Ольга Лаврова - Подпасок с огурцом
Посетители уходят. А Томин секунду-другую колеблется, не уверенный, сулит ли встреча удачу или провал.
Когда-то он выслеживал Ковальского, а Знаменский вел дело. Вторично Томину случилось столкнуться с Хирургом в колонии, где тот отбывал срок. Они потолковали, в общем, дружелюбно, разоткровенничавшийся Ковальский попросил Томина о лич-ном одолжении. Но Томин просьбу не выполнил... Решившись, Томин делает шаг к прилавку.
-- Здравствуйте, Сергей Рудольфович.
Момент острый для обоих. Томину необходимо инкогнито. Ковальский может его раскрыть, если захочет. Захочет ли? Нет, не захотел.
-- Здравствуйте... Не припомню, где встречались, -- осторожно говорит он.
-- На юге, в теплых краях.
-- Ах, да-да! Здравствуйте! -- Тихо: -- Как вас по имени-отчеству?
-- По-прежнему.
Дальнейший их разговор протекает с перерывами, поперемен-но то с глазу на глаз, то при покупателях, которые сменяют друг друга у прилавка. Соответственно меняется тон и содержание разговора.
-- Вы для себя или... как обычно?
-- Как обычно. Показывайте мне подряд, что подороже.
Со стороны все вполне естественно: Саша с юга приобщается к искусству.
-- Вот, пожалуйста, весьма интерьерная вещь. Сейчас в моде.
-- Спасибо... Давно вы здесь?
-- Больше года, Александр Николаевич.
-- А какими судьбами?
-- Целая одиссея... Для подарка мужчине советую пепельницу. Есть фарфоровые, бронзовые, это резьба по мыльному камню -- Китай... Пал Палыч здоров?
-- В норме. Будет рад услышать о вас добрые вести.
-- Александр Николаевич... -- нерешительно бормочет Ко-вальский, -как-нибудь не выкроите для меня часок?
-- Позвоните... Попрошу вон ту вазу поближе.
Ваза "дворцового" ранга. "Жучок", до сих пор маячивший в отдалении, не выдерживает, подбирается к Томину, трогает за локоть.
-- Слышь, пойдем на пару слов. -- Он отводит Томина от прилавка. -Слышь, друг, на кой тебе эта мура, на кой?! Хочешь красный "Жигуль"?
Клюнули на Сашу с юга, да только не те, кто требуется...
x x x
В отличие от Знаменского Зыков работает в более прямоли-нейной манере. Его допросы -- это допросы, а не доверительные беседы, как порой у Пал Палыча. Ведет их Зыков стремительно, напористо, без пауз. Последовательность вопросов, как правило, спланирована им заранее, и темп не оставляет допрашиваемому времени на формулирование уклончивых ответов. Приходится отвечать коротко и по существу. И тотчас Зыков, как фигуру в игре, двигает вперед новый вопрос, ни на секунду не выпуская инициативу из рук. Порой это приносит успех, порой нет: Зыкову недостает гибкости и чутья на людей.
Сейчас он взял в оборот Кипчака -- того, кто сдал "Подпаска с огурцом" в комиссионку. Причастен ли он сколько-нибудь к афере с Веласкесом?
Кипчак растерян, нервничает:
-- Полная неожиданность... Я только-только с аэродрома...
-- Мне это известно, товарищ Кипчак. Часто ли вы продаете картины через комиссионный магазин?
-- Собственно... один раз всего.
-- У вас там знакомый приемщик?
-- Н-нет...
-- Когда вы сдавали картину, была очередь или никого?
-- Очередь.
-- Долго ждали?
-- Порядочно. Не меньше часу.
-- Что принесли другие?
-- Помню маленькую акварель Бенуа...
-- Проверим, проверим. Сколько дней спустя вы наведались узнать о судьбе картины?
-- Я не наведывался, я почти сразу уехал в санаторий.
-- В очереди было много знакомых?
-- В очереди? Нет. Случайные люди.
-- А санаторий, где вы отдыхали, лечебного типа?
-- Да... у меня язва.
-- Сочувствую. Кстати, вспомните имя-отчество приемщика.
-- Но... я понятия не имею.
-- Однако договоренность о приеме "Подпаска" существовала?
Вопросы так и сыплются: невинный оправдается, виновный запутается.
-- То есть, загодя?.. Нет.
-- Почему же вы были уверены, что его возьмут?
-- Я не был уверен.
-- Предложенная цена -- шестьсот рублей -- вас устроила?
-- Даже сверх ожидания. Вещь плохонькая.
-- С кем из сотрудников магазина вы раньше общались?
-- Лично ни с кем.
-- Если не лично, то, возможно, через посредника?
-- Нет-нет.
-- А после продажи?
-- Да нет же! Вы будто нарочно сбиваете меня с толку...
-- Следовательно, товарищ Кипчак, не имея ни предваритель-ной договоренности, ни какого-либо опыта реализации картин через комиссионный магазин, вы отправляетесь туда в разгар своего рабочего дня. И битый час стоите в очереди, даже без твердой надежды на успех, потому что вещь "плохонькая". Так?
