Наталья Александрова - Руки кукловода
Вообще гвоздем вечера, несомненно, был Петр Ильич, то есть мамуля позвала гостей, чтобы продемонстрировать всем именно его. Что уж такого замечательного она в нем отыскала, понять не могу, но даже голос ее, когда она обращалась к своему Петеньке, звучал по‑иному: в нем появлялись интимно‑воркующие нотки. Не могу сказать, чтобы мне это нравилось, но, в конце концов, какое мне до этого дело! Мамуля хоть и любит повоспитывать, никогда не диктует, с кем мне проводить время, так могу ли я выражать свое недовольство?
И я решила молчать и наблюдать, все равно больше нечего было делать. И, к своему крайнему удивлению, я отметила, что не только мамуля проявляет повышенный интерес к нашему гостю из далекого Зауральска. Ираида явно положила на него глаз. Она бросала на него томные взгляды, смеялась грудным смехом и, даю голову на отсечение, наверняка жалась бы под столом к нему мощным бедром, если бы мамуля предоставила ей такую возможность, то есть если бы они с Петром Ильичей сидели рядом. Но мамуля была начеку и отсадила Ираиду подальше.
Вечер подошел наконец к завершению, я долго подвигала себя на мытье посуды и наконец решилась. На кухне уже хозяйничал Петр Ильич все в том же клетчатом мамулином передничке. Я пригляделась к нему внимательнее: на вид не такой уж он и пожилой. Из расстегнутого ворота рубашки виднелась крепкая загорелая шея, весь он был подвижный и подтянутый, одним словом, вполне может произвести впечатление на женщину старше пятидесяти… Это я про мамулю, но вы меня не выдавайте…
Мы мирно сосуществовали на кухне, когда появилась утомленная мамуля. Я ее понимала: самым трудным делом оказалось вытолкать из дому Ираиду. Но мамуля преуспела и теперь присела на табурет перевести дух.
Мы с Петром Ильичей как раз закончили и подсели к ней, чтобы спокойно выпить чайку.
– Вот гляжу я на вас, Сашенька, – вкрадчиво начал он, прихлебывая чай, – и удивляюсь. Такая привлекательная молодая женщина, умница, и так, простите, нерасчетливо расходуете свои способности!
– Во‑первых, – начала я, поставив чашку и сообразив, что разговора не избежать, – с чего вы взяли, что у меня способности? С чего вы вообще взяли, что я умница? Мы с вами почти не разговаривали…
– Александра! – начала было мамуля, но Петр Ильич остановил ее легким движением руки.
– Уж простите, если кажусь вам слишком назойливым, но наше старинное знакомство с Лялечкой, – тут он повернул голову и ласково поглядел на мамулю, отчего та заулыбалась, как будто услышала, что массажистка Лина Пантелеймоновна согласна принять ее в любое время без записи, – наше давнее и близкое знакомство позволяет мне… помочь вам советом…
Я смолчала, потому что в голове вертелась только совершенно хамские варианты ответов типа: «Не учите меня жить, лучше помогите материально». Мамуля мне такого в жизни не простит!
Петр Ильич принял мое молчание за согласие на продолжение нравоучений и проговорил, отечески коснувшись моей руки:
– Насчет ваших способностей я убедился, прочитав кое‑какие ваши публикации. Лялечка любезно мне их предоставила.
Я в полном удивлении перевела взгляд на мамулю. Она хранит газеты с моими статьями? Вот уж ни за что бы не подумала!
Мамуля опустила глаза и слегка зарделась.
– Что касается вашего остроумия и привлекательности, эти качества бросились мне в глаза при первой нашей встрече, – гнул свое Петр Ильич.
Польстил, ох польстил мне дамский угодник! Однако нужно было заканчивать бесполезный разговор и идти спать.
– Зауральск – это где? – нарочно грубо спросила я, чтобы Петр Ильич понял, что ничего ему тут не светит.
Думает, приехал из какой‑то Тьмутаракани, охмурил старую знакомую и ее дуреху‑дочку, так сразу его и прописали в большом городе. Как говорится, хоть и северная, а все‑таки столица…
Мамуля прерывисто вздохнула и пошла красными пятнами, Петр Ильич же, нимало не смутившись, добродушно рассмеялся:‑
– Зауральск – это за Уралом, – ответил он в моем стиле.
Теперь уже мне стало неудобно: с чего это я так набросилась на человека? Ну захотелось старичку поболтать, могла бы и потерпеть, тем более что мамуля к нему явно неравнодушна.
– Что вы хотите мне посоветовать? – устало спросила я. – Засесть дома на год и написать роман века? Я не смогу, да и желания нету. Просто стараюсь хорошо делать свою работу, а темы подбирать не всегда удается самой, вот и пишу, о чем попало.
