Иван Путилин - 40 лет среди грабителей и убийц
— Знали вы, что это лошади убитых извозчиков?
Он замялся.
— Смекал, ваше благородие, а спросить не спрашивал. Боязно. Раз только сказал им: «Вы, братцы, моих ребят не замайте!» Они засмеялись да и говорят: «А ты пометь их!» Только и было разговора.
Его отослали, а на смену вызвали брата. Василий — полная противоположность Ивану. Слабогрудый, бледный, испитой парень. Он тяжело дышал и глухо кашлял.
— Ничего не знаю, — сказал он. — Брат всем делом владеет, а я больной, на печи лежу.
— Знал ты бродяг Петрова и Иванова?
— Ходили такие. Раньше даже ночевали у нас. Брат очень опасался их.
Мы снова позвали Тасина. Слова Келчевского, видимо, оказали свое влияние.
— Припомнил я их, — сказал он сразу, как вошел. — Один — Петров, а другой — Иванов. Петров тоже не Петров, а беглый какой-то… Познакомился я с ними, когда они в Царском жили, а потом ушли в Питер и оттуда мне вещи привозили. Их там шайка целая. Всех-то я не знаю и никого не знаю, а только главное место, где они собираются, — это будки на шоссе.
— Девять и одиннадцать?
Тасин тотчас закивал головой.
— Вот, вот! У них все гнездо! Там они и живут, почитай, все!
— А кого ты знаешь из них?
— Только двоих и знаю.
Больше от него узнать было невозможно. Мы собрались уезжать. Двух Дубовицких и Тасина при нас же отправили с конвоем в Петербург, а следом за ними поехали и мы. Келчевский потирал руки.
— Ну, значит, эти душители все у нас!
— Надо думать!
— Скажите, пожалуйста, — обратился ко мне Прудников, — откуда вы узнали про этих… ну, как их… сторожей?
— Про Славинского и Сверчинского? — ответил я. — Очень просто. Я был у Славинского.
— Были?! — воскликнул Келчевский.
— Я в эту ночь ночевал у него в сторожке, — засмеялся я и описал все происшедшее.
— Видимо, этот Мишка у них штука не малая, — окончил я.
— Значит, их всех арестовать можно?
— Можно, но надо уловить момент.
— Отлично! — засмеялся Прудников. — Сперва уловим момент, потом их! Поручаем это всецело вам.
Я поклонился.
Мы приехали в Петербург. Я отправился домой отдохнуть и позвал к себе Ицку, а Келчевский с Прудниковым поехали продолжать свои допросы.
— Слушай, — сказал я Погилевичу, — вот в чем дело…
Я рассказал ему про свою ночевку в будке, описал Мишку, Славинского, девушек и окончил рассказ словами:
— Так вот, теперь надо, во-первых, выследить всех, кто там бывает, и узнать их имена. Потом узнать, когда они там соберутся. И третье — переловить их. Но это уже не наше дело. Наше дело — накрыть, понял?
— Ну и чего же тут не понять? — ответил Ицка.
— Ну тогда — шагай!
Ицка ушел и с этого же часа начал действовать.
Лично я был еще раз в разбойничьем гнезде для того, чтобы лучше осмотреть его. Павел Славинский и Стефания приняли меня очень радушно. У них был тот ночной гость, который увел Павла пьянствовать к соседу. Он оказался каким-то Сашкой и потом причинил мне немало хлопот. Я сразу запомнил его зверскую рожу.
Мишки не было, и как ни хотелось мне проникнуть к Сверчинскому, это не удалось.
Павел вышел вместе со мной осмотреть шоссе и проводил меня до заставы.
— Приходи в конце недели, — сказал он. — Будет работа!
Но вместо меня за будкой отлично приглядывал мой Ицка.
* * *Восьмого числа ночью ко мне пришел Ицка, бледный, усталый, встрепанный, и сказал:
— Уф! Завтра ночью они все там будут.
— Откуда, узнал?
— Ну и не все ли равно? Завтра они будут уговариваться о делах, а Мишка будет убивать на шоссе, и с Мишкой Калина. Этот Калина такой разбойник, уже четверых убил…
— Где же соберутся?
— И тут, и там.
— Ну, завтра их и переловим! — сказал я и, невзирая на ночь, послал уведомить Келчевского.
Рано утром я, Келчевский и Прудников собрались на совещание. Я изложил им свой план. Мы возьмем с собой команду в четырнадцать человек, по семь в каждую будку, из отборных людей. С одними пойдет Ицка, с другими — я. Дело сделаем ночью. Они сойдутся поодиночке в назначенные пункты переодетыми, а потом приедем мы и начнем облаву. Они согласились с моим планом.
Во главе отобранных стражников мы поставили двух силачей, городового Смирного и стражника Петрушева. Они одни могли справиться с десятком.