Кипчак беспомощно моргает светлыми ресницами:
-- Ну... в принципе так.
-- Очень хорошо, -- подытоживает Зыков первый этап допроса. -- Почему возникла острая необходимость продать "Подпаска"?
-- Разве я сказал "острая необходимость"? Он просто не подхо-дил мне.
-- Сколько у вас сейчас картин?
-- Шестьдесят четыре.
-- Сколько лет вы занимаетесь коллекционированием?
-- Лет двенадцать.
-- За это время вы расставались с некоторыми полотнами?
-- Естественно. Иначе коллекцию не соберешь.
-- Какие еще картины вы продавали в комиссионный?
-- Больше никаких. Между прочим, вы уже спрашивали.
-- Возможно. -- Зыков игнорирует обидные нотки в тоне Кипчака. -- Вам не кажется странным, товарищ Кипчак, что, впервые за двенадцать лет обратившись "на авось" к услугам магазина, вы получили неожиданно хорошую цену? И что "Подпасок" был немедленно куплен иностранным туристом?
-- Да, немного странно.
-- Как вы объясняете, что единственную сданную вами карти-ну, причем "плохонькую", купил человек, пожелавший увезти ее за рубеж?
-- Откуда же мне знать! -- волнуется Кипчак. -- Мой приятель держит пошлый пейзаж за то, что там колодец напоминает ему родную деревню.
-- Кому вы показывали пастушка до продажи?
-- Да все видели, кто ко мне ходит.
-- Уточняю вопрос: кому вы показывали картину, сообщая, что собираетесь сдать ее в комиссионный магазин?.. Жду ответа.
-- Я пытаюсь припомнить... Нет, никому.
-- Отчего же вы скрывали свое намерение?
-- Скрывал?!
-- Товарищ Кипчак, двенадцать лет вы реализовывали карти-ны через друзей-приятелей и, по-видимому, они всегда были в курсе, что именно вы готовы продать. Но вдруг вы решили прибег-нуть к помощи магазина. И никому об этом не заикнулись, ни с кем не посоветовались. Это ваши собственные слова, я ничего не присочинил.
-- Да, но впечатление, будто я в чем-то повинен... -- Кипчак оскорбленно вздергивает подбородок.
-- Помилуйте, задача следствия -- тщательно выяснить обсто-ятельства дела. Чем я и занимаюсь строго в рамках закона. Так почему вы скрывали намерение сдать "Подпаска" на комиссию?
-- Как хотите, пусть скрывал... хоть я не скрывал, а получилось само собой. В нашем кругу он ровно никого не интересует. Что толку было разговаривать?
-- Зачем же вы приобретали неинтересную вещь? Кстати, за сколько?
-- Я не приобретал. Получил при обмене стенка на стенку.
-- Не понял.
-- Ну... ну это, когда говорят: давай махнемся -- все, что у тебя висит на этой стене, на все, что у меня на той. Стенка на стенку.
-- Цель подобного обмена? Попрошу подробно и вразумитель-но.
-- Пожалуйста. -- Кипчак обрадован возможностью погово-рить наконец по-человечески. -- Видите ли, каждое квалифици-рованное собрание отражает некий принцип. Даже развесить картины нельзя тяп-ляп. Должна рождаться гамма в цветовом сочетании, определенное взаимодействие полотен. Я, например, стараюсь найти в стене центр тяжести для глаз, от которого уже пойдет движение к периферии. Ну, словом, тут разные соображе-ния, годами бьешься. И вот иногда наступает момент, когда все выстроено, и кончено -- ни убавить, ни прибавить. То есть приба-вить можно бы, но квартира не резиновая. Получается, надо остановиться. Для коллекционера немыслимо! Тогда разом идешь на большой обмен и опять при деле: выстраиваешь заново. Но некоторые полотна начисто выпадают, как, например...
-- Ясно, достаточно. С кем и когда вы произвели обмен "стенка на стенку"?
-- С Васей Кротовым из нашего же НИИ. Три месяца назад.
Зыков встает и поворачивает к Кипчаку "Подпаска", стоявше-го до тех пор лицом к стене.
Кипчак, не заметив поначалу разницы, смотрит на Зыкова, ожидая новых вопросов. Затем физиономия его приобретает недоумевающее выражение.
-- Позвольте... Это что же такое?..
x x x
Нарядное, полуцерковного типа здание Центральных рестав-рационных мастерских уже издали манит стариной. Сюда входят Зыков и Пчелкин -директор краеведческого музея.
В одном из внутренних помещений они застают художников-реставраторов: ласкового пожилого мужчину и молодую женщи-ну.
-- Здравствуйте. Следователь Зыков.
-- Все понятно, все понятно. Милости просим, -- улыбается художник и представляет женщину: -- Ирина Александровна, моя верная соратница. Вместе изучали обе ваши картины. Вер-нее, даже три, ибо одна, так сказать, совмещенная. Присаживай-тесь, пожалуйста.