– Девочка моя! – вскричал Петр Ильич. – Так в этом‑то все и дело! Вы только послушайте меня, послушайте и не перебивайте!
Он отвернулся на секунду, и я увидела, как мамуля под столом показала мне кулак.
– Я вас слушаю, – обратилась я к нашему гостю как можно любезнее.
– Каким образом в вашей среде добиваются известности? – Петр Ильич встал и заходил по кухне. – Например, какой‑то журналист пишет цикл статей на злобу дня. Статьи должны быть хлесткими, своевременными, интересными. Так?
– Допустим, – осторожно согласилась я, не совсем понимая, к чему он клонит.
– Вы бы могли написать такие статьи, в вас есть задор и чувство стиля!
– Но кто мне отдаст злободневную тему, – уныло забормотала я, – где можно найти что‑то эдакое, когда все приличное разбирают на корню? Ждать, что нападешь на сенсацию, и именно мне дадут ее осветить… наивно.
Вот! – чуть не закричал Петр Ильич. – Вот, мы подошли к самому главному. Дорогая моя, вы не должны ждать, пока на вашу голову свалится сенсация! Сенсацию нужно сделать, ее нужно выдумать.
Я подняла глаза и постаралась выразить своим взглядом все, что думаю о престарелых маразматиках, приехавших из провинции в большой город. Небось метро ни разу в жизни не видел, вот крыша и поехала!
– Не считайте меня выжившим из ума стариком, – отреагировал на мой взгляд Петр Ильич, – разве в вашей профессии такое не практикуется? Иной раз журналисты раздуют из мухи слона так, что любо‑дорого поглядеть! Даже непосвященному все понятно!
– Александра, – поддержала его мамуля, – иногда, знаешь, полезно послушать человека, у которого совершенно иная точка зрения…
– Вы предлагаете мне обманывать читателей? – слабо отбивалась я.
– Ну‑ну, не делайте вид, что ваши собратья по перу всегда безупречно честны… – рассмеялся Петр Ильич. – К тому же я вовсе не призываю вас искажать информацию. Поскольку информация будет выдуманная, то от того, извратите вы ее или нет, вреда никому не будет.
– Вреда, может, и не будет, – упрямилась я, – но никакой пользы я тоже не вижу.
– Глупая, ты заработаешь себе имя! – закричала мамуля, потеряв терпение.
– Да с чего ты взяла, что в газете станут печатать мои опусы? – закричала я в ответ. – Они просто отправят ненужные статьи в корзину.
– А вы попробуйте, – лукаво предложил старый искуситель. – Вдруг, совершенно случайно, вам повезет! Может же так случиться, что ваш материал кому‑то покажется подходящим?
Я вспомнила, сколько раз мной затыкали дыры в номере, и нехотя согласилась.
– Ну и как вы конкретно это себе представляете? – Я уже утратила агрессивность и знала в душе, что соглашусь на авантюру. – Каким образом я должна создать сенсацию и провести журналистское расследование незнамо чего? Откуда я должна выкопать материал?
– Милая, так вот это‑то как раз проще простого! – воскликнул Петр Ильич. – В любой газете вы найдете кучу материала. Главное – это его правильно подать… Да вот хоть здесь, – он схватил валявшуюся на холодильнике газету, – вот, криминальные новости… так‑так, в парадной дома номер такой‑то был убит заместитель главного директора охранного предприятия «Барс» Леонид Таран.
– Где? – Я взяла газету из его рук. – «Жертве нанесли удар тяжелым предметом по голове, а потом выстрелили в голову из пистолета мелкого калибра». Ну и что? Ясно, что заказное убийство, и милиция тут будет работать вовсю, а если что‑то прояснится, то писать об этом будет тот репортер, который дал заметку в газету, у него небось все схвачено.
Петр Ильич склонился и прочитал у меня через плечо:
– «Взрыв машины на улице Гданьской. Вчера утром у дома номер пять по улице Гданьской взорвалась машина директора фирмы «Валенсия» Георгия Деланидзе. В машине находился автомеханик, Иван Самойлов, которому Деланидзе дал ключи от машины для проведения ремонта. Совершенно ясно, что целью взрыва было убийство владельца автомашины, а механик погиб случайно…»
– Ну, из этого тоже ничего не выжмешь, – убежденно произнесла я. – Этот самый Георгий Деланидзе на уши поставит свою охрану. И никаких журналистов, да и милицию, пожалуй, и близко не подпустит! Раз жив остался, со своими проблемами разберется сам. А то, если на милицию понадеяться, как бы снова не взорвали…
– Логично рассуждаете, – улыбнулся Петр Ильич, – стало быть, я не ошибся, голова у вас варит неплохо…
