Дик Фрэнсис - 2011, Азартная игра
Именно такой подход показался мне в свое время страшно привлекательным.
Пришпоривать лошадь, просить ее ускорить бег перед взятием препятствия - все это тоже было стратегией высокого риска и запросто могло привести к самым печальным последствиям. В качестве альтернативы можно было использовать и другую, более безопасную тактику - натянуть поводья, немного притормозить скакуна, а уже перед самым препятствием поддать ходу. Может, и безопасней, но куда как медленней. Лично мне казалось: куда как лучше рухнуть на беговую дорожку в стремлении победить, нежели не рисковать и занять второе место.
- И долго еще они собираются нас здесь держать? - сердито спросил Грегори Блэк. - Неужели не понимают, что нам надо работать?
Никто ему не ответил.
Постепенно в приемной собрались и другие сотрудники, и теперь тут стало тесновато. По большей части все они уже слышали о смерти Геба, и последнее, чего им сейчас хотелось, так это приниматься за работу. Две дамы, попеременно сочетавшие функции дежурных в приемной и помощниц администрации, лили слезы. Геб был популярен, его здесь любили, и не в последнюю очередь за то, что он являл собой разительный контраст сухому и скучному, затянутому в строгий полосатый костюм обычному финансисту из Сити.
Гебу нравилось быть американцем за границей - 4 июля, в День независимости, он являлся в офис с подарками, леденцами и яблочным пирогом. В ноябре на День благодарения устраивал ленч с индейкой и другими положенными угощениями. И громко кричал «Ии-хо!», подобно ковбою с лассо, когда удавалось заарканить нового клиента. Геб был веселым парнем, и теперь жизнь без него в конторе станет куда скучней.
И вот наконец около девяти тридцати в приемную вошел средних лет мужчина в скверно сидящем костюме и обратился к присутствующим.
- Леди и джентльмены, - официально начал он. - Я старший инспектор Томлинсон из отделения полиции Мерсесайд. Прошу прощения за доставленные неудобства, но, как всем вам известно, мы с коллегами расследуем убийство Геба Ковака в Эйнтри во время вчерашних воскресных скачек. Полагаю, нам придется пробыть здесь еще какое-то время, так что прошу вас набраться терпения. И еще вынужден просить вас оставаться здесь, потому как намерен побеседовать с каждым из вас индивидуально.
Грегори Блэк был явно недоволен.
- А нельзя ли поработать в кабинетах, пока мы ждем?
- Боюсь, это невозможно, - ответил полицейский.
- Почему нет? - спросил Грегори.
- Потому что не хочу, чтоб кто-либо из вас, - тут он оглядел помещение, - имел доступ к компьютерам.
- Но это же просто ни в какие ворота не лезет! - так и вскипел Грегори. - Вы что же, обвиняете нас в том, что мы имеем какое-то отношение к убийству мистера Ковака?
- Я никого ни в чем не обвиняю, - ответил старший инспектор Томлинсон уже более мягким тоном. - Мне просто нужно перекрыть все каналы. Если в компьютере мистера Ковака найдутся какие-либо улики, тогда… Уверен, все вы понимаете, его следует оградить от возможного заражения вирусом, который может проникнуть, если у вас будет доступ к файлам через сервер компании.
Но Грегори все не унимался.
- Но все наши файлы сохранены, доступны и при желании их можно просмотреть в любое время. Просто смешно, знаете ли!
- Мистер Блэк, - теперь старший инспектор смотрел уже только на Грегори. - Вы лишь напрасно тратите мое время. Чем скорее я вернусь к работе, тем скорее и вы сможете вернуться в свой кабинет.
Я тоже взглянул на Грегори Блэка. Похоже, никто и никогда не осмеливался говорить с ним подобным образом еще со времен школы. Да и там тоже вряд ли. В комнате воцарилась мертвая тишина, все ждали взрыва, но его не последовало.
Впрочем, в одном Грегори был все же прав: ограничивать доступ к нашим компьютерам было просто смешно. Наша система открывала доступ к файлам тем сотрудникам компании, у которых во время отсутствия в конторе вдруг возникала необходимость срочно получить материалы на свои ноутбуки. И если кому-то из нас понадобилось, как выразился инспектор, «заразить» файлы, узнав о смерти Геба, в его распоряжении было время, практически весь уик-энд.
- Но можно хотя бы пойти и выпить по чашечке кофе? - спросила Джессика Уинтер, председатель надзорной комиссии. Помещение для ксерокопирования одновременно использовалось в качестве небольшой кухни, где можно было приготовить горячий чай или кофе.
- Да, - ответил Томлинсон, - но только не все сразу. Потому как скоро я буду вызывать на допросы. Так что уж постарайтесь быть здесь к десяти часам.
