А если… Если не возбуждать уголовное дело?
— То есть? У вас нет претензий к тому человеку, который совершил наезд? Не хотите получить компенсацию? Вы что, миллионерша, Валерия Алексеевна?
— Нет. Я женщина небогатая. А есть гарантии, что вы его найдете?
— Увы! Фактов мало. Номер машины вы не помните, марку тоже. Говорите, что это был черный джип. А какой джип? Джипы тоже бывают разные. Большой и черный — это еще ни о чем не говорит.