Наступил вечер. Мы собрались и перед нами выстроились четырнадцать бродяг.
— Так вот, — сказал я им, — по одному, по два идите за Московскую заставу на Волховское шоссе. Ицка вам укажет места. В час ночи я там буду, и тогда уже за работу!
— Рады стараться! — ответил Петрушев, и они ушли. Прудников был бледен от волнения, Келчевский выпил здоровую порцию коньяку и только я один, скажу без всякого хвастовства, чувствовал себя, как рыба в воде. Я верил в успех предприятия, предстоящая опасность словно радовала меня, и — теперь я могу сознаться — я видел в этом деле возможность отличиться и обратить на себя внимание.
Кое-как мы досидели до двенадцати часов.
— Едем! — наконец сказал я.
Мы встали и тронулись в опасную экспедицию. Доехали до заставы и приказали ямщику нас ждать, а сами пошли пешком.
Это приключение могло бы составить несколько страниц у романиста, но я, к сожалению, не обладаю бойким пером писателя и пишу только неприкрашенную правду.
Но все-таки не могу обойтись без описаний.
Ночь была ясная, но луны не было. Шагах в шести-восьми можно было различить человека, и поэтому мы, хотя и переодетые блузниками, все-таки шли не тесной группой, а гуськом. Я повел всех не прямо по шоссе, а стороной, по самому берегу Лиговки.
На другой стороне чернел лес, кругом было мертвенно тихо, и среди этой тишины, в сознании предстоящего риска, становилось немного жутко. Мне порой казалось, что я слышу, как щелкают зубы у Прудникова, который шел тотчас за мной.
Мы зашли в редкий кустарник. Голые прутья тянулись со всех сторон и цеплялись за одежду. Вдруг прямо перед нами выросла фигура. Я невольно опустил руку в карман, где у меня всегда лежал массивный кастет. Во все времена этот кастет был единственным моим оружием.
— Это я, — произнес в темноте Ицка.
Прудников и Келчевский тотчас приблизились.
— Все готово?
— Все! — ответил Ицка. — Они все пьют, только Мишки нет.
— Не ждать же его, — сказал я. — А где наши?
— Здесь.
Ицка провел нас к самому берегу, и там мы увидели всех наших молодцов.
— Ну, за работу, братцы! — сказал я. — Помните: руки за лопатки — и вязать! Оружия никакого.
— Слушаем! — ответил Смирнов.
— Ты, Петрушев, и вы… — я указал на каждого, — идите за Погилевичем и ждите нас! А вы за мной!
Семь человек отделились и осторожно пошли вдоль берега. Я обратился к Келчевскому и Прудникову:
— Ну, будем действовать! Вы и с вами трое станете позади дома, четверых я возьму с собой. Идемте!
Мы прошли несколько саженей и очутились подле сторожки. Она стояла мрачная, одинокая, из ее двух окошек, как и тогда, падал желтоватый свет.
Я остановился и отделил четверых.
— Как только свистну, срывайте дверь, если заперта. А теперь прячьтесь!
Я подошел к знакомой сторожке и смело ударил в дверь. Она отворилась через минуту.
— Кто? — спросил Славинский, держа в зубах неизменную трубку.
— Впусти! Али своих не узнаешь? — ответил я.
— А, Колпинский! — отозвался сторож. — Иди-иди!
Я смело вошел и очутился в настоящей разбойничьей шайке. За столом, кроме хозяина с дочерьми, сидели и пили огромный Сашка, Сергей Степанов, Васильев и знаменитый Калина.
— А где Мишка? — спросил я добродушно у Стефании.
— А кто его знает, — ответил Калина. — Ты скажи лучше, откуда ты так вырядился? Ишь, гоголем каким!
На мне было все крепкое и новое, и одет я был скорее рабочим с хорошим жалованьем, чем побирушкой.
— Завел матаньку и обрядился, дело не трудное! — ответил я, замечая в то же время, что Сашка не спускает с меня пытливого взгляда.
— Ну так как же нынче? — начал Славинский.
— А так же! — заявил вдруг Сашка, хлопнув кулаком. — Выпроводи этого гуся, а там и толковать будем!
Он злобно сверкнул на меня глазами. Я решил действовать.
— Кричит кто-то! — воскликнул я и. бросившись к двери, распахнул ее и крикнул:
— Вались, ребята!
— Что я говорил! — заревел Сашка.
Я получил страшный удар в плечо, и он мелькнул мимо меня, рванувшись между вбегающими моими молодцами.
— Вяжи всех! — крикнул я им и бросился за Сашкой.
Он быстро обогнул дом и побежал к берегу Лиговки. Я бежал за ним, крепко сжимая в руке свой кастет.
— Держи его! — крикнул я на ходу трем агентам, оставшимся на страже.
Они побежали ему наперерез, но Сашка мелькнул мимо них, бросился в речку и переплыл на другую сторону.