Джессика торопливо поднялась и направилась к двери. За ней потянулись с полдюжины сотрудников, в том числе и я. Похоже, никого не грела перспектива остаться в компании с разъяренным Грегори Блэком хотя бы еще на полчаса.
Ждать, когда меня вызовут на допрос, пришлось до одиннадцати утра, и, к раздражению Грегори Блэка, я был вторым в этом списке после Патрика Лайала.
Не знаю, сделал ли это инспектор нарочно, с целью еще больше досадить Грегори, но допросы проводились в его кабинете, и старший инспектор Томлинсон разместился за его столом в кожаном кресле с высокой спинкой, которое обычно заполнял своей объемистой фигурой Блэк. «Ничем хорошим это не кончится, - подумал я, - особенно когда полицейский приступит к допросу самого Грегори Блэка».
- Итак, мистер Фокстон, - начал инспектор, изучая какие-то бумаги на столе, - насколько я понимаю, вы были в субботу днем на скачках в Эйнтри, и там же, прямо на месте вас допросил один из наших коллег.
- Да, - ответил я. - Детектив Мэтьюс.
Он кивнул.
- У вас есть что добавить к уже сказанному?
- Да, есть, - ответил я. - Вчера я пытался дозвониться инспектору Мэтьюсу. Но не получилось, и я оставил ему сообщение с просьбой немедленно перезвонить мне, но он этого не сделал. Дело вот в чем.
И с этими словами я достал из кармана сложенный листок бумаги, обнаруженный в кармане пальто Геба, развернул его и положил на стол так, чтоб инспектор мог прочесть. Сам я знал эти слова уже наизусть. «ТЕБЕ СЛЕДОВАЛО ДЕЛАТЬ, ЧТО ГОВОРЯТ. ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, И ЖДАТЬ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО».
Несколько секунд он рассматривал записку, потом поднял на меня глаза.
- Где вы это нашли?
- В кармане пальто мистера Ковака. Он оставил пальто у меня в машине, когда мы приехали на скачки. Я обнаружил пальто только вчера.
Инспектор вновь принялся изучать записку, не прикасаясь к ней.
- Почерк вам знаком? - спросил он.
- Нет, - ответил я. Да и откуда? Ведь слова были выведены аккуратно, крупными печатными буквами, каждая очень четко и раздельно.
- И вы прикарманили эту записку? - Вопрос, с моей точки зрения, был чисто риторическим, ведь он сам видел, как я только что достал ее из кармана и развернул. Я промолчал.
- А вам не кажется, что это может быть уликой? - спросил он. - И присваивать такую вещь, да еще и свертывать ее таким вот образом означает одно. Это может значительно осложнить проведение экспертизы.
- Она уже лежала свернутой у него в кармане, - стал защищаться я. - И откуда мне было знать, что это, до тех пор пока я ее не развернул?
Он снова уставился на записку.
- Как думаете, что это означает?
- Понятия не имею, - ответил я. - Но, полагаю, это похоже на предупреждение.
- Предупреждение? Но почему именно предупреждение?
- Знаете, я почти всю ночь думал об этом, - ответил я. - На угрозу это не похоже. Иначе там бы было написано: «Делай, что тебе говорят», что-то в этом роде. А не «тебе следовало делать».
- Так, - произнес полицейский. - Но это еще не означает предупреждение.
- Понимаю, - сказал я. - Но я долго размышлял над этим. Допустим, вы хотите кого-то убить. Тогда вряд ли станете названивать ему по телефону и сообщать об этом, верно? Это только осложнит ситуацию, потенциальная жертва будет настороже, а следовательно, и подобраться к ней трудней. Она может даже попросить защиты у полиции. Так что убийца тут ничего не выигрывает, напротив, только теряет. И, ясное дело, не станет объявлять о своих намерениях.
- Да, смотрю, вы действительно думали, - заметил он.
- Думал, - кивнул я, - много думал. К тому же я был там, когда убили Геба. И перед тем, как грянули выстрелы, убийца не произносил этих слов: «Ты должен был сделать так-то и так-то». Напротив. Он стрелял так быстро и без всяких преамбул, что Геб умер, не успев понять, что же происходит. А это как-то не сочетается с посланием, - я сделал паузу. - Так что, думаю, то было предупреждение от кого-то другого, не от киллера. Вообще-то, если честно, на мой взгляд, записка походит скорее на извинение, а не на предупреждение.
Старший инспектор поднял на меня глаза и смотрел несколько секунд.
- Вот что, мистер Фокстон, - вымолвил он наконец, - это, знаете ли, не телевизионная драма. В реальной жизни люди не станут извиняться перед человеком, которого хотят убить.
- Так вы считаете, я ошибаюсь?
